Она вошла в его жизнь очень тихо, проскользнула незаметной мышкой, и он, не заподозрив ничего опасного для себя, позволил ей водвориться в своих мыслях. Словно дым при пожаре, она проникла в мельчайшие трещинки его души, и он понял, что уже не может обходиться без нее, только когда стал задыхаться от любви.
До их встречи девяносто процентов своей жизни он с азартом отдавал построению карьеры, а остальные десять – женщинам, предпочитая ни к чему не обязывающие отношения. Она, как соль, в огромном количестве насыпанная в любимые блюда, извратила их вкус и даже вызвала к ним отвращение.
Теперь, уходя на работу, он уже мечтал, что вечером будет смотреть на нее и прикасаться к ней.
Наблюдать ее движения и жесты, быстро сменяющиеся выражения лица стало для него самым острым наслаждением. Если бы это было возможно, он бы не выходил из дома, чтобы не пропустить ни одного акта великолепного спектакля под названием ОНА. Она смеется и болтает по телефону, хмурит брови, замешивая тесто для пирогов, у зеркала точным движением руки рисует на веках тонкие линии.
Его интересовали все мелочи ее бытия: лак для ногтей, любимая помада, недочитанная книга, раскрытая на середине, таблетки от головной боли в маленькой сумочке. Он владел этими подробностями, бесконечно нанизывал различные детали и факты на прочную нить своей памяти, чтобы потом, когда ее не будет рядом, постоянно перебирать их, как драгоценные четки.
На службе он больше не испытывал творческого подъема, бесконечно страдая от того, что пока он сидит в своем кабинете, безвозвратно теряет те мгновения ее жизни, которые могли бы его осчастливить. Все-таки, он купил «билет» и хотел посмотреть всю пьесу целиком.
Но в последнее время в этом спектакле появились странные сцены. Она стала задерживаться после работы, приходила усталая, с видом бесстыдной кошки, подолгу спала, подолгу стояла у зеркала, сантиметр за сантиметром рассматривая свое лицо и фигуру. И он не смел спросить, что с ней происходит, потому что в самом начале их отношений сам выдвинул жесткие требования – не вникать в его личную жизнь. Теперь он старательно прикидывался незаинтересованным, равнодушным, и молча наблюдал за ней, мысленно составляя черный список ее преступного легкомыслия. Ночью, когда она вдруг, сонная, прикасалась к нему, он брезгливо отодвигался.
Пламенная любовь переродилась в злобу. Словно темное облако заслонило прежний трогательный образ его возлюбленной.
Решив вознаградить себя за дни и месяцы неразумной верности, он с удивлением узнал, что ненависть к ней перекинулась на всех подруг, позорно оставленных им ради одной хитрой твари. Они не занимали его, как прежде: лживые глаза, лукавые губы – мир битком был набит падшими женщинами.
В этот день она по заведенной недавно привычке опять где-то задерживалась. Он метался по комнатам с телефоном у виска и обзванивал ее подруг. Наконец она появилась на пороге с огромным букетом белых хризантем.
Он уже внутренне готов был ее ударить, мстительно представляя, как на нежной щеке вспыхивает красное пятно. Воображение рисовало испуганный взгляд, упавшие на пол цветы, и он пропустил мимо ушей ее первые слова.
- Что ты сказала? Повтори, пожалуйста.
- У нас будет ребенок. Всю неделю бегала по больницам, и теперь это подтвердилось. Ты рад?