1. Введение.
«…Я занимаюсь микробиологией. Заранее предупреждаю: образ микробиолога – эдакой серьезной тетеньки в белом халате и шапочке, обперевшейся пышной грудью на край стола и неподвижно склонившейся над биноклем микроскопа, давно устарел и канул в лета. В худшем случае представительницы сей древнейшей профессии выглядят примерно как я (можно заглянуть в мои альбомы с фото, остальное дорисует ваше воображение-трансформер ). Так вот, занимаясь этой довольно точной наукой, я научилась подходить к любой операции творчески. Как если бы я рисовала картины, писала поэмы и сочиняла музыку. Дело в том, что я работаю пусть с микроскопическими, но живыми организмами. Способы их зарождения и развития известны, а отсутствие или наличие в них духовного начала наш ученый мир не считает нужным изучать. Нет оснований. Но, я, как человек осторожный, все же отношусь к этим малым созданиям, как к себе подобным. И, уверяю вас, небезосновательно. Вот, послушайте :
Когда я склоняюсь над микроскопом, затаив дыхание и усмирив биение сердца (дабы не испугать обозреваемого), предо мной раскрывается новый мир. Десятки микроскопических тел распластаны на стекле, кое-кто с усиками, кто с большим ядром. Но, меня интересует неизученная, незнакомая особь. Вот он – лежит неподвижно, любовно прокрашенный реактивами и красками, блистает опереньем. Я обостряю зрение, беру платиновую петлю, и снимаю его осторожно в пробирку. Отделяю от сородичей. Лед тронулся, господа. Занавес открывается. На моем лице ангельская улыбка, глаза увлажнены, ротик приоткрыт, а движения руки и пальцев нежны и ласковы. Ни слова! Ни звука! В пробирке новенькому холодно и неуютно - ведь он оказался один, рядом никого. Я грею в руках сосуд, а чтобы он почувствовал температуру моего тела, легонько прижимаю его к груди. Теперь, ему также тепло, как и мне. Поверх его тельца я закапываю немного живительной влаги – питательного субстрата, он необходим для дальнейшей его жизнедеятельности. Затем, ровно на сутки, я помещаю его в пробирке в термостат (это такой железный грузный шкафчик, открывающийся слева направо). Ночь не сплю: переживаю – как он там, не погиб ли? Утром спешно открываю шкафчик, с замиранием освобождаю своего любимца. Жив! Но, каков! Он увеличился в размерах, на кончике его ядра проступила капелька влаги – биохимические реакции в норме! Я радуюсь, как дитя. Засучив рукава, я начинаю новый этап – вчерашней петлей я разрезаю на две половинки его ядро. Так надо, миленький, тебе же лучше будет. По мере того, как я его раскрываю, я уже делаю выводы о его устойчивости и характере. Но, и этого мне мало. Беру специальный широкогорлый сосуд с унифицированной питательной средой и обе половинки заселяю туда. Объект озадачен, обескуражен…я успокаиваю нежными словами и томным взглядом: все будет хорошо, вот увидишь. Дальнейшее не описать словами: в ответ на мое ласковое воркование объект начинает размножаться. И с такой силой! Деление клеток беспрерывно, стенки набухают и искрятся, межклеточная жидкость начинает сочиться за края…Я быстро подзываю помощников, и они подставляют мне ряд тестов: как поведет себя объект в теле человека, что ему нравится, а чего он может опасаться. Как ты понял, добрый читатель, я , просто напросто, ищу его слабое место. Ахиллесову пяту. Результаты тестов можно будет узнать только через трое суток. Но, я терпеливый наблюдатель. К тому же, спец по своему делу. (Меня даже наградили почетной грамотой в прошлом году. Прошу учесть этот факт.) Все три дня я не отхожу от него. Все мое внимание приковано к нему. Не разрешаю никому дотрагиваться до него: это может оборвать наш с ним контакт. ОН в восторге. Залпом он вырисовывает все свои характерные черты на моих тестах, выкладывается донельзя. Так ведь и я тоже….отдаю ему всю душу и сердце. В общем, полная идиллия. Любовь и голуби. СТОП! Вот – я вижу нужный мне тест. Ага, голубчик, вот чего ты боишься… Вот что может тебя погубить... Немного просвещу тебя, читатель. Дело в том, что некоторые микроорганизмы боятся воды, некоторые высоких температур…а некоторые – нехватки кислорода. Даже малейшее снижение объема воздуха может привести их к гибели. Так и здесь – Объект не выживет в безкислородной среде. Ему нужна свобода. Ну, что ж, будем знать.
…А теперь, взгляни на меня. Я затягиваю волосы в тугой пучок. Меняю халат на новый. Обрабатываю руки дезинфицирующим раствором, декольте мыльным раствором, затем накладываю жидкий питательный крем, жду, когда впитается. Неспешно подвожу губы помадой, рисую черточки по краям глаз и улыбаюсь в зеркало. Поворачиваю голову к объекту, и дарю ему последний свой взгляд – полный нежности и благодарности…Ни о чем не догадываясь, Он отвечает мне взаимностью.
«Лизавета Павловна! Унесите пробирки в моечную, уничтожьте автоклавированием.» Справка: Лизавета Павловна – помощник врача, женщина суровая, но, с безупречным прошлым. Автоклав: цилиндрический сосуд, предназначенный для убивки микроорганизмов. «И еще, Лизавета Павловна, хорошенько протрите микроскоп. Чтобы от прежнего не то что следов, и духа не осталось. Завтра должны поступить новые образцы…» Сладко зевнув, я сажусь за рабочий стол и начинаю печатать результаты пятидневной работы. Чего не сделаешь…ради жизни на земле.»