- Там будут веселые клоуны. В огромных ботинках.
- А баба-яга?
Алена вздохнула. Ее огорчало странное пристрастие дочери к отрицательным персонажам. И на новогодний утренник в детском саду малышка яростно требовала костюм привидения.
Такая настойчивая растет. В кого бы это? Свекровь – тихайшая деликатнейшая женщина: по телефону шепотом разговаривает. Муж, вообще, молчун. Уставится в одну точку и часами рта не открывает.
Вспомнив о муже, она опять вздохнула. Как-то разладилось у них все после того злосчастного похода в гости, когда дочка хозяйки облила ее новую юбку компотом. Алена тогда ушла домой в расстроенных чувствах, а он остался. Что-то там произошло с ним непонятное. Она это сразу почувствовала. Нет, не почувствовала, ей подсказало кольцо.
Серебряное колечко, выполненное в форме анха – египетского креста.
Год назад они были в Питере, и, как все приезжие, в первую очередь, бросились топтать мостовую Невского проспекта. Небеса не сочувствовали переполнявшей их радости: из тусклых унылых туч пролился не менее унылый дождь. Они укрылись от непогоды в ювелирном магазине. Пока она глазела на стандартные золотые поделки, муж купил ей в подарок это кольцо:
- Такую форму креста древние египтяне называли «бант жизни». Он принесет тебе здоровье и удачу.
Алена не верила в действенность амулетов, но эти слова почему-то восприняла всерьез. Когда она заболевала, серебро неожиданно темнело, а теперь «бант жизни» и вовсе сломался: нижняя часть креста просто отвалилась. Может, это знак, что в прошлое больше нет возврата? В тот пасмурный, но бесконечно счастливый день на залитом дождем Невском проспекте.
Клоунов на празднике было много. В клетчатых кепках, а-ля Олег Попов, в нелепых шляпах и ярких колпаках. Дети самозабвенно хохотали, и из их смеющихся ртов выпадали на асфальт жевательные резинки и разноцветные чупа-чупсы. Только дочка Алены сердито елозила туфелькой по тротуару и спрашивала нарочито капризным тоном, дергая мать за сумочку:
- А когда же будет баба-яга?
Чем веселей становилось на детской площадке, тем мрачней становилась маленькая придира. Алена, по опыту, знала, что такое настроение дочери может вылиться в непредсказуемое поведение, некрасивый публичный скандал, и, как могла, пыталась ее задобрить, усердно скупая лакомства и воздушные шары.
Недавно она случайно услышала, что в детском саду ее принцессу называют «макакой». За привычку подслушивать и передразнивать. Почему-то девочку больше всего на свете интересовали не приключения сказочных героев из чудесных детских книжек, а личная жизнь воспитателей, поварихи и даже уборщиц.
Праздник закончился. Они уныло плелись домой. Алена – с огромной сумкой игрушек и сладостей, мучительно страдая от новых неразношенных туфель и, конечно, не только от них. Дочка – с длинным прутом, подобранным у засохшего дерева. Этой устрашающей хворостиной она энергично сбивала веселые головки одуванчиков и что-то раздраженно бормотала.
Дома Алена, словно пытаясь себя уговорить или убедить (только в чем?), преувеличенно бодро и шумно принялась накрывать на стол. Она пробовала напевать легкомысленный мотивчик, с усилием погружая свое сознание в атмосферу праздника.
Муж, молча, как всегда, поместился во главе стола – и говорить им было не о чем. Он хмуро, даже как-то мстительно, истреблял праздничную снедь.
Дочка пробовала то одно пирожное, то другое, и, надкусив, выплевывала на блюдце.
Алена, зажав в руках стакан с горячим чаем, словно в этот жаркий солнечный день ей было холодно, обреченно смотрела, как рушится их семейная жизнь. Погреба с прекрасными винами давно засыпаны медленно оседающей постройкой, а сейчас, кажется, отвалились и полетели вниз балконы, затрещали и рухнули внутренние лестницы – и теперь в этом доме никто не сможет жить. Никто не взбежит утром по степеням, чтобы положить на подушку любимой еще влажный от росы букет.
- Что я пыталась защитить сегодня, в День защиты детей? Свой статус замужней женщины, матери и жены, свою безопасность в этом неуютном мире? Или любовь, которая тихо умирает где-то в подвалах рухнувшего здания?
- А где твое кольцо? Бант жизни? Ты перестала его носить? – вдруг спросил муж, глядя куда-то в сторону.
Они давно разучились смотреть друг другу в глаза.