Прошла неделя. Сима не пыталась, оставаясь с Надей наедине, рассказать что-нибудь новое. Она энергично прохаживалась вдоль балконных перил и,казалось, прислушивалась к звукам реального мира. По источнику света Сима неплохо понимала, где восток, где запад, и часто обращала своё внимание к югу. Всего того, о чём говорили по телевизору и писали в газетах, с балкона в Натании не было ни видно, ни слышно. Здесь, как всегда, море бесшумно облизывало прибрежные камни. Давили на гудки заждавшиеся своих клиентов таксисты. Им вслед раздражённо сигналили те, кто, оказавшись впритирку за ними, вовсе не могли продвинуться в узких улочках с односторонним движением.
Смеялись дети, покрикивали, рекламируя свой товар, продавцы дешёвых сладостей, под крышей ворковали голуби...
Надя видела, что у её подопечной удручённое настроение. Она даже попросила врача помочь отрегулировать его медикаментозно, но врач не воспринял просьбу всерьёз.
Какие-то внутренние бури бушевали в Симиной душе, но даже чуткой Наде не приходило в голову, что за свою откровенность Сима требует взаимности.
Она выбрала именно эту сиделку в собеседницы и, по её мнению, имела некоторое право понять, что же та собой представляет. Сможет ли она сделать правильные выводы из того, о чём госпожа Гольд с ней разоткровенничалась?
Чтобы прервать гнетущее молчание, Надя предложила Симе рассказать что-нибудь ещё.
- Нет уж, голубушка!- в голосе пожилой женщины слышалось плохо скрываемое раздражение.- Сегодня ты должна рассказать мне что-нибудь, и, если честно, я жду этого уже несколько дней. Око за око! Откровенность за откровенность!
- Вы знаете, - Надя начала неуверенно и даже робко, чтобы, не дай бог, не оскорбить идеей равенства уважаемую и хорошо обеспеченную пациентку богодельни.- В той, прошлой, жизни и я была учительницей.
Если Вам будет интересно, я расскажу одну историю.
-Принеси, пожалуйста, кофе в большой кружке и пару папирос! Я жду!
Надя принесла то, о чём просила Сима, и себе заварила кофе, достала из сумки пачку сигарет.
- Моя история проще Вашей, но...
Надя обдумывала, как начать.
- Не тяни!Расказывай! И учти: я люблю, чтобы концовка хорошей была!
- Ладно,только, по возможности, не перебивайте! После окончания университета я не поехала по распределению. Причин на то было несколько, но сейчас это уже никакого значения не имеет. Устроилась я, совершенно случайно, учительницей на Кавказе, в одном из самых удивительных в мире мест.
У Вас огромный опыт, Сима! Вы знаете, что новой учительнице лёгкий класс не дадут. Я получила классное руководство в пятом "б"- это вторая смена. Но и в первой - два десятых и девятый. Подготовок и тетрадей - не мне Вам объяснять.
Свой пятый я полюбила: жалко было детишек. Школа считалась русской, но в ней учились дети всех племён и народов. У большинства дома по-русски не разговаривали!
Самооценка тоже была условной и относительной, как отметка. А я тогда, по наивности своей российской, ещё не знала, что быть проводником поезда Адлер-Москва намного почетне, чем врачом-рентгенологом в местной поликлинике.
А уж с колхозной субординацией родителей я не разобралась вовсе! Никогда не забуду, как после родительского собрания, первого в жизни, в коридоре меня дождался один папаша. Он просил про все недостатки его сына сообщать прямо ему, обещал приезжать для этого в школу раз в неделю. Он знал, что его сынишка - не подарок, и ему было неловко, даже стыдно, оттого, что дети подчинённых учатся лучше, чем его сын. Для меня подобное стало "открытием Америки".
Однако, это всё предыстория. Занимались мы на первом этаже двухэтажной школы. Окна были раскрыты настежь, но уже примерно с третьего урока морской ветерок остужал нагретые за день солнцем каменные стены.
В такой приятный момент и зашла в класс медсестра, чтобы сделать какую-то прививку. Она шла ряд за рядом, и дети, получив подкожную инъекцию, полминуты разглядывали, не идёт ли кровь, а потом опускали засученные рукава. Медсестра приблизилась к очень улыбчивому мальчику - Самвелу. Со скоростью Тарзана он выпрыгнул в окно и исчез в зарослях пришкольного участка. Я растерялась. Медсестра успокоила меня, объяснив, что здесь многие никаких уколов никогда не делают.
