(перевод с английского)
Конрад МакМанус утверждал, что его похитили инопланетяне и подменили дупликатом.
"Но, Коныч, - возражаем мы, - это же бред! Если бы ты был дупликатом, ты бы нам этого не рассказал".
- Инопланетяне испортили моё тело своими опытами, экспериментами и прочей лабудой, - качает головой Коныч, - и им пришлось изготовить новое, чтобы тут про них не прознали.
"То есть, они уничтожили всё кроме мозгов?" - спрашиваем.
- Нет, - отвечает Коныч, - мозги они тоже уничтожили.
"Тогда какая же часть тебя - всё ещё ты?"
- Я.
"Но..."
Тут Коныч махнул рукой поперёк горла, будто угрожая расправой нашим возражениям, и испустил эдакое "фух", что ему-то, мол, известно, в чём тут дело, но он не собирается нам ничего объяснять, то ли потому что не выходит у него, то ли потому что нам этого всё равно не понять.
Пришлось обратиться к его жене, Роберте.
- Да, я думала он просто в уборную сходил. Хотя, может, и подзадержался там дольше обычного.
На что Коныч заметил, мол, гораздо дольше, лет эдак под сто. Просто, инопланетяне находятся вне времени и пространства.
Роберта призадумалась.
- Нет, ну не сто лет - это уж точно.
- Фух, - только и сказал Коныч.
Мы спросили Роберту, а не изменился ли Коныч с тех пор.
- Да не особо, - ответила она, поразмыслив (уж если кто умеет поразмыслить, так это Роберта), - не считая, что, по-моему, он больше не ходит ночью в уборную.
В ответ, мы переглянулись и пожали плечами - за исключением редких случаев обезвоживания, в нашем возрасте такое было неслыхано. Алек Фарнсворт заявил ещё, что он-де может выпить три стакана воды после ужина и не ходить в уборную всю ночь, но Алек Фарнсворт - врун.
"Ещё что-нибудь?" - продолжаем.
- Ну, разве что, вот что, - отвечает Роберта, - недавно съел он целую порцию острого чили с бобами. И без единого последствия.
Тут уж нам затруднительно стало сдерживать изумлённый ропот. Мы бы и сами не прочь вернуть себе способность есть острый чили. В былые времена мы, помнится, с превеликим удовольствием его уплетали.
В общем, не исключено было, что Коныч-таки был прав, и расследование было решено продолжить.
"Как же проверить, что Конрад - дупликат? - спросили мы друг друга. - Может стоит взглянуть на его кровь? - отвечаем, - Ну, и какого беса мы понимаем в крови? - Да, по крайней мере, увидим, красная ли она. Может она у него зелёная, или маслянистая, или вообще какая-нибудь, очевидным образом не кровяная, жидкость".
Отправились мы обратно к Конраду и Роберте и звоним в дверь. Вообще-то, в нашем квартале мы со звонками не церемонимся, но необычные обстоятельства, казалось, требовали особой формальности.
"А нельзя ли нам взглянуть на твою кровь?" - спрашиваем.
Надо отдать Конычу должное, он мигом раскусил наш план.
- От неё, - говорит, - вам не будет никакого проку. Я же говорю, они подменили всё. Она выглядит, как самая обыкновенная кровь. Может она даже и есть самая обыкновенная кровь, хоть и изготовили её инопланетяне. Вы и представить себе не можете, какие они там умные.
Наши сомнения, скорее всего, были очевидны, потому что тут он скорчил кислую мину, и, покачав головой, исчез за дверью. Не прошло и минуты, как Коныч вернулся, демонстрируя нам штопальную иглу. Он уколол себя в палец и на нём тут же набухла большая красная капля.
- Ну, что, довольны? - спрашивает.
Мы переглянулись и согласились, что довольны, хотя бы временно.
"Но всё равно, не понятно, - говорим, - Если они подменили всё, то какая же часть - ты? Душа, что ли?"
- Как-то не нравятся мне религиозные коннотации этого слова, - отвечает Коныч, - Скажем лучше - моя сущность.
"Так а где же была эта твоя сущность, когда у тебя не было тела?" - не унимаемся мы.
- А инопланетяне поместили её в энергетическое поле напоминающее по форме эрленмейеровскую колбу.
"Ясно," - отвечаем, хоть и ни малейшего понятия не имеем, что это такое. И мы готовы были побиться об заклад, что Коныч знал про эрленмейеровские колбы не больше нашего. Раньше. Мы многозначительно приподняли брови и поспешно удалились.
Кровь кровью, а Коныч больше не был самим собой. Даже если нам он всё ещё казался Конычем.
"Что же делать-то? - размышляем. Да стоит ли тут хоть что-нибудь поделывать? - переспрашиваем. А как же, - отвечаем, - не можем же мы позволить жить среди нас кому-то, по собственному его утверждению, изготовленному инопланетянами. Кто его знает, что он ещё учинит. Может он шпион, или бомба, или ещё чего похлеще."
А тут ещё Роберта рассказывает, что они с Конычем в кино ходили.
- Иностранное, с субтитрами.
Что за хрень!
"А мы-то думали ему и дела нет до всего этого культпросвета!" - говорим.
- Так раньше ему и не было. Но в этот раз он решил, что фильм выглядел многообещающе.
"Французский что-ли?" - спрашиваем.
- Иранский.
От такой новости у нас дыханье спёрло.
- Ну и что с того, - сказал Коныч, когда мы припёрли его к стенке, - Может я кругозор свой расширяю. Что же в этом плохого? Отсюда не следует, что я - не я.
