Ее разбудил резкий стук в окно… «Камень», спросонья подумала она и тут же резко проснулась от неожиданности. Какой камень? Седьмой этаж… Значит, приснилось?
Темные плотные шторы и полная тишина сгущались вокруг. А кругом расстилалась мертвая в своем безмолвии ночь.
Теперь ее широко распахнутые глаза смотрели вверх (хотя ткань не пропускала даже свет от луны, и то место, где должен был находиться потолок, было совершенно черным). Она нащупала рукой пустое место справа и закрыла глаза.
«Если бы я могла…»
Если бы она могла не просыпаться по ночам каждый день. Если бы могла не задавать себе один и тот же вопрос. Постоянно, бесконечно, всегда один и тот же вопрос! Если бы рука не нащупывала холодную пустоту рядом! Если бы… Она глубоко вдохнула и медленно выпустила из легких согретый воздух.
Кажется, это было только сегодня вечером, а будто бы уже прошла целая вечность. Как сейчас: она вошла, распахнув входную дверь, и тут же повеяло тревожным запахом перемен… На самом деле, всего лишь прохладной чистотой из распахнутых всюду окон. Но предчувствие ее не обмануло.
Порыв ветра вырвал листок из рук. «Я в командировке. Это срочно. Все потом.»
Она всегда этого боялась: боялась панически, до беспамятства, что Александр однажды не выдержит и уйдет… Или просто исчезнет. Или попросит больше не звонить – и во всем будет виновата только она сама. За что ей это и почему - сейчас?.. За что?
Она закусила губу и на какое-то время успокоилась. «Все, все, все. Тихо, тихо, тихо. Утро вечера мудренее». Она шептала бессвязные слова успокоения, которые должен был произносить тот, кто будет рядом, но именно сейчас такого человека с ней не было.
«Юбилей… На него я, видимо, пойду одна. Или не пойду? …» О грядущем празднике думать вовсе не хотелось. Тогда о чем еще рассуждать, лежа в постели среди ночи? В тишине, в абсолютной темноте и в одиночестве?
Был ли умысел? Или она была права в том, что рано или поздно так случится? Просто жить и каждый день ждать этого, знать об этом… И никогда, даже в самые счастливые моменты, ни на секунду не расслабляться, понимая, что радость дана ей не навечно, а лишь на время? Это ощущение отравляло все ее существование уже столько лет. Но сейчас она поняла, что отравлять ей больше нечего, что ожидать в страхе ей тоже больше нечего – и она неожиданно успокоилась. Просто намокли щеки. Это пройдет.
Телефон Александра был, разумеется, выключен, даже сейчас, глубокой ночью. Она стерла кончиками пальцев мокрые капли с лица, а в свете телефона блеснул перламутром ее безупречный маникюр. Она до боли впилась острыми ногтями в ладони, и на время это ее спасло. Кто сказал: «не родись красивой, а родись счастливой»? И кто сказал, что от внешних данных напрямую зависит количество отпущенного на долю этого человека счастья? Да, она всегда была своеобразной, изысканной в своем очаровании. Как в таких случаях и бывает, пользоваться успехом у мужчин она начала с ранней юности. Жизнь била ключом, в череде многочисленных знакомств не было ни одного серьезного увлечения, но кто за это осудит, если тебе всего семнадцать, а ты просто живешь и радуешься каждому новому дню. Она бы так и не задумалась о чем-либо большем, если бы однажды ей не повстречался Руслан.
Это было похоже на сказку: охапки цветов, множество подарков, исполнение желаний и водоворот приключений. Она всегда мечтала посмотреть Индию, более загадочной страны на свете, как ей казалось, просто не существует. Однако почти сразу после путешествия в Индию они отправились в турне по Европе, ведь она никогда не видела Париж. Когда ей исполнилось восемнадцать, Руслан сделал ей предложение, но прежде познакомил невесту с родителями в далеком Дагестане.
Она принимала его любовь как дар, радовалась тому, что, оказывается, в этом жестоком реальном мире можно быть самой настоящей сказочной принцессой… Как оказалось на самом деле, она просто не знала, что это значит – любить кого-то самой. Задыхаться от счастья при одном виде любимого человека. Когда тебе восемнадцать и ты совсем еще не знаешь жизни, то действительно может показаться, что это - и есть счастье.
Когда ей исполнилось двадцать, родился на свет их первый ребенок, Давид. Ей стоило долго уговаривать мужа, чтобы он разрешил ей продолжить учебу, и все-таки добилась своего. Но по окончании института они с Русланом уже знали, что снова ждут малыша. Родилась дочь Анастасия (ей пришлось долго просить мужа, чтобы дать дочери славянское имя, один Бог знает, чего ей это стоило)…
Глаза по-прежнему не мигая смотрели в потолок. Тупая серая безысходность подкатывала со всех сторон. Она сжимала кулаки, ногтями царапая себя от бессилия, и неведомо откуда возникали силы, не дающие ей заплакать – снова почувствовать себя слабой. Ничтожной и беспомощной женщиной. Ей столько всего хотелось им сказать! Объяснить, попросить прощения, сделать все, что угодно, даже перешагнуть через себя – если это будет нужно… Но они сами от нее отвернулись. Им не нужна была больше такая мать… Настя, Давид… Это уже не те крошечные кричащие комочки, которыми они для нее навсегда останутся. Это взрослые люди, которые от нее отвернулись. Это ее дети и… Чужие люди.
«Кажется, холодно… Повеяло из окна… Ну и пусть», подумала она. Вставать не было никаких сил. Как будто если она поднимется с кровати, то все ее мысли придут к ней с нуля, с самого начала… Второго раза она уже не выдержит.