Всё было бы хорошо, но и на следующий день, и через день Самвел не появился. Его учебные принадлежности, брошенные в минуту столь стремительного бегства, я сложила в портфель и заперла в шкафу.
Третий день ребёнок отсутствует в школе, - а я даже его родителям ничего сообщить не могу. Вы, вероятно, помните, что с телефонизацией дело обстояло не лучше, чем с канализацией.
Семья Самвела проживала на Холодной речке, другие подробности адреса отсутствовали. Да,да! Именно там, где когда-то располагалась одна из любимых дач Сталина. Большего об этом месте я не знала, и была приятно удивлена, что там живут обыкновенные люди.
Рейсовым автобусом я доехала до места, перешла дорогу и у незнакомой женщины, прибывшей тем же автобусом, спросила:
- Где живут Закаряны?
- Зачем они Вам? - вопросом на вопрос парировала незнакомка.
- Надо! Я учительница одного из детей.
- Жаловаться что ли пришла? Так мне скажи - я передам!
- Кто Вы такая, вообще? - её соседское любопытство начало меня
раздражать.
- Я - Анаида, прихожусь им родней, живу рядом! - у неё моё недоверие, показавшееся ей ослиным упрямством, вызвало насмешливую ухмылку.
Смерив презрительным взглядом мои десятисантиметровые каблуки, Анаида без слов кивнула мне головой: если ты такая упрямая,- идём!
Я начала краснеть через пять минут подъёма. Через семь я попросила постоять и отдышаться. Анаида куда-то исчезла на минуту и вернулась со стаканом холодной воды, которую велела не выпивать всю, а виски протереть - охладить. Догадавшись уже, что она хотела избавить меня от скалолазанья, я попросила её показать, куда же мы идём. Что ещё впереди?
Высота, на которую нам следовало подняться, соответствовала нормам значка "Турист СССР" в краснополянском измерении. Тут меня шандарахнуло страхом, будто током: каблуки помогают при подъёме, а как спускаться? Тропинка была присыпана колотым щебнем, но и битого стекла там было достаточно, чтобы не спускаться босиком.
В это время откуда-то из боковой улицы раздался непонятный треск. Не знаю, как называется и для чего предназначен этот трескучий механизм, также как не знаю, что на родном армянском языке Анаида сказала управлявшему этим механизмом земляку, но он сдвинул какие-то ветки и дал понять, что здесь я должна поместиться.
- Не бойся!- с улыбкой крикнула родственница Самвела, но моё "Мерси" - спасибо по-армянски - она уже не могла расслышать.
Доставив меня до дома ученика, незнакомец вызвал откуда-то из глубин двора его мать - Каринэ.
С этого момента я была так обласкана кавказским гостеприимством, будто бы с самого утра эта энергичная женщина ничем другим не занималась, кроме как поджидала, когда я явлюсь жаловаться на её Самвела.
Невысокий стол в хорошо продуваемой морским ветерком виноградной беседке с неимоверной быстротой был уставлен фруктами и национальными печеньями. Появился чай, который хозяйка советовала пить, чтобы сбалансировать температурный режим, как это делают в Средней Азии. На тарелочке с позолоченными краями она подала варенье из инжира - смоквы. Не утратившие при варке своей особой эротической формы плоды нежились в золотисто-медовом сиропе. Во время чаепития и состоялся наш неприятный разговор об отсутствии Самвела в школе после эпизода с прививкой.
- И молодец, что убежал,- мать бегство Самвела от медсестры одрбряла полностью. - Мы уколов здоровым людям не делаем! В нашей семье так заведено!
-А теперь почему он пропускает занятия?- продолжала я свою линию.
-Извини!- посмотрев на меня очень большими, грустными и виноватыми глазами произнесла Каринэ. - На перевал некого было послать деду помогать! Старший сын с товаром в Краснодар поехал.
Её простодушная откровенность обескуражила меня, хотя иногда среди голосов, раздающихся из дальних хозяйственных построек, мне отчётливо слышался голос Самвела.
Я верила ей примерно наполовину, но была вынуждена скрывать недоверие. Каринэ пообещала, что уже завтра Самвел в школу вернётся.
