Представляем Вашему вниманию тройку лучших работ Миниатюрного Конкурса:
3-ье место:
Палиндром
Алексей Кузьмин
С Нирин мы познакомились в кинотеатре. В зале не было ни одного свободного места и фильм был неплох, но посреди показа мне почему-то стало скучно. Я встал со своего места и в тот же момент со своего места встала девушка, сидящая до этого прямо передо мной. Я подумал, что это не случайность и когда мы вышли из зала, обратился к ней с предложением выпить кофе. Она согласилась.
Её глаза были цвета вечернего снега, а волосы были чёрные как ночь. Она не пила кофе, а заказала колу со льдом и сидела всё время в пальто и перчатках. Она мало говорила и из того что она рассказала я понял только то, что она совершенно одна в этом городе. И ещё она сказала, что на сеансе ей вдруг стало невыносимо скучно.
Так получилось, что мы начали встречаться. У меня были жена и ребёнок, но Нирин узнала об этом не сразу, а когда узнала, то не особенно расстроилась.
- Какое это имеет значение, ведь я тебя люблю, - сказала она и взяла меня за руку.
- Я тоже тебя люблю, - соврал я.
Она снимала небольшую однокомнатную квартиру на окраине, и я приходил к ней каждое воскресенье. Для неё это всегда был праздник. За короткое время она привязалась ко мне, словно какая-нибудь собачка.
Заниматься сексом с Нирин было сплошным разочарованием. В постели она была холодна, как Антарктида. Ни мои жаркие поцелуи, ни любые ухищрения не могли растопить этот лёд. В результате мы лишь натирали до красноты свои гениталии и изредка мне удавалось кончить. После этого мы некоторое время лежали взявшись за руки, под несколькими одеялами, а потом я уходил домой. Нирин говорила, что больше всего она ценит именно те минуты, когда мы держались за руки.
- Чёрт тебя возьми, - сказал я однажды, после полуторачасовых безуспешных попыток ею овладеть. – Ты холодна как рыба!
- Бабушка мне говорила, что моё имя, Нирин – палиндром. То есть читается одинаково и слева направо и справа налево. Люди с такими именами иногда застывают в этой жизни и тогда их бывает очень трудно отогреть.
- Ерунда, - сказал я.
- Но главное, это сердце. Бабушка говорила, что главное, это чтобы не застыло сердце.
Мой роман с Нирин был недолгим. В какой-то момент он стал меня тяготить и я этого не скрывал. Нирин это чувствовала и всё чаще я мог видеть глубокую тень, пролегавшую по синему снегу её глаз. Однажды, в одно из наших воскресений, она пригласила меня в кино. Фильм был неплохой, но в середине сеанса мне стало скучно, и я встал, чтобы выйти из зала. Одновременно со мной встала Нирин, и мы разошлись в разные стороны.
Сейчас мне пятьдесят восемь и так вышло, что я совершенно одинок. Чтобы написать такой короткий рассказ у меня ушло несколько часов, потому что мои холодные, непослушные пальцы с трудом держат карандаш. Я верю, что моё сердце ещё не безнадёжно застыло, и Нирин, если она прочитает и откликнется на это послание, ещё успеет его согреть.
Я живу всё в том же городе. Если ты захочешь меня разыскать, то всё что тебе нужно, это зайти в телефонную будку и найти в справочнике моё имя.
Навсегда твой, Чивас Савич.
10.02.2009
© Copyright: Алексей Кузьмин, 2009
Свидетельство о публикации №1902100924
2-ое место:
Облака, подушки, звери
Всеволод Злой
Облака скачут по небу как лошади. В них – вся наша жизнь.
Я сижу и мерзну. Меня морозит от холода, дурного самочувствия и мрачной действительности. Кажется, я опять сотворил не то. Кони педальные по-прежнему носятся по небу.
Изжога, чай, чувство глубокого неудовлетворения своим жизненным кредо. Все, что я делаю, делать не стоило. Все, что я не сделал, надо было сделать во что бы то ни стало. Я молчу всю жизнь, а говорю исключительно невпопад.
Прокатите меня, большие белые облака.
