После ночёвки мы проехали всего ничего. Только разогнались, как наткнулись на развалины то ли мелкого городка, то ли посёлка. Похоже, что со времён Последней Войны тут никого не бывало. К сожалению, не нашлось ни одного целого туалета, зато в относительно сохранившемся домике Маркус нашёл почти исправную кухонную печку, а растопки вокруг было полно. Пока наш супермутант колдовал над завтраком и с помощью Вика устранял дымовые эффекты древнего оборудования, Майрон бродил по развалинам и размышлял о каких-то своих ботанских проблемах.
Я видел, как он наклонился и добыл из-под кучки кирпичной крошки что-то вроде тонкой книги или толстого журнала. Это и в самом деле был запаянный в пластик выпуск какого-то древнего журнала с символикой довоенных Штатов на обложке. Стало любопытно, но надо было ждать - я, конечно, босс нашей команды, но сам собой установился обычай позволять счастливчику насладиться своей находкой первому, а потом решить её судьбу по-своему. Майрон разорвал оболочку и добыл совершенно целенькое чтиво с картинками.
Листая, по обыкновению, он ехидно себе под нос комментировал прочитанное и в приличном обществе цитировать его замечания я не рискнул бы. Кэссиди, наводивший порядок в оружейном отсеке багажника, несколько раз оглядывался и пробормотал, что кое-кому рот не мешало бы с мылом помыть и лучше шваброй. Я тоже не одобрял лексикон самого молодого члена нашей группы, но не так сурово, как старина Кэсс. В бою он сам мог завернуть нечто... бронебойное, но то ж в бою, а Майрон сквернословил всегда.
Майрон так увлёкся, что даже забыл присесть - стоял и притопывал, а словечки из него вылетали всё грязнее и противнее. Наконец он закончил просматривать статью в самой середине издания, грубо выдрал несколько глянцевых страниц, а изуродованный журнал бросил на кучку деревяшек у печки и потопал искать укромный уголок. Маркус нарезал солонину и только глянул, но отвлекаться не стал, а Вик, успешно устранивший поломку в плите - микрочипы дымососа удалось заменить ручным управлением, заинтересовался. Брови на его полном лице поползли вверх, когда он понял, какая статья взбесила нашего умника настолько, что он пожелал пустить её на подтирашки. Вик оглянулся на меня и позвал.
- Босс, гляньте! Тут была патриотическая статья. Видите, реклама облигаций военного займа? Судя по всему, журнал опубликовал речь президента и нескольких шишек из правительства, а на фото ещё группа сенаторов и госсекретарь. Кажется, это было правительственное издание - почти нет коммерческой рекламы, зато полно выступлений о могуществе нашей страны в те времена и нашем доминировании во всех сферах. Да, так и написано: "безусловном доминировании"! - сказал Вик, пролистывая майронову находку и пожал плечами. - Столько времени прошло, а горечь осталась. Здорово наверное было быть гражданином самой великой страны планеты... Что скажете, босс?
- Может и здорово, Вик, но мне хватает гордости быть гражданином деревеньки Арройо, а мировое господство по бубну. Или по барабану? Не важно. Думаю, что спасти мир от катастрофы - это большая радость и большая гордость, а владеть всем миром... Карманов не хватит запихать всё себе и на все стулья сразу не сядешь - сам знаешь, что треснет! Согласен?
- Ну... - заколебался толстяк, не любивший спорить с боссом, - так-то оно так, но... Я вот думаю, что раз были тогда границы и разные страны, то граждане одних должны были комплексовать перед другими и завидовать мощи и успешности. Ведь из-за чего-то же принялись швыряться боеголовками? Я не очень доверяю версиям о дележе ресурсов и территорий. Амбиции! Вот из-за чего началась мировая бойня. И страх. Все, у кого было, что запускать с ядерной начинкой, нажали кнопки, а процесс вышел из-под контроля, а надежды спастись в убежищах самые обоснованные были как раз у тех, кто кнопки нажимал. Думаю, что они пожертвовали своими народами, расчитывая, что спасётся элита. Вы же знаете, что списки вероятного населения убежищ у наших были готовы задолго до обмена ядерными ударами? И обновлялись постоянно. Наверняка так же было и у всех. А что из этого вышло? Эх... А всё же быть гражданином супердержавы приятнее! - заключил Вик и глянул на вернувшегося Майрона. - Ты чего такой злой? Не понос ли?
- Не понос. А какая на фиг разница? От такой дерьмовой статейки вполне мог быть и запор, и понос в одном флаконе! Вот ведь придурки! Они думали, что они самые-самые и остальной мир ни в грош не ставили! Кто ж такое стерпит?! Защитники демократических свобод и справедливости, мать их, зазнайки хреновы... Тут Майрона понесло так, что даже Кэсс прислушался, а освободившийся Маркус подошёл поближе.
- Малыш Майрон, остынь, - стал успокаивать Маркус. - Тебя никто не обидит. Успокойся и объясни толком, чего ты так раскричался.
- Патриотизм - последнее прибежище негодяев! - выпалил Майрон после небольшой паузы и опять замолчал.
- И?.. - озадаченно проговорил Маркус.
- Да ты только представь, - опять раскричался Майрон, - Корпорации грызутся из-за ресурсов и рынков, правительства ссорятся, людям хреново, ведь уровень жизни во многих странах тогда падал, а в мировой экономике вообще был какой-то чмурной хронический кризис, а наши идиоты верещали на весь мир, что мы самые-самые, что надо жить, как мы, а кто голодает или обанкротился, тот сам дурак и должен стать нашим рабом!!! Вот ты, Маркус, если бы встретил идиота, который глядел бы на твою беду и мычал бы, что ты глуп, а он красавчик и всегда во всём победитель, ты бы такому болтуну дал в рожу?
