Выдающийся публицист Юлия Латынина, которая в последнее время выступает особенно остро и радикально, снова привлекла к себе внимание. В радиовыступлении 23.05.09 она оглоушила своих слушателей сообщением, что
«на самом же деле в социализме нет ничего нового. Социализм, т.е. государственная собственность на средства производства и тирания, – от Древнего Египта до вполне себе средневекового Китая, это всегда в той или иной форме присутствовало в человеческом обществе. Это Европа была исключением, а социализм был правилом»
Примерно, с 1922 года, с того момента, как Ленин признал справедливость замечания Бухарина, что у нас социализм с бюрократическим извращением, никаких сомнений на сей счет не возникало. Раз уж такие авторитеты его увидели, значит, он есть. А уж после констатации Сталина на XVII съезде – и подавно. Да, конечно, под всемогущей бюрократией, с большим воровством, без человеческого лица, с уродливой экономикой, но – социализм. Бесклассовое общество. Всенародная собственность на средства производства. От каждого по способности – каждому по труду. Участие каждого трудящегося в управлении государством. Ну, у Ленина было семь признаков социализма, включая монополию внешней торговли и прочую муть, человеческое лицо не упоминалось. У нас все признаки были.
Признаки были, а ничего похожего на социализм не было. Был бюрократический госкапитализм, и был многолетний перманентный всенародный обман, такой шумный, настойчивый и наглый, что не только восторженные дураки, вроде Бухарина, но и такие вполне вменяемые культурнейшие люди, как Фейхтвангер и Ромен Роллан долго принимали наш фокус за чистую монету. Что уж говорить о нас, «совейских», мы с гордостью несли свое социалистическое звание! Конечно, формально умная Латынина не права: государственная собственность на средства производства и тирания, это, безусловно, не социализм, но по существу она кругом права, ибо ничего другого не было. Надо полагать, что этот термин приложим не к государственному устройству, а к абстрактной социально-экономической модели, как идеальные математические понятия, то есть налицо чисто семантическое недоразумение: ошибочное использование термина.
Но с чего мы-то, лопухи, взяли, что у нас социализм, что мы своим глазам не верили?
1.Классов, правда, не было. Всякое человеческое общество можно классифицировать, как угодно. И вообще важно не наличие классов, а классовый антагонизм. И тут надо честно признать, что классового антагонизма в Советском Союзе не было. Скрытое раздражение против всякого начальства, включая суды, милицию, местные власти, всегда тихо бродило, но никогда не сублимировалось в сильные возмущения. Имущественный разрыв был, и лишал общество целостности, но его видимые ограничения, сдерживали и протест. Именно по отсутствию классовых противоречий советское общество было бесклассовым.
2.Всенародная собственность – чистейший миф. Она принадлежит тому, кто распоряжается ею и присваивает себе доход от ее употребления. Даже самому наивному дураку было ясно, что естественные исполнители работ: рабочие, крестьяне и интеллигенция, средствами производства не распоряжаются и никакого участия в распределении государственных доходов не принимают.
3.Оплата по труду – тоже туфта. Еще в 1875 году, в «Критике готской программы», Маркс обозначил неразрешимую задачу оплаты за неравный труд («это равное право, есть неравное право для неравного труда»), правда этот недостаток неизбежен только в первой фазе коммунистического общества, утешал Маркс, потом, по мере перехода к высшей стадии коммунистического общества, он исчезнет… Тотальное нормирование труда вылилось в неимоверно громоздкую и трудоемкую работу, изначально фальшивую, поскольку корректных способов приведения разных видов труда к единому эквиваленту не существует в природе. Для всех видов физических работ были написаны многотомные тарифные справочники, но платили по договоренности (это называлось «выводиловка»), для сколько–нибудь интеллектуальной деятельности был оклад – твердый заработок, опять же, по договоренности с начальством. Иногда, в рамках отдельного трудового коллектива, возникало некое временное соответствие между трудом и оплатой, но это было случайным и непродолжительным исключением из общего правила. В целом, оплата «по труду» в принципе неосуществима, никогда осуществлена не была и осталась бесплотной мечтой.
4.Самой противной реалией, наиболее подлой, но наименее ощутимой, было участие граждан в управлении государством. Вообще, представительной власти в России не было, нет и неизвестно, будет ли. Всенародные выборы кандидатов блока коммунистов и беспартийных в Верховный Совет, в Советском Союзе проводились с большой помпой, с пьянством, музыкой и танцами, и были такими же бессмысленными, как теперь, но веселыми. Их открытая фальшь никого не трогала. Только в 1989 году был проведен первый опыт свободных выборов в Верховный Совет. Потом бюрократия спохватилась и придушила младенца в колыбели.
