Расправе этой я был свидетелем. Стоял в очереди под номером сто сорок шесть: от Партии любителей чтива. Собирались казнить одного малого, из депутатов нынешнего… и прошлого… и позапрошлого, и вообще всех созывов. Малый имел оплошность голосовать не за те законы. Хотя, чего уж - законы у нас все не те. По этой причине назавтра намечался еще один малый. И на послезавтра двоих обещали – этим занималась особая комиссия. В большинстве – многодетные рецидивисты-беспартийные. Их планы были просты и понятны всем. Разыскать все, что пятью годами ранее называлось Сытой страной и вернуть ее народу. Они издали манифест, и теперь все ходили с датчиками поиска еды. Иногда им способствовал успех. Еда была за стенами. Стены были за заборами, заборы за оградами, ограды за бастионами, а бастионы за неприкосновенностью. Все честно, по-депутатски! Надежно и дорого. Охраняется государством!
Первого отловили пару недель назад. Оставил мигалку с нарядом полиции, вышел из-за ворот в сальном армяке, ушанке набок и сапогах в говне. Дурак! Надел бы корсет лучше, щеки всосал да часы золотые отцепил бы от брюха. А так – прикинулся каменщиком из Бишкека. С маникюром и золотой гайкой на мизинце. Глава фракции, а мозгов как у азиатского тушканчика. Только головой вертит. Точное сравнение! Его быстренько убили и попали за стену. Еда там была. Добра разного. Нашли часть народной нефти и газа. Футбольную команду и несколько тонн забытого на вкус маргарина. Два поля для гольфа тут же засеяли кукурузой. Детишки депутата угрожали папой. Их пожалели и не отправили вслед за ним. Рабочий лагерь нуждался в мощных организмах. Их снарядили на поиски оленей. И даже снабдили одной парой валенок. На всех.
А сегодня все уже привычно! То ли пятый, то ли шестой по счету. У народа появились вопросы! Кое-кто вспомнил личные проблемы. Семьи-то у всех большие – есть все хотят. Вот и помянули, за что и почему у каждого его кусок хлеба был отнят. Возникла стихийная очередь. Активисты занялись переписью. В первых рядах – биржевые маклеры. Они надавали депутату пощечин, а один даже поцарапал ему ладонь. Под вторым номером шли военные, но их отодвинули в середину очереди учителя. Усохшие и шатающиеся отшлепали избранника народа тетрадками. Одна народная учительница, с пенсией на два дня жизни, тыкала его в бок указкой. Ей заботливо подали шампур. Появилась первая кровь. Старушка оказалась еще крепкой. Ее любили ученики. Да, кстати - они шли следом! В руках каждого по тесту государственного экзамена. Ох, жевал депутат долго. Картон был хорошего качества. Его выпуск контролировал тот, чья очередь наступала через два дня.
К моменту, когда дело дошло до бурильщиков, слуга народа вдоволь напился из брандспойтов пожарных, поиграл в футбол на минном горном поле, построил себе замечательный склеп из краденного бетона, проехал на роликах по дороге со следами асфальта, изломал зубы о котлеты дома престарелых, там же его и постригли ножницами для овец.
Наступила очередь лесорубов…
В бригаде врачей под номером сорок четыре были хорошие специалисты. Они пропустили вперед шахтеров и пришили дефицитными жгутиками все на свои места. Ошиблись с ногами немного, но ветеринары обещали поправить. Военные постреляли метко. Один прапорщик даже из гранатомета. В образовавшуюся дыру были видны трубы подшефного депутату завода. Ее залепили штукатуры из Молдовы. Ненадолго.
А вот и моя долгожданная очередь!
Я стал читать ему что-то из современной прозы. В ужасе он закрыл глаза. Я продолжал. Он попытался удавиться языком. Не тут то было!..
Он таки умер.
Да, это было очень жестоко с моей стороны.