"Ну, как тебе не ясно, - настаиваем, - ведь ты теперь отличаешься от прежнего Конрада МакМануса. А уж если инопланетяне умудрились изготовить тебе такой дупликат, что он спит ночь на пролёт, не поднимаясь в уборную, ест острый чили без последствий, наслаждается иностранными (иранскими!) фильмами, кто знает, на что ты ещё способен. То есть, на что ещё способны они".
Вот тут-то Коныч и сам рот разинул.
- Ёлки, - говорит, - а может вы и правы. То есть, я-то себя ощущаю всё тем же, но может это они злонамеренно постарались, чтобы мне так ощущалось? Может я и правда - больше не я?
Казалось, вот-вот разрыдается.
Мы и сами забеспокоились. "Нет-нет, - говорим, - ты - всё ещё ты, просто, так сказать, несколько видоизменённый". И дружно киваем, удовлетворённые удачной формулировкой.
- Ну, нет. Уж слишком ставки высоки. А вдруг я обижу Роберту?
"Вот, видишь? - кричим, - ты всё ещё настолько ты, чтобы беспокоиться о Роберте. Не особо-то ты и изменился!"
- Правда? - спрашивает, - значит, я - всё ещё я?
"Ну, конечно, - кривим мы душой, - ты - всё тот же старый добрый Коныч, каким всегда и был".
- Ой, спасибо. Просто камень с души, в самом деле!
Коныч заулыбался и пошёл домой, а мы кивали ему вслед, довольные и исполненные гордости за удачно совершённый добрый поступок.
"Бедняга, Коныч, - говорим, - Он-то, было, серьёзно взволновался, - и добавлям, - Хорошо, что успокоили".
А потом мы немного поразмыслили и кричим, - "Эй, погоди-ка..." - ни много, ни мало, а обвёл он нас вокруг пальца. Прежнему Конычу надурить нас ни в жизнь не вышло бы. Иных доказательств, что он - оружие инопланетян, нам и не надо было. "Может даже, - говорим, - он и сам - инопланетянин."
Мы попытались, было, уговорить Роберту бросить его и схорониться в каком-нибудь укромном месте. Поразмыслила она и говорит:
- Нет уж. Он мне всё-таки всё ещё муж. И, скорее всего, всё это ему приснилось. Не особо-то я верю в инопланетян с их похищениями.
"Ну, а как же объяснить все его причуды?" - спрашиваем.
- На самом деле, не особо-то он и чудит. Он в последнее время меньше пьёт после пяти вечера. И лекарство ему от изжоги прописали.
"А кино?"
- Да хорошее было кино. Нам обоим понравилось.
"Ну а как же, - спрашиваем, - ему удалось нас одурачить?"
Пришлось подождать, пока она собиралась с ответом.
- Да простоватые вы, - заявила она наконец и отправилась восвояси.
От такого нас просто дар речи покинул. "Простоватые? Мы? Не иначе как он и до неё добрался, - решили мы, - А раз так - кто угодно может оказаться следующим". Мы переглянулись, в сомнении, не поздновато ли уже?
Тут Алек Фарнсворт заявил, что ему пора, потому что он-де обещал, э-э, подвезти Диану в, гх-м, библиотеку.
Мы обменялись многозначительными взглядами. "И Алек тоже? - говорим, - Ну, конечно - не спроста же он кичился, что всю ночь в уборную не ходит, - мы глубокомысленно кивнули, - верный симптом".
Пару дней спустя кто-то видел, как Боб Блин заказывал капучино. С корицей.
"Да, чего же этим инопланетянам надо?" - хотелось нам знать. Поразмыслить над этим мы решили за пивом, а тут Гектор Феличано и говорит:
- Что-то не пьётся мне пиво сегодня. Закажу-ка я, пожалуй, лимонад.
"Какого чёрта тут происходит? - возмущаемся, - И как у Коныча это выходит?" Нас начала охватывать тревога.
- А может он тут ни при чём, - говорит Пит Мосман. Мы аж глаза на него вытаращили. А он, дерзко так, в них уставился и продолжает, - Может люди просто меняются. Типа, взрослеют.
Пришлось признать, что слова его нас напугали. Так что дали мы ему по роже.
Но теперь нас уже забеспокоило наше собственное поведение! "Извини, - говорим, - не знаем, что на нас нашло. Просто все какие-то... разные".
Пит выплюнул зуб, покачал головой и так взглянул на нас здоровым глазом, будто мы были ему жалки.
- Да, - говорит, - так оно и есть, - и домой пошёл. Похоже, и телевизор не включал по возвращению, потому что позже из его дома явственно слышалась какая-то музыка. Вроде бы, джаз.
А за Стэном пришла Сэнди Сильвер.
- Нам пора, надо ещё за красками заехать.
"За красками? - интересуемся, - вы что, дом перекрашиваете?" И так хотелось надеяться, что они действительно перекрашивают дом...
- Нет, - стушевался Стэн, - за акварельными красками...
Он удалился под нашими тяжёлыми взглядами, после чего мы ещё какое-то время сидели в гробовой тишине. Было ясно: мы - обречены. Инопланетяне доберутся и до нас. Мы кивнули друг другу на прощание и побрели по домам. То, что от нас осталось.
Я...
Я спустился в подвал и запер дверь. Включил телевизор, достал пиво и ружьё и жду.
И если уверенность, что пора бы мне обновить гардероб, не пройдёт - застрелюсь.
-- Пол Э. Мартэнс (2005)
Оригинал:
Оригинал в аудио: http://escapepod.org/2006/01/12/ep036-connie-maybe