Жара всем телом навалилась на город
и выдавила нас,
горсточку молодцеватых подонков и их плотненьких наперсниц,
из-под цементного горчичника
на липкий пластик кафешки
в изголовье безымянного водоёма за МКАДом.
Лето.
Пиво, водка и шашлыки под радио.
Мог бы – надышался б впрок
диким потом
с привкусом пыли, жареного лука и отовсюду прущей зелени,
на год вперёд нагляделся бы на нечеловеческие муки
ныряльщиков в стоптанных сандалиях
и всласть бы наслушался их пьяных пересудов.
Голоса, голоса, голоса…
Они подобны никотиновому взрыву в лёгких.
Необузданные.
Непричёсанные.
Рваные.
Чем-то сродни крику больших южных птиц.
Птичий базар.
И
- продолжая странную аналогию с птицами –
помню легчайший взмах ослабленного перелётом крыла,
едва уловимую радужность окраса,
несколько слипшихся пёрьев на груди,
а вот глаз
- как у птиц –
не помню!
Жаль.
Раньше у них были глаза.
Такие большие, просящие, глубокие,
что в них хотелось уронить монетку на счастье:
Как о ладони стёртую монету,
Хранят печаль на донышке глаза.
Скрипит зубами пойманное лето,
Боится будто правду рассказать.
Сухим песком со стареньких сандалий
Соблазны осыпаются в траву,
И ивы, что от нежности рыдали,
В обнимку от отчаянья ревут.
Поёживаясь, летняя прохлада
Ушла к другим проситься на ночлег,
И окна занавешивать не надо:
Осыпался черёмуховый снег.
04.06.2009 01:24 Марьино, по следам первой в этом году пляжной вылазки