Солнечный луч упал на заброшенную кладку яиц. На одном из них, огромном, покрытом плотной известковой коркой, вдруг появились трещины. Кто-то яростно боролся за жизнь, пытаясь вырваться из душной скорлупы. Трещинки окрасились кровью. Слышались отчаянные всхлипы. Так прошел целый день. Когда Тот, кто боролся, выбрался на свет, его никто не ждал. В гнезде лежали окаменевшие яйца, мертвые уже много тысяч лет. Сверху на него глядели равнодушные звезды. Он обхватил еще неловкими крыльями сброшенную скорлупу и заплакал.
* * *
По темной деревенской улице, загребая босыми ногами пыль, промчался испуганный мальчик. За спиной у него болтались рыболовные снасти. Маленькую корзинку для раков он давно бросил. Добежав до самого богатого дома, мальчик изо всех сил забарабанил в дверь острыми кулачками.
- Добрые вести не приносят, когда люди еще спят. Ты недобрый вестник, - такими словами встретил его деревенский староста.
По заведенному порядку мальчик поклялся на святой книге, что все сказанное им истина. Этой ночью он забрался далеко в скалы. Невысокие, как обломки зубов, они окружали деревню защитным кольцом. В укромной заводи, разведя костер на скалистом берегу, мальчик расставил ловушки на крупную рыбу. В ивовой корзинке шептались раки. Сон постепенно овладевал им. Он подложил под голову котомку с хлебом и заснул.
В щеку впились острые камешки, мальчик, еще не открывая глаз, попытался нашарить свою котомку-подушку и не нашел ее. Он резко сел. Возле угасающего костра высилась огромная чавкающая фигура. В ее необъятной пасти стремительно исчезал хлеб, испеченный матерью юного рыбака.
Дракон! И к тому же, голодный дракон! Уже много лет деревня не знала такой напасти. Когда староста был еще босоногим мальчишкой, он слышал рассказы стариков об этом ненасытном чудовище. О каком-то заключенным с ним договоре. И вот теперь дракон появился снова.
Староста снял с пояса длинный ключ и отомкнул железный сундук. Нужный документ отыскался не скоро.
В полдень деревенская площадь наполнилась народом. В маленьком селении слухи распространяются с космической скоростью. Но все же люди восприняли это как небольшое развлечение в череде монотонных крестьянских будней. Девушки заметно принарядились. Мальчишки швырялись яблоками. Отцы семейств степенно беседовали о будущем урожае.
Староста поднялся на возвышение, где в праздничные дни обычно располагались музыканты. Держа перед собой пожелтевший пергамент, он громко прочел текст договора, часто спотыкаясь на устаревших словах, смысл которых теперь, несколько столетий спустя, не совсем был понятен. Наступила невероятная тишина, так что даже все услышали, как в густой бороде деревенского пасечника гудит запутавшаяся пчела.
А дело было самое простое: или победить дракона в честном поединке или предоставить ему без всяких слез и сожалений девушку для съедения. Поединщиков в деревне, конечно, теперь не найти, хотя староста и нагрудник заржавелый, и меч двуручный, и шлем рогатый приготовил, которые сохранились здесь с древних времен.
Детные матери сразу затревожились. Стали отсылать дочерей домой. Где уж тут без слез обойтись.
В деревне была лишь только одна девушка, о которой некому плакать. Когда на нее обратились все взоры, она растерялась и пыталась убежать.
Крепкими веревками девушке стянули локти и запястья. Когда-то староста вырезал ей из сухих деревяшек птичек, теперь он не мог посмотреть ей в лицо.
Деревенские сады были великолепны. Набив живот яблоками и абрикосами, Дракон с сожалением покинул столь гостеприимное место. На скалистом берегу он нашел укромное местечко для послеобеденного отдыха. Камни хранили солнечное тепло, в воздухе пахло морем и цветами. Рядом присела бабочка и раскрыла крылышки, словно пестрый китайский веер. Дракон задержал дыхание и засмотрелся на ее яркие пятна-глазки, сверкающие подобно самоцветам на дорогом бархате. Потом он шумно выдохнул, и бабочка, увлекаемая воздушным потоком, поднялась ввысь, качаясь из стороны в сторону.
Он проснулся уже на закате, когда почувствовал чей-то напряженный, недобрый взгляд. У старого дерева, густо заросшего мохом, стояла девушка. И была она здесь не по своей воле.
- Давай же, съешь меня, чудовище! – гневно выкрикнула она.
