Ну что ж, я выхожу в дождь, чтобы не видно было тебе моих слёз. Ты будешь путать их с молекулами воды, и не хватит никаких носовых платков, чтобы впитать их влагу. Ливень не выдаст меня - он со мной заодно. Ему нравится вдоволь обнимать мои плечи, гладить волосы, скатываться нестройным ручейком в вырез моего платья, сковывать мои уставшие от клавиатуры руки ледяным потоком. Вот так я прячусь от тебя и от себя.
А потом, через недели, две небосклон украсит бледно-карамельное солнце; я прищурю глаза от искр его преломлённых лучей и тебе покажется, что я смеюсь, и ты снова не заметишь, как мокры мои щёки, и гортанные звуки моих рыданий спутаешь со сдержанным смехом. Что ж, давай потешимся тому, что живём в век нелюбви.
Приходит глухая ночь, бросается фиолетовым колючим пледом. И даже, держа мою руку, перебирая взбешённые пальцы, ты не видишь, как искажено моё лицо отчаяньем. Не чувствуешь, как на твои плечи украдкой прыгают солёные капли.
Настают будни, меня глотает метрополитен, мчит по своим венам-тоннелям, заставляя смущённо падать лицом в книгу. Я перелистываю страницы, они набухают от моих слёз. А вечером ты переворачиваешь невысохшие за день страницы, думая, что я уронила Уэльбека в лужу. И как ты только догадался? Ненастная в этом году весна…
Врывается в календарь декабрь, кидается в меня мукой. Стою в нелепой шапочке, грею нос за шарфом, а ты полагаешь, что я больна гриппом, потому что бесконечно сморкаюсь. Да, ты прав, у меня температура.
Где бы мне от тебя спрятаться навсегда?