Я совершенно не ожидал, что они пригласят нас на Новый Год. Мы никогда не дружили семьями, наши родители были знакомы только по родительским собраниям, а с Таней мы не виделись уже много лет.
Конечно, когда-то мы дружили. Мы даже танцевали в паре и занимали призовые места на конкурсах. Но школа закончилась, и жизнь развела нас в разные стороны.
Я никогда не мог найти взаимопонимания с её родственниками. У детей всё как-то проще. Между нашими семьями лежала пропасть. Мы были из разных социальных классов. Отец Тани был опытным преуспевающим бизнесменом, их квартира занимала в доме два этажа подъезда целиком, тогда как мы жили вчетвером в двухкомнатной квартире.
Мать её неплохо ко мне относилась, но особо тёплых чувств не питала и даже побаивалась. Она считала, что у меня уголовные наклонности. Ну что поделать, прожив ботаном некоторое время и наполучав люлей от школьных хулиганов, я понял, что надо уметь драться.
Учиться я продолжал хорошо, прилично танцевал, но репутация у меня была «крутого пацана». Таня же была типичной девочкой из хорошей семьи, но все знали её папу, и никто не связывался. Кстати, я видел его только пару раз, да и то мельком – он всё время был в делах.
Она поступила на филологический МГУ, я долго помотался по разным ВУЗам, в результате придя к журналистике. Прошло много времени. Я поднялся, сделал себе имя, заработал денег, обеспечил семью.
Сильно подозреваю, что её отец пригласил нас по деловым соображениям. Вероятно, ему нужна была моя помощь в каком-то проекте. С моим мнением считались в мире шоубизнеса, так как я был единственным аналитиком по денежным аспектам искусства, и мои статьи влияли на рейтинги, как ничьи другие.
С другой стороны, он мог подыскивать пару для своей дочери, ведь, как я знал, она так и не вышла замуж. У неё была какая-то любовная трагедия, но я не знал подробностей и не относился к этому серьёзно. Тогда, когда шёл к ним на праздник – не знал.
Всё было чинно. Старшее поколение собралось в бильярдной, в баре было полно хорошей выпивки, повсюду стояла разнообразная шикарная закуска. Кое-чего я даже ни разу не пробовал. Вместе со старшими отмечали и мы с Таней. Её младшие брат и сестра устроили молодёжную вечеринку на втором этаже, и никто никому не мешал.
Внезапно из дальней комнаты послышался детский плач.
- Эти малолетки своим дебошем разбудили мою малышку! – воскликнула Таня и убежала в спальню. Через некоторое время послышалось тихое женское пение, и вскоре плач прекратился. Я был удивлён, что у Тани есть дочь. Об этом я не слышал, хотя её семья находилась под прицелом многих деловых изданий.
Когда Таня вернулась с неестественно спокойным лицом и лихорадочно блуждающим взглядом, я отлучился под предлогом ванной, и прошёл в спальню. Там, помимо дорогой финской кровати, стояла люлька. В ней лежал свёрток, очевидно бывший спелёнутым ребёнком. Однако форма его была какой-то необычной, младенцы выглядят иначе.
Я на цыпочках приблизился к люльке и заглянул внутрь. Каково же было моё удивление, когда вместо ребёнка я увидел там ультрасовременный тонкий аналог тамагочи с жк дисплеем и динамиками. На дисплее был изображён спящий малыш.
Я начал подозревать, что случилось с Таней, и решил выведать у неё кое-что, это могло подтвердить мои умозаключения. Вернувшись в компанию, я отвёл её в сторону и участливо поинтересовался, когда же она его родила и от кого. Таня рассказала, что это ребёнок от Павла, нашего бывшего одноклассника, с которым они расстались. Она улыбнулась, и вдруг заплакала. С ней случилась форменная истерика, надрывно рыдая, она закрыла лицо и убежала.
Это не прояснило ситуацию, но кое-какие догадки стали оформляться. Позже я выяснил, что отец запретил ей рожать от «этого маргинала», и заставил пойти на аборт. Таня оказалась бесплодной. Она ушла в глубочайшую депрессию, сошла с ума. Она месяцами не выходила из своей комнаты, почти не ела и всё время плакала. Она проклинала отца, проклинала всё, что было в ёё жизни.
Отец мучался, но никак не мог найти выход, пока вдруг ему не рассказали про эту техническую новинку. Он решил рискнуть. В один день он принёс ей этот свёрток со включённым тамагочи и сказал, что её дочь прекрасно себя чувствует и вернулась от бабушки. Таня ухватилась за эту мысль, как за последнюю соломинку, и начала возвращаться в мир живых людей. Она убедила себя в том, что родила и растит дочку.
Но каждый раз, когда кто-то напоминал ей о Павле, она чувствовала какое-то мучительное несоответствие, и её посещала ужасная догадка, что всего этого счастья не было. Так произошло и в этот раз.