Звезды на небе похожи на тебя, а черные дыры – на меня. Тебе не кажется, что это слишком? А может я тоже когда-то хотел жить как и все звезды? Только перегорел, протух и почернел. Спичка горит ярко, но недолго.
Я как обычно опаздывал. В автобусе было тесно, люди прижимались ко мне своими зимними меховыми и пуховыми телами – звери и подушки. Я сжимался в комок и дышал через раз.
- За проезд! Мужчина, за проезд! – завизжала кондукторша. Я посчитал мелочь и сунул ей в руку. Она небрежно оторвала билет и воткнула его в мою ладонь, явно пытаясь ее продырявить.
Звери и подушки сосредоточенно клевали носом. Я закрыл глаза и вспомнил книжку, которую читал в детстве. В ней повествовалось о бедных негритянских детях в Америке, над которыми смеялись их белые собратья.
Я очнулся от толчка в спину.
- Молодой человек, выходить не будете? – спросила меня большая двуногая норка.
- Нет, а что? – я сымитировал еврейский ответ.
- Тогда садитесь и не мешайтесь под ногами.
Я плюхнулся на сиденье и задремал. Мне снился Дориан Грей, очаровывающий тебя своей красотой. Я тут же одеревенел и застыл.
В школе я то и дело в кого-то влюблялся. Естественно, эти кто-то встречались не со мной, а я не мог ни с кем заговорить, потому что я немой.
Я твой.
Облака закрывали мне тебя. Моя звезда, ты пыталась гореть для всех, кроме меня, а я гас и сжимался черной злобой.
Рядом со мной присела очередная подушка. Я приоткрыл глаза и тут же закрыл их обратно. Облака только начинали розоветь на востоке.
Скоро я приеду на работу и начнется все сначала. Мировой финансовый кризис держит нас в страхе за рабочее место.
Подушка встала и ушла. Звери рассосались по салону.
Мне снился Ремарк – мелкий, тщедушный, сильный духом изгнанник. А еще я думал, что будет, если я незаконно пересеку границу, и ты будешь в меня стрелять.
Я – китайский беженец, который хочет стать белым. Сапожник, который не умеет делать обувь больше 40 размера.
- Конечная, мужчина, выходите, приехали.
Кажется я опять опоздал. И злые облака мне зубоскалят.
Мой начальник свеж, бодр и харизматичен. Он белый, я негр. Я получаю 50 ударов плетью и иду убирать сахарный тростник.
Под теми же самыми облаками.
© Copyright: Всеволод Злой, 2009
Свидетельство о публикации №1903120603
1-ое место:
Пресс-конференция
Александр Сорокин Российский
Техники суетились, налаживая громоздкую аппаратуру, которая занимала почти половину огромной студии Первого канала. Они соединяли между собой проводами загадочные блоки, настраивали многочисленные пульты, мониторы, динамики.
Не только вся Россия, но и весь мир прильнул к экранам телевизоров – помимо Первого канала данное событие собирались транслировать все ведущие каналы мира.
Дело в том, что это событие действительно было знаковым – группа российских ученых заявила о том, что ими обнаружен и опробован канал прямой связи с Богом. И теперь все пожелавшие участвовать в этом знаковом событии известные политики, ученые и влиятельные люди наполняли студию телеканала, готовясь задать свои вопросы Господу в прямом эфире. Вся эта сложнейшая аппаратура служила этой задаче. А для того, чтобы поговорить с Богом, нужно было встать на круглую площадку и позволить прикрепить к себе датчики.
Рядом суетились столь же многочисленные техники с телевидения, готовясь к предстоящему эфиру, армия телекамер нацеливалась на заветную площадку. И вот, наконец, ученые объявили о своей готовности, а режиссер дал команду на начало эфира.
…После многочисленных презентаций, громких и красивых слов, на площадку поднялся пожилой священник в рясе из пресс-службы Московской Епархии. К нему прикрепили датчики, произвели необходимые настройки и дали сигнал к началу разговора.
