В кабаке было темно и душно. Факелы горели неровно, то вспыхивая, то снова затухая. Пахло дешевым вином и черным хлебом. Людской гомон был похож на в сотню раз усиленное мушиное жужжание. И вдруг – все стихло. Все головы повернулись в сторону барной стойки. На ней, будто не замечая стулья, приколоченные к полу, сидел рыжий юноша. На вид ему можно было дать лет двадцать, никак не больше. Он улыбался, и казалось, что это лучик солнца залетел с весенней улицы сюда, под землю. В руках он держал скрипку.
Это был, наверное, самый известный в городе человек. Его знали все – и в то же время о нем никто ничего не знал. Достоверным было лишь то, что у него отчаянно-рыжие волосы, и голос, равного которому нет нигде. Даже настоящего имени рыжего юноши не знали. Когда кто-то спросил, как его называть, скрипач улыбнулся и ответил: «для вас пусть я буду Элрис». Так и пошло. Рыжий Элрис. Скрипач.
Появлялся он чаще всего именно в этом безымянном трактире на окраине города. Никто не замечал, как он приходит и уходит. Да и была ли разница, как он появляется на своем обычном месте – через черный вход, или, скажем, через трубу? Людям было важно только одно – каждый раз, примерно в то время, когда последний лучик солнца скрывался за горизонтом, они видели рыжеволосого юношу со скрипкой, сидящего на барной стойке и с улыбкой оглядывающего постояльцев. Этого было достаточно.
Элрис никогда ни с кем не разговаривал. Дождавшись тишины, он просто брал в руки смычок - и время останавливалось. Рыжий скрипач казался волшебником – от его музыки хотелось то плакать, то смеяться, то танцевать. А потом… Потом просто все прекращалось.
И не было ни Элриса с его скрипкой, ни желания плакать и смеяться…
Однако сегодня все пошло не как обычно. Дождавшись тишины, Элрис вдруг сказал:
-Друзья мои, сегодня я, наверное, последний раз буду играть для вас. Мне жаль это говорить, но… так нужно. Простите меня. Однако – тут в его глазах мелькнула озорная искорка – я хочу, чтобы сегодняшний вечер запомнился вам навсегда. И поэтому я приготовил для вас небольшой сюрприз. Элва! – позвал он. – Иди сюда, не бойся.
Из полумрака, царящего за барной стойкой, показалась хрупкая девушка-подросток. Ее синие, как небо, глаза, смотрели на людей с некоторым испугом.
-Элва! – повторил скрипач. – Иди сюда. Они тебя не обидят.
-Это моя сестра – обратился Элрис к окружающим. – Она редко поет, но сегодня я уговорил ее. Ведь вы никогда не пытались что-то узнать обо мне, не следили…как это было в других городах. Но довольно слов!
И темный, душный кабак, вдруг превратился в лесную опушку с низко нависающим над ней звездным небом. Запахло весенним ветром. Вместо сырых каменных стен возникли стволы вековых сосен. И над всем этим плыл голос Элвы, уводя в сказку, обещая покой…И сливались с ее голосом звуки скрипки Элриса, пьяня и чаруя.
А когда закончилась песня и умолкла скрипка, наступила поразительная тишина. И в этой тишине серебряным колокольчиком прозвенел голос Элвы:
-Люди! Вы хотите слушать это вечно?
-Не надо, Элва, – шепнул скрипач – неужели тебе мало тех несчастных…
-Замолчи, Элрис! – теперь перед людьми стояла уже не девушка подросток, а молодая женщина, похожая чем-то на кобру. – Пусть они сами решают. – Она усмехнулась, и в ее ухмылке не было того тепла, что жило в улыбке скрипача. – Так вы хотите?
Молчание послужило ей ответом.
-Я не позволю! – выкрикнул рыжий скрипач.
-Я тебя не спрашивала! – в глазах Элвы загорелись злые огоньки. – Так слушайте, люди!
И она запела. Но в тот же миг чистые и ясные звуки скрипки наполнили помещение. Ее музыка напоминала о родных и близких, о шепоте трав, о городе за стенами кабака.
Но люди точно оглохли. Они словно не слышали тех звуков, что вечер от вечера бередили им сердце. А какой-то человек с испитым лицом подошел к Элрису и, ни слова не говоря, вырвал у него из рук скрипку. Вырвал – и бросил в еле тлеющий камин. Мигом вспыхнуло пламя неестественно-синим огнем, и поглотило чудесный инструмент. И юноша, сидящий на барной стойке, тоже вспыхнул – на один миг! – и тут же обратился в пепел.
Вечный сон объял с той поры город. Люди двигались, дышали, но не жили. И правила этим царством смертного сна сестра рыжего скрипача – Элва. Она ничего не боялась – ведь Элрис сгорел! Однако ведьма не знала одного – что идет к спящему городу девушка с флейтой за поясом, рыжими волосами, и доброй, как у Элриса, улыбкой. Впрочем, это уже совсем другая история…