- Простите, кого вы имеете в виду? – дракон покрутил головой, словно надеялся найти того, к кому она обращалась. – Мы здесь не одни? И зачем вы привязали себя к дереву?
- Наверное, хотела сделать тебе сюрприз!
- И он вам удался! До сих пор я был знаком только с маленькой бабочкой. Она была очень красивая, но не умела разговаривать, а потом и вовсе улетела. Чем я могу заслужить вашу дружбу?
- Развяжи меня, чудовище!
- Нет! – дракон отвернулся и поник головой.
Девушка внимательно оглядела его огромное чешуйчатое тело, лапы с могучими когтями, способными пронзить человека насквозь, и уже совершенно другим тоном сказала:
- Развяжи меня, приятель!
Дракон от радости так полыхнул огнем, что подпалил девушке волосы.
Когда они, дружески беседуя, появились в деревне - такая странная парочка - поднялся всеобщий переполох. Перепуганные крестьяне попрятались в погреба. По улицам катились арбузы, тыквы, дыни, носились обезумевшие животные. Девушка оставила своего друга на рыночной площади и вошла в дом старосты.
Она была уверена, что все будут рады увидеть ее живой. А главное - она принесла им весть, что Дракон совсем не опасен. Но, узнав, что их древний враг отказался от поедания девушки, староста пришел в ярость.
- Если кто бы то ни было, человек или дракон, будет нарушать контракт, на земле наступят последние времена. Сегодня он отказался от людоедства, завтра ему этого снова захочется, а послезавтра он потребует гору золота в обмен на наших детей. Законы и договоры пишутся для поддержания порядка, пишутся на века, их нельзя нарушать. Дракон совершил преступление, и мы будем его судить.
Суд состоялся все на той же площади, где шумели торговые ряды. Совет старейшин настойчиво уговаривал дракона добросовестно выполнить условия контракта. Тот отрицательно мотал своей чешуйчатой головой.
Наконец подсудимому был вынесен приговор: «Смертная казнь путем сожжения на костре». Сельчане дружно отправились за хворостом, оживленно обсуждая состав удобрений для парниковых огурцов.
Дракон сидел, привязанный к столбу новыми корабельными канатами, которые пожертвовали на общие нужды местные купцы. Он был так туго перетянут ими, что походил на охотничьи сосиски из деревенского трактира, но даже и не пытался их разорвать, только все промокал влажные глаза кончиком хвоста.
Девушка опустилась рядом на землю.
- Почему ты не испепелил этих глупых людишек?
- Я преступник, я нарушил закон, - грустно ответил дракон.
- Но это их законы, а они придумали их от страха.
- Время драконов прошло. Я последний крылатый ящер, древнее ископаемое, и мне очень одиноко. Если меня не сожгут в этой деревне, значит, сожгут в другой. Велика ли разница?
- Борись за жизнь, - настойчиво сказала девушка. – Даже, когда кажется, что все напрасно, не опускай крылья.
Когда мне было семь лет, я заблудилась в лесу. Я звала, кричала и плакала, и меня услышал … волк. Он вынырнул из-под мохнатой ели, огромный и зубастый, он рассчитывал на легкую добычу. Я бросила в него корзинку с грибами, а потом встала на руки, вверх ногами. У меня были слабые мышцы, и руки ужасно дрожали. Я стояла так до тех пор, пока волк не решил, что такое странное существо несъедобно. Когда я вернулась в деревню, хозяйка наказала меня за потерю корзинки.
Никогда не сдавайся, даже когда думаешь, что у тебя нет никаких шансов.
Внезапно она встала и убежала куда-то. А через минуту вернулась, волоча за собой тяжелый нагрудник и не менее увесистый меч. Рогатый шлем она сразу надела на голову, и он вращался на ней, как просторная широкая кастрюля.
Затем девушка ловко разрубила канаты, которыми скрутили драконье тело. Когда на площади появились крестьяне с охапками хвороста, они уже поднялись в воздух.
- Ты что-нибудь слышала о гимнастике? – пыхтя и отдуваясь, выговорил дракон.
- Да, а что?
- Тебе бы это не помешало, иначе я не долечу и до конца деревни.
Он, конечно, несколько преувеличивал.
- Куда мы летим?
- Ты хочешь спросить, куда я лечу на древнем ископаемом? Понятия не имею. Только знаю, что позади мы оставили твой костер, твое одиночество и неуверенность в себе, мое горькое сиротство. Впереди будет много всего, от чего нам еще предстоит избавиться.
И она нежно погладила рукоять меча.