Точности ради надо отметить, что грандиозная бюрократическая конструкция на самом нижнем этаже включала участие народных депутатов в решении самых ерундовых муниципальных вопросов, вроде коммунальных склок. К решению существенных проблем управления муниципалитетами и регионами, например, распределению финансов, их и близко не подпускали. А планы развития промышленности, экономики, социальной сферы на всех уровнях были уделом избранных, то есть, бюрократического руководства. Эти планы публиковались, широко обсуждались в прессе, иногда, даже, корректировались, но только для блезира: ведь оппозиции не было и в помине, поэтому и не было никакой альтернативы. Огромная часть советской экономики была сосредоточена на военной промышленности, эта сторона до сих пор скрыта за семью печатями и для обсуждения абсолютно недоступна.
Таким образом, в России никогда ничего похожего на социализм не было, мы прожили жизнь при предельно забюрократизированном госкапитализме, причем такая степень огосударствления средневековым китайцам и не снилась: они оставляли государству только средства производства, а тут все было схвачено: и защита гражданских прав, и образование, и здравоохранение, и искусство. С 1917 года государственное устройство России двигалось не вперед, а назад. Технология развивалась, а производство, управление и, самое страшное, права человека, непрерывно деградировали.
Наконец, пережив страшные войны, террор и застой, россияне дожили до перестройки, отреклись от госкапитализма и вступили в светлое царство рыночной экономики, но движение вспять не изменилось! Просто состоялся очередной обман, вместо перехода к рынку – грабеж. Был открыт новый способ технологической модернизации – разворовать, продать и деньги вывезти за границу: устаревших технологий не остается – значит, прогресс налицо! Это российская специфика: большевики, сталинисты, либерал-реформаторы по очереди неуклонно разоряют и разрушают страну, уродуют ее экономику и промышленность, разлагают культуру. «Белые приходят – грабят, красные приходят – грабят». Производительность труда остается мизерной, производительные силы вымирают и разбегаются, а великие достижения цивилизации: машиностроение, электроника, информатика почти не отражаются на благополучии населения.
Бездарные, но самоуверенные правители спешат внести свой вклад в дело построения новой России, грязными и неумелыми руками они не столько совершенствуют страну, сколько набивают карманы.
Социально-политическая обстановка непрерывно ухудшается. Возникли и утвердились классы по наиболее существенному экономическому признаку – распределению денежных масс между различными группами общества. Если сравнивать децили (группы по 10% населения с равными доходами), отношение высших к низшим составляет, якобы – 16. Это очередное вранье, это отношение давно превосходит 50. Классового антагонизма не было – теперь он налицо. В слоях с низшими доходами, концентрируется зависть и ненависть к богатым, в слоях с высшими – открытое и глубочайшее презрение к бедным. Миллиардер Полонский посылает в жопу всех, у кого нет миллиарда, миллиардер Абрамович покупает яхты и спортклубы, а никаких моральных обязательств перед породившим их и ограбленным ими народом никто не ощущает. Всеобщая нравственная деградация – вот главный итог развития России в ХХ – ХХI веках.
Наконец открылось, что формальные признаки государственного строя, так же, как наличие важных законов и институтов, сами по себе не стоят выеденного яйца. Название ничего не значит, важны положение граждан и их миропонимание. Пока милиция грабит население, а суды защищают богатых и сильных, самая гуманная Конституция не заработает, что она есть, что ее нет. За целый век ожесточенной и кровопролитной политической борьбы, россияне ни на иоту не продвинулись в осознании своего положения, в развитии чувства личной ответственности, в стремлении к лучшему будущему. Россия остается бедной и неустроенной, а ее население темным, инфантильным и пассивным, совершенно неспособным к социальному протесту и самоорганизации. Григорий Померанц объясняет: «Большой Террор истребил все кадры, способные повернуть страну. Победы на поле брани привели нас в социальный тупик. И при попытке реформ оказалось, что на официальной авансцене нет реформаторов. Творческая инициатива годами, десятилетиями наказывалась и иссякла». Никакой почвы для развития демократии здесь нет и быть не может – выжженная земля. Людям, которые жалеют свой несчастный народ, надо начинать все сначала.
Э.Алкснис Edu49 31.05.09