Bestia
“Исповедь ученого”
Когда-то я бы и сам в это не поверил. Все было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Успешная работа, безумно влюбленная молоденькая ассистентка, и, наконец, секретное задание в Зоне, обещавшее карьерные высоты небывалых пределов и обеспеченную жизнь в любой точке мира. Линочка, нежный преданный котенок, вызвалась ехать со мной, а я, как всегда, не сумел ей отказать. Судьба или роковая слабость? Черный сталкер теперь разберет… Надо было еще тогда обратить внимание – как двадцатитрехлетнюю милую девчушку не шокировала предстоящая работа. Даже меня, зрелого мужика с беспристрастными учеными мозгами, и то коробила перспектива сомнительных экспериментов на людях, пусть даже на смертниках и пожизненно заключенных. В конце концов, нет таких грехов на земле, за которые тебя превращают в биоматериал даже без права на смерть. А для нее это была просто работа…
Я разработал излучатель, изменяющий мозг на трех уровнях: физиология, сознание и память. Этот излучатель мы и испытывали на животных и зеках. Результаты поражали – появлялась необычайная выносливость, почти мгновенная регенерация, компенсация одних качеств другими, как, например, у псов, терявших зрение и получавших предельное чутье и почти человеческую хитрость и логику. Но поразительнее всего были изменения людей. При разных частотах излучения приобретались сверхсила и устойчивость к аномальным проявлениям, экстрасенсорные способности и даже способность управлять более слабыми и низшими существами. Создание идеальной армии без материальной заинтересованности, эмоций и политических убеждений было уже только вопросом времени. Мне уже грезился островок с пальмами, теплое море и нежный ангел Линочка, выходящая из воды на раскаленный песок…
А потом, как всегда, вмешался случай. Хотя какой на хрен случай?! Опять собственная слабость и распендяйство. Жалость, доверие и вера в человеческую благодарность – слишком большая роскошь для нашей жизни. И знал ведь это, всегда знал! И все равно потянуло на благородство, мать его в дышло!
Той ночью было очень жарко, наверное, климат-контроль барахлил. Воды хотелось невыносимо. А вот вставать с постели наоборот, не очень. Я лежал до последнего, потом с трудом поднялся и через силу поплелся в умывальник. Лучше бы я сделал крюк в столовую или сдох от жажды! Странный шум в углу, я зажег свет… Она и этот охранник, из сталкеров!.. Моя нежная ласточка обессилено распласталась под ним на бельевом ящике и задыхалась от восторга, ее родные, не раз расцелованные пальчики судорожно впились в его вспотевшую напряженную спину… Они даже не сразу заметили меня, а я стоял и молча смотрел, как рушится мир… Надо было просто пристрелить обоих и списать все на … Да на что угодно! Это Зона! Она каждый день жрет людей, а сталкеров, так тех вообще не считает! Но я просто сплюнул и ушел. До утра не спал, и решил отправить ее с ближайшей вертушкой на Большую землю. Черт с ней, пусть живет, как хочет! А этого казанову наутро же под зад коленом! С тем и вырубился на рассвете.
В лабораторию пришел с опозданием, чумной и невыспавшийся. Лина уже ждала меня у пульта. От ночной растерянности не осталось и следа. Быстро же красотка оклемалась! Пульт был уже подготовлен, камера открыта, с лестницы были слышны шаги охранника с подопытным.
- Все готово, – как ни в чем не бывало, отчиталась Лина. – Только излучатель в камере предыдущий экземпляр зацепил, я еще не проверяла, в порядке он или нет. Проверим, и можно начинать.
Тяжело вздохнув, я направился к камере, и только перешагнув порог и услышав шум задвигающейся решетки и экранированного стекла, с ужасом понял план этой маленькой сучки. Ее мелкие алчные мозги сообразили, что она пролетела по всем статьям, что не видать ей ни моих денег, ни причастности к славе, так как ассистенткой ей тоже уже не быть, ни, может быть, даже работы. А избавившись от меня, все сливки доставались ей, как второму по значимости лицу в эксперименте…случайно вышедшем из-под контроля. Шкура! Алчная блудливая сука!
Я не успел даже чертыхнуться, как взвыла пушка излучателя, мелькнули за пультом улыбающиеся лица Лины и ночного казановы, голову обожгло, в глазах вспыхнули тысячи искр и все погасло…
Когда я пришел в себя, они стояли напротив стекла и довольно усмехались. Слепой пес в наморднике, пристегнутый цепью к кольцу в стене, рвался с привязи, оглашая лаем всю лабораторию, но они, казалось, не замечали его. Их злорадные взгляды были прикованы к несчастному одураченному ученому, который попытался вести себя благородно с предателями и взамен получил нож в спину. Животная ярость закипела во мне. Наивные ублюдки! Не стоило забывать о пистолете, который не покидал моего кармана при проведении опытов! Тремя выстрелами я разнес стекло – благо оно было лишь экранированным, а не пуленепробиваемым! Как вытянулись их лица! Охранник схватился за автомат, но не успел. Я приказал ему замереть, и он застыл, как памятник самому себе. Я даже не ожидал такого беспрепятственного повиновения. Но шок быстро прошел, а неудержимая жажда мести осталась. Он сам открыл камеру и освободил пса. Я не трогал его сознания, управлял только телом. Я хотел, чтобы он понимал происходящее полностью. Линочку же из благодарности за прошлое вообще трогать не стал – она заслужила ощутить все вживую и полностью.