- Ага! А что? И в рожу, и по заднице, чтобы улетел, обгоняя звук собственного визга.
- Вот и дали... Все друг другу до визга... - сдулся вдруг Майрон и присел у печки. - Фу, дерьмо! Даже есть расхотелось.
- А почему негодяев? - спросил в наступившей тишине Кэссиди. - Любить свою родину не зазорно!
- Это наверняка потому, что карта беспроигрышная, - вмешался Вик. - Сам посуди! Родину любить не зазорно и оспорить такое чувство нельзя, а выпятить легко. Выходит, что патриотизм для негодяя - что козырной туз в рукаве для шулера.
- То-то и оно, - пробурчал Майрон. - Если ты правитель и обосрался, как сосунок, и всё испортил, вопи на весь мир про национальное достоинство, самосознание, передовое и самое сплочённое общество сознательных граждан. А если тебе вопросы неудобные станут задавать, то вопи, что задающий есть несознательный отщепенец и хочет подмочить репутацию мирового лидера во всех сферах. Ату его! Он наших обижает! И умные будут помалкивать, а глупые кивать. Вот так! - сделал Майрон умильно-дебильное лицо и энергично покивал.
- Тут что-то не сходится! - нахмурился Кэсс. - Я всю жизнь мечтаю побывать на родине предков, хоть от Техасса вполне может быть ничего, кроме радиоактивной пустыни, уже и не осталось. Я там никогда не был, но люблю это место и понимаю, что любить можно всю страну. В смысле, только свою. А если правители устроят какую-нибудь патриотическую шумиху, я разберусь. Они бы не смогли мне помешать любить родину.
- Короткая шумиха не помешает. А длинная изменит сознание множества людей, как уже не раз бывало! - вступил Маркус. - Я старше тебя и помню давние времена, как вчера. Уже было понятно, что рухнул весь мир и катастрофа отбросила в каменный век всё человечество, небольшие островки не считаются. Вся планета погрузилась в полеядерный хаос. А представь, мне доводилось встречать людей, которые утверждали, что мы первые восстановим промышленность и науку потому, что мы всегда и во всём первые. Они будто ослепли и верили в то, чего быть не могло. А ведь они дураками не были, их просто довоенная пропаганда продолжала плющить, как загипнотизированных. И знаешь, они были первыми, кто пропадал в переделках, они были слишком уверены, что они самые лучшие. Я вот с течением времени узнал по крохам там-сям, что Повелитель использовал многие приёмы довоенной агитации, чтобы сплотить мутантов в армию. И до сих пор уверен, что он сам искренне верил, что станет спасителем мира и что можно выжить на планете только так, как он предлагал нам - макнуться в чаны с мутагеном, изменить сознание и улучшить тело, выжить в суровых условиях и править миром. Спасённым миром...
- Когда я жил под крылышком у Мордино, не думал, что в Пустоши так... так убого и гибельно! - вдруг спокойно проговорил Майрон. - Мир был понятным и правила были понятные. Я их хорошо усвоил! Каждый вечер я мог получить лучшую шлюху Рино, а каждое утро испачканное смятое бельё в моей постели менялось на свежее и чистое. Мне и в голову не приходило, что его надо стирать и гладить, пересыпать лепестками, сводить пятна... - продолжил он задумчиво и поскрёб у себя подмышкой. Потом понюхал пальцы, скривился и ехидно глянул на Маркуса, который сделал вид, что намёка не понял. Кто бывал в Холмах, где мутанты у себя дома, тот наверняка обращал внимание на их дурацкую привычку чесать задницы а потом нюхать пальцы. А Майрон, помолчав, заговорил ещё тише. - Вот мотаемся мы от НКР до ущелья при старом Арройо, от Города Убежища до Сан Франциско, изъездили почти всё, а то тут, то там находим незнакомые развалины и следы жизни обычных людей. Просто людей. Может быть, в этом месте жили мои прадеды с прабабками, пока элиты мира не решили, что жить теперь будут только элиты - все, кто в списках на спасение в убежищах. И мы теперь тут на развалинах говорим о любви к родине. А родины больше нет и уже не будет. А любить-то мне больше и нечего... - закончил Майрон свою непонятную речь и полез за ложкой. Пожрать он всё-таки захотел.
Это было несколько месяцев назад. Я тогда подумал, что не ожидал от Майрона - химика и самородка, спеца по научной части, "золотого мальчика", как его называли некоторые в Рино, изобретателя самого популярного наркотика, никак не ожидал рассуждений о любви к родине и негодяях. "А наш мальчик-то растёт..." - подумалось тогда и я даже секретно попросил Кэссиди помягче гонять Майрона за пошлости при дамах и бранный лексикончик.
Я ведь потом просматривал статьи в том журнале. Они были просто скучные и гневаться причин не находилось. Многие аргументы были слишком вычурными и спорными, а ещё часто напоминали болтовню уличных жуликов, желающих развести наивного прохожего на монетку-другую. Подтиральный почин Майрона не пропал без поддержки товарищей - от журнала быстро осталась только жестковатая обложка и одна-единственная картинка с бородатым дядькой в смешной шляпе на фоне знамени. Так мы его и возим в багажнике, как журнал о любви к родине с единственной страницей. Кэсс сказал, что на картинке нарисован "Дядя Сэм" - символический американец, который построил великую страну из разобщённых колоний и сделал Штаты соединёнными. Может, поэтому картинка и уцелела, а может и потому, что мы купили в Рино целый ящик довоенной туалетной бумаги и больше не спорили о патриотизме. Что тут сказать, на какую тему спорить? Любишь? Люби! А болтать - это никому не надо. Я так думаю.