Синие пёрли со всех сторон, как попкорн в микроволновке. Имперцам было не удержать высоту. В доте оставался только один человек – оператор лазерной установки.
Это была жестокая схватка. Моря крови не было – рана от лазера запекается раньше, чем человек начинает кричать, а крик стоял. Зато было очень много синих и четыре человека в доте, задача которых сводилась к тому, чтобы удержать высоту.
Карл был ещё юнцом, он только поступил из учебки, и это был его первый бой. И последний. Мягкий пушок над верхней губой слипся в неровные клочки, цвет глаз было не разобрать – их залило кровью из пробитого лба, откуда торчал вбитый до середины хлебный нож. Синие были повстанцами, и с вооружением у них было туго, сражались чем придётся, не у всех даже был шокер.
Андрей Смольский прошёл не одну мясорубку – он был опытным прапорщиком, узнавшим вкус крови на периферии раньше, чем синие подняли мятеж. У него не было ни семьи, ни друзей. Врагов у него тоже не было. Уже. Когда в дот залетела доисторическая F5, он не стал долго размышлять – он просто накрыл её своим телом.
О Лонг Бао нельзя было сказать ничего определённого – этот скромный клерк всегда молчал и со всем соглашался. Складывалось впечатление, что у него не было своего мнения. Так бы он и остался серой мышкой, если бы остался в живых.
Гарри был патриотом. Хотя бы потому, что ему было что терять. Например, жену и двух детей, только поступивших в начальную школу. Поэтому он крутился, как волчок, поливая узким красным лазерным лучом выжженную землю вокруг дота. Синим уже приходилось карабкаться по телам, 3-х футовой стеной окружившим высоту.
Гарри не собирался сдаваться – он собирался выжить в этом бою, продержаться столько сколько потребуется. Либо синие откатятся, либо подойдут войска. Но ни того, ни другого всё не происходило, хотя он в одиночку удерживал высоту уже восемь часов.
До прихода империи у синих был уютный стабильный мирок, где они спокойно развивались, растили детей и любили друг друга. После начала экспансии у них не осталось ничего.
Первым делом имперцы нанесли удар по учебным учреждениям, начиная с детских садиков. Это был проверенный ход имперской военной политики – уничтожить потомство и дать свой генотип. После такого жёсткого начала от боевого духа врага не оставалось ничего.
Единственное, чего имперцы не учли, так это того, что синие умели любить, в отличие от зажравшихся высокотехнологичных рас, помешавшихся на кредитках. А значит – умели ненавидеть.
Гарри давно думал об этом. Ему не нравилась такая политика. И он понимал синих как отец и муж. Но в империи выжить было тяжело, единственным стабильным источником дохода была служба в армии, всё остальное – нелегальный бизнес, на который император закрывал глаза.
Он заметил движение в последний момент, и успел повернуться, выхватив пистолет. Синий только вылез из бойницы, и навести ружьё ещё не успел. Он застыл, ненавидяще глядя на Гарри.
Приглядевшись, Гарри понял, что это женщина. У них были волнистые узоры на лице, в отличие от мужчин, покрытых точками. Сам не зная почему, он медлил. С трудом выговаривая чужие слова, она злобно прошипела:
- Как же я вас ненавижу. Вы, тупые жлобы, пришли на нашу землю и уничтожили наш мир. Вы убили моих детей, моего мужа! Суки.
Гарри молчал, пристально глядя ей в глаза. Рука с пистолетом подрагивала. Её слова вызвали странное чувство. Внутри что-то заворочалось, начало расти, взорвалось и ухнуло в гулкую пустоту. Он почувствовал воду на щеках.
Гарри молча опустил пистолет. Синяя упёрла в плечо приклад и прицелилась. «Это не моя война», - подумал Гарри.