Уже давно было покончено с самообманом, им с Русланом много лет не было хорошо вместе. Да и были ли они вообще когда-нибудь счастливы? С годами точек соприкосновения становилось все меньше, понимание, и без того редкое явление в союзе с таким властным и темпераментным человеком, со временем совсем сошло на нет. Это было очевидно – но что можно было изменить? Семья, в которую она вкладывала столько сил, сколько могла, чтобы все были счастливы, не оправдала ее стараний. А работа, которая никогда не была ее смыслом жизни, которую она выполняла добросовестно и без особого рвения, с годами начала проносить невероятные результаты. Так всегда и бывает: то, во что вкладываешь всю душу, то, к чему стремишься больше всего, редко удается осуществить…
Ей приходилось черпать радость от своих новых достижений на работе, хотя в глубине души она понимала, что семья, ее дом, ее дети – это все, ради чего она живет. Она хотела сделать для детей все возможное, чтобы они были счастливы. Но парадокс – она уже не знала, что еще она может им дать. Дети все меньше нуждались и в ней, и в муже. Становились все более самостоятельными и независимыми.
Руслан в это время жил вместе с ними, делил вместе с ними общий хлеб и крышу над головой… Но отдалялся от нее все сильнее. Их общие интересы были немногочисленны, а искреннее желание проводить время вместе, как раньше, радовать друг друга, делать любимого человека счастливым, давно прошло. Ей не было обидно… Разве что совсем немного, когда она вспоминала их первые встречи и первые годы, проведенные вместе. Но это чувство было таким слабым – ведь ее любовь испарилась так же бесследно, как и его чувства к ней. Но любила ли она Руслана? Она не могла ответить на этот вопрос.
Однако никто не знал, что их отношения с Русланом окажутся столь шаткими и слабыми – рухнут, как карточный домик, при первом же порыве ветра. Удар был сильным и нанесен ниже пояса.
Когда ее страшный недуг был обнаружен (времени на обследование никогда не находилось, ведь в ее жизни были только работа и дом, все крутилось вокруг ее маленького уютного мира, в котором она стремилась быть идеальной хозяйкой, идеальной матерью и идеальной женой), было слишком поздно. Рак шейки матки на такой стадии уже излечить было нельзя. А после удаления большей части всех органов она подверглась серьезной гормональной встряске.
Ее отсутствие влечения к мужу могли понять все ее близкие подруги, все те люди, кто знал о ее заболевании. Все, кроме него самого. В то же время она не могла его обвинять, в чем-то даже понимала, ведь он не может пойти против своей сущности. Кому, как ни ему, истинному дагестанцу, была нужна женщина – любовница и жена. Зато он считал, что не только может ее обвинять, но и имеет на это право… Ей было невыносимо больно от собственного бессилия, от того, что она измениться уже не сможет, что ему приходится терпеть ее рядом с собой… Но настал тот момент, после которого ей стало все равно. Просто открылись глаза.
– Да кто ты такая? Ты вообще не женщина.
Его голос звучал эхом в ушах до сих пор, хотя прошло много лет. Кровь в висках застучала и она с силой зажмурилась… Как будто это поможет.
«Кто – не женщина? Кто, я?» - Хотелось ей крикнуть в ответ. Но она промолчала. Она знала, стоит ей сказать хоть слово, он снова возьмется за старое, поднимет на нее руку… «Кто – не женщина, я, которая родила тебе двоих детей? Я, которая всю жизнь жила рядом с тобой и заботилась о тебе? Я, которая за двадцать пять лет ни разу не изменила тебе, не дала даже повода подумать о себе плохо?» Тупая боль пульсировала в голове, а звон в ушах нарастал...
Тогда все изменилось. В тот день она впервые посмотрела на их отношения со стороны. Их не связывало больше ничто светлое: ни воспоминания о молодости, ни уважение, ни общие нравственные понятия. Все, что осталось - это их дети. Взрослые дети. Те люди, которые сочли правильным отвернуться от своей матери. Они разорвали связь с той, кто дала им жизнь только за то, что она, будучи всего лишь женщиной, по национальным законам существом, не имеющим права голоса, заявила о своем собственном праве на счастье и ушла от их отца…
Тогда она впервые за столько лет оглянулась вокруг себя, распахнула глаза и посмотрела по сторонам. Александр был человеком совершенно противоположным Руслану – и внешне, и внутренне. Они были настолько разными... Разными даже по манере общения, и даже по отношению к ней самой. Александр носил ее на руках и сдувал с нее пылинки, он был просто счастлив быть с ней. Но в глубине души она знала, что этот мужчина, уже немолодой и много успевший в жизни, рано или поздно захочет иметь ребенка. Своего ребенка, маленького человека, который сможет стать его преемником и опорой. Своего собственного ребенка, о котором он уже мечтает много лет. Своего ребенка, которого она родить не сможет.
Если бы она могла повернуть время вспять!.. Она бы провела обследование на много лет раньше… Она ушла бы от Руслана тогда, когда поняла бы, что это – «не ее человек». Ушла бы сама, без унизительных ссор и обид. Ушла бы, не доводя их отношения до крайней черты. Кто знает, может быть, тогда Александр сейчас был бы с ней рядом. И она смогла бы родить ему ребенка... Все, абсолютно все было бы иначе! Кто знает, может быть, она обрела бы новый смысл в жизни, которым стал бы маленький родной человечек, который никогда ее не предаст…
«Если бы…»
Ее разбудил порыв ветра, который с грохотом отворил неплотно закрытое окно. На улице было темно, свежо и сыро. Часы на телефоне показывали шесть тридцать. А в правом верхнем углу мигал маленький желтый конвертик…
«Жди меня послезавтра вечером. Люблю тебя.»