- Слышишь ли ты меня, о Господи? – склонился священник в низком поклоне. – Знаю, что недостоин я, раб твой говорить с тобой…
- Ты же, когда молишься, зайди в комнату твою, - возвестил невесть откуда взявшийся громовой голос, идущий, казалось с Небес, - затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно…
Голос оборвался также внезапно, как и появился. Но отцу Иллариону и этого хватило – он простерся ниц, из глаз его текли слезы. Когда его уводили со сцены, он бормотал: «Он снизошёл ко мне, он благословил меня…»
Следующим желающим оказалась женщина преклонных лет, энергичная и крепкая. По стати было видно, что она в прошлом – партийный работник. Режиссер посмотрел на неё с сомнением, однако научный руководитель проекта кивнул и бабку пропустили.
Когда датчики были присоединены, она нетерпеливо воззрилась на небо и спросила:
- Вот, Господи, смотри – о себе ничего знать не нужно. Ты лучше скажи – присоединяться ли бывшие республики к России или нет?
Возникла некоторая пауза, после которой динамики грянули:
- Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь! Да здравствует созданный волей народов единый могучий Советский Союз!
Причем звучало всё это в классическом музыкальном оформлении. Во время звучания гимна спина старушки была прямой, как столб, а по щекам катились слезы.
…»Вы слышали? Нет, вы слышали?» - переспрашивала она, когда её, расчувствовавшуюся, уводили под локотки со сцены. – «Господь Бог дал понять, что Союз восстановят!»
Следующим был мужчина весьма бандитского вида – олигарх средней руки, сколотивший своё состояние на крышевании игровых автоматов.
- Скажи, Господи, - обратился он чисто к Богу, - когда перестанут убивать наших пацанов? Когда, наконец, наступит конкретный порядок?
Динамики ответили с той же интонацией:
- Всё будет в поряде, сынилло! Лохов построят, пацанов наградят, не кипишуй!
И даже эта, казалось бы, черствая душа, прослезилась. «Свой пацан», - говорил он, вытирая набежавшую скупую слезу, - «всё по поняткам разложил, как на духу!»
Седой академик, к которому прикрепляли датчики, явно был закоренелым атеистом. На техников, которые суетились вокруг него, он смотрел с усмешкой. К Богу он обратился с улыбкой, глядя прямо перед собой:
- Докажи, Боже, что ты существуешь!
Ответом была долгая пауза. Все смотрели на академика с возмущением – и священник, и партбабка и брателло.
- Вот урюк, - с чувством сказал олигарх, - тёрки с самим Богом устраивает!
Динамики, наконец, выдали:
- А меня и не существует. Что подтверждается трудами академика Морозова, Москва, издательство «Научная литература», 1976 год, стр. 322-328, трудами профессора Кашпилова, Лениздат, 1964 год, стр. 115-243…
Голос, идущий из динамиков, был сухой и старческий. Он все не прекращал давать бесконечные ссылки, пока, наконец, режиссер не показал техникам скрещенные руки, мол, пора заканчивать.
Академик, страшно довольный научным диалогом с самим Господом Богом, спустился в зал…
К площадке подходили многие и получали разные ответы. Одним Господь сулил урожай помидор, других корил цитатами из Библии, с третьими разговаривал по свойски.
Лишь один раз Бог промолчал – когда на сцену поднялся мужчина в костюме с неприметным лицом работника госбезопасности. Сколько не вопрошал мужчина в пустоту, динамики не издавали ни единого звука.
Чтобы убрать под конец эфира гнетущее впечатление, режиссер спросил у зала, кто ещё хочет поговорить. Вверх взметнулись сотни рук, но режиссер специально выбрал маленькую девочку лет четырех-пяти, которая сосредоточенно ковыряла в носу, сидя на своем месте. Она нехотя встала, позволила прикрепить к себе датчики и продолжила ковырять в носу.
- Ну, девочка, спроси что-нибудь у Бога! – подбодрил её режиссер, но внезапно динамики ожили сами по себе и из них раздался звонкий детский голосок:
- Какие дураки эти взрослые! Понаставили здесь всяких железных ящиков, когда со мной можно поговорить и просто так! Правда, Олечка?
И девочка показала всему миру язык…
© Copyright: Александр Сорокин Российский, 2007
Свидетельство о публикации №1710270235