Она заварила черный кофе, разлила в очень изящные тонкого фарфора чашки и предложила погадать, немного время протянуть, - тогда вернувшийся с работы её муж отвезёт меня на машине домой. Гаданий я не люблю: мне кажется, что о плохом лучше не знать, а хорошее, даже нежданное, только обрадует.
Однако, мысль о пешем спуске с этой крутизны, да ещё и на каблуках, однозначно сработала в пользу гадания.
Мне были предсказаны прямые и не очень дороги, гордые орлы, потери и приобретения. По большому счёту - всё сущая правда.
Желая сказать что-то приятное лично Каринэ - чуткой, тонкой, хитроватой и домовитой, я похвалила её инжировое варенье. За гадания нельзя благодарить, поэтому я, не подумав, где нахожусь, похвалила варенье: такого вкусного не пробовала в жизни!
Вскоре затарахтел мотор старой, с серебристым оленем на капоте, "Волги", и, как и обещала Каринэ, меня отвезли домой.
Когда машина подъехала к высокому крылечку учительского общежиия, отец Самвела открыл багажник, вытащил оттуда немаленький ящик, сверху от любопытных глаз прикрытый газетами, и занёс его в нашу с девчонками комнату.
-Тут всё в пропорции,- пояснил он, жена собирала, а старшая дочка по-русски написала, как варить. Только сварите! Вы же с учительской зарплаты и сахару столько не купите! Тут всё в норме: десять на десять!
Мужчина, как мне показалось, смутился своего многословия, и поэтому, не прощаясь словами, только махнул рукой и вышел. Я почувствовала себя, будто сижу между двух табуреток: и одаренной, и униженной.
-Не обращай внимания,- успокаивала ближайшая соседка. У него этими смоквами вся земля усыпана! И на базаре он их продаёт!
Я чувствовала, что его инжирное изобилие меня лично не должно касаться! Не моё оно! Но было уже поздно благородно негодовать! Необходимо было принять дар и поблагодарить в душе дарителя и за щедрость, и за предусмотрительность.
Самвел на следующий день в школу пришёл. Его правая рука от кисти до локтя была забинтована. Бинт был свежий и чистый, но ,во-первых, его было слишком много, а, во-вторых, он был странно наложен: не снизу вверх, а наоборот.
-Мы все рады видеть тебя в классе! Но что у тебя с рукой?- здесь версия Самвела не состыковывалась с материнской.
-Я позавчера на ящик в сарае упал,- размазыая по щекам слезы медленно излагал Самвел,-а там гвоздь ржавый торчал. Огромадный такой! Насквозь мне всю руку проколол.
-Ты был у врача?- немедленно поверив ребёнку, спросила я.
-Зачем у врача? Дома бинтуем.
- Самвельчик! Это может оказаться очень серьёзно!До заражения крови! Это необходимо срочно показать врачу и правильно обработать рану!
-Там гной! Врач может в обморок упасть! Вы даже не представляете, какая там рана!
-Я не боюсь ни крови, ни страшных ран. Покажи мне, и мы вместе решим, что дальше делать!
-Если я это размотаю, Вы сознание потеряете: там уже червяк утром был!
Я решительно настаивала, и Самвел начал очень медленно разматывать бинт. Класс застыл в напряжении. Рассказ о ржавом гвозде,проткнувшем руку товарища, гнойная рана, в которой уже и червяк появился,- такое не могло не разжечь любопытства пятиклассников.
От волнения и Самвел не мог стоять на одном месте. Он крутился по всей свободной территории перед классной доской, и белоснежный бинт красивыми волнами застилал пол вокруг учительского стола.
Настал момент наивысшего напряжения: оставалось всего-то чуть-чуть.Класс затаил дыхание. Наконец весь бинт был на полу. Потрясённые увиденным одноклассники оцепенели. Некоторые, возможно, ожидали кары небесной за такую невероятную ложь...
Почти не растерявшийся из-за открывшегося обмана Самвел, хотя и с трудом, но подобрал удивительные слова, которые всех нас так рассмешили, что чуть позже и примирили :
- Надежда Михайловна,Вы - волшебница! Это чудо!
Ещё утром, мамой клянусь, такая большая дырка была, и гной, и червяк! Ужас!!!