Он сам раздел ее и поставил под ствол автомата, не позволяя двигаться и сопротивляться, а пес стал использовать ее, как и положено использовать сучку. Она дрожала, всхлипывала и задыхалась от страха, боли и отвращения, а охранник держал ее под прицелом и по его щекам бежали слезы. Хотелось спросить: ”Ну, что, любимая, довольна? ” Но вместо слов вышло только невнятное рычание. Зато я услышал их мысли. Вернее его. Он просил смерти. Уже сам не зная у кого, молясь всем, кого только знал и не знал, повторяя, как заклинание: ”Дай нам умереть!”
И я сжалился. Я отвел его в сторону и выпустил из-под контроля собаку. У Лины уже не было сил сопротивляться, и, увидев оскаленную пасть голодного пса, она потеряла сознание перед тем, как потерять жизнь. Потом пришла его очередь. Не без моей помощи он отбросил автомат и покорно шагнул навстречу слепому палачу…
С базы я выбрался спокойно и без инцидентов. Вряд ли кто-то даже вспомнит. Меня поискали пару дней и списали все на вышедший из-под контроля эксперимент, отправив на Большую землю два цинковых гроба с кодовыми номерами сотрудников секретной лаборатории. Сталкеров же никто не считает, поэтому мешок с его телом, а вернее его огрызками, просто выбросили в ближайшую аномалию, как мусор. Любопытно было смотреть из зарослей, как грузят на борт твой собственный гроб… Хотя доля истины в этом есть – меня больше нет. Я погиб в той экспериментальной камере. Это уже не я…
С каждым днем я все больше отдаляюсь от того, кем привык себя осознавать. Меня боятся. Боятся сталкеры, военные, мутанты. Боятся даже подобные мне – контролеры. Как-то раз один из них случайно оказался около моей берлоги – так я назвал погреб, оставшийся от хуторка, сгинувшего среди аномалий. Я повел его по узкой дорожке между трамплином и ведьминым студнем. Видели бы вы его ужас! А что творилось в его могучей и в то же время примитивной голове! В этой голове и при жизни жили только инстинкты – пожрать, поспать, выпить и повыеживаться, типа “реальный пацан”. А сейчас вообще остался только голод и страх – подчинить, убить, если голоден – сожрать. А тут кто-то ведет его! Как смешно мне стало! Смешно и противно. От отвращения я просто завел его в притаившуюся жарку и несколько секунд наблюдал за гибелью сознания. Оно, оказывается, гибнет чуть позже тела, успевая испытать весь ужас, видя разрушение своей оболочки.
Я больше не сплю. С той самой душной бессонной ночи, когда в последний раз измученно выключился на пару часов, я больше ни разу не уснул. Это мучительно и тяжело. Голова наливается свинцом, он распирает ее, давит изнутри, кажется, мозг вылезает наружу. Поэтому я не нахожу покоя и ищу себе занятие. Вчера, не знаю зачем, привел двух сталкеров. С той самой ночи я их ненавижу. Я еще даже не осмыслил, для чего же притащил их к себе, что собирался делать, как бы себя развлекал, как счетчик на поясе одного, а затем и второго, затрещал, усиливаясь до соловьиной трели по мере приближения к моему скромному жилищу. Прямо на ступеньках я ощутил, что веду уже трупы, истекающие кровью изо всех отверстий. Развлечение накрылось, не успев сформироваться в моей голове. Зато хоть едой теперь на неделю обеспечен! Мне приходилось есть почти все движущееся в Зоне – ее климат не располагает в вегетарианству. Человек – единственная нормальная, вкусная и пригодная еда, мутанты хоть и более безропотны, но жрать их просто невозможно: гниль, вонь, горечь, фу-у-у!!! Даже вспоминать противно!
Смотреть на свое тело тоже противно. Мышцы вылезли из-под трескающейся кожи и срослись с остатками одежды. Тело постоянно сочится, как ожог. Вчера попытался глянуть на свое отражение в колодце – хоть и видно было плохо, но такой отвратной рожи я еще не видел. Неужели это я?
Остатки интеллекта уходят вместе с остатками человеческой внешности. Я перестаю думать – я просто читаю чужие мысли. Я все больше становлюсь мутантом. Странно, что я еще осознаю это! Может, я еще хоть немного человек? Вряд ли. Люди не убивают потехи ради, люди не жрут друг друга! Я всегда уважал свое отражение в зеркале, а теперь боюсь даже представить себе этот привычный предмет обихода. Боюсь не только увидеть, в кого я превратился, но и представить, что же я скажу этому… даже не знаю, как выразиться. Почему та, что оказалась скотиной при жизни, получила пусть страшную, но смерть, а я живу и деградирую чудовищем, мутантом?!
Но, наверное, пока я понимаю это, еще не все потеряно. Я не хочу быть тупым мутантом с бесконечной ментальной энергией, не хочу питаться мертвечиной из себе подобных. И хоть альтернатива небольшая, я выбираю ее. Я стану трупом. Трупам безразлично, чьи они – человеческие или мутантов. Если они, конечно, остаются – благо, Зона щедра на утилизацию. Спящая жарка в двух шагах, осталось сделать последнее движение, и покой примет меня… Интересно, есть ли свой рай у контролеров?..
И я делаю этот последний шаг навстречу концу…