ЮРИЙ КЛАССИК - ПЕРВОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ ВЕРНИСАЖ 1 ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Встретиться с ним было совсем несложно. Это сейчас он известный и заслуженный, а тогда был всего-навсего одним из тысяч молодых, подающих надежды, дарований. В то время я работал в редакции молодёжного журнала, и мне дали обычное поручение взять интервью у начинающего талантливого поэта-песенника.
Предварительно созвонившись, мы встретились у него дома. Квартира была однокомнатной и жутко захламлённой. Повсюду лежали стопки исписанных листов, книги, фотографии, репродукции, магнитофонные кассеты. Сверху на этом стояли чашки и недопитые стаканы с подозрительной жидкостью, бутылки и даже тарелки.
Я узнал уже всё, что было мне нужно, для написания небольшой статьи и скорее по привычке, чем из необходимости задал ему последний риторический вопрос, заранее предвидя ответ. Но то, что я услышал…
- Скажите, а откуда вы черпаете сюжеты для своих стихов?
- Откуда? – переспросил он, удивившись. Это можно было понять по его недоумённому выражению лица: округлившимся глазам и выпяченным вперёд губам. Помолчав несколько секунд, он взъерошил себе волосы и, улыбнувшись, сказал:
- Отовсюду! Понимаете, я умею трансформировать чужие мысли, чувства и эмоции.
Настала моя очередь удивляться.
- Извините, не понял. Вы не могли бы пояснить, что имели в виду под словом "трансформировать"? – До меня действительно не дошёл, смысл сказанного им.
- Именно то, что означает это слово: преобразование одного в другое. – Он посмотрел мне в глаза, сочувственно вздохнул и, не дожидаясь, сам решил продолжить, - Я переношу чувства и эмоции из одной формы в другую. В моём случае, как вы сами понимаете, в стихотворную.
Я молчал. Довольный произведённым на меня впечатлением, он извлёк из пачки лежащей на столе длинную тонкую сигарету, пошарил в поисках зажигалки и, не найдя её, прошёл на кухню. Вернувшись с коробком, прикурил, элегантным росчерком затушил спичку и, выпуская вверх сизое облачко ароматного дыма, продолжил:
- Понимаете, любые человеческие чувства, участвующие в творческом процессе, не исчезают бесследно. Они впитываются в этот самый предмет его творчества: будь то рассказ, музыка, скульптура. Один раз, - рассмеялся он, вспоминая что-то, - я написал стишок, вытаскивая информацию со старого, вязаного, изъеденного молью шарфа!
- Любопытно. Очень любопытно! – услышав такое, мысленно я уже потирал руки, - А не могли бы вы продемонстрировать этот способ в действии? – попросил я.
- Нет! – категорично отрезал он, - Я привык это делать один…
- Ну, пожалуйста, - начал упрашивать я, - вы только попробуйте в качестве эксперимента. Читателям нашего журнала будет крайне интересно…
- Ну, хорошо, - смягчившись, неожиданно легко согласился он, - попробовать можно, но при одном условии.
- Согласен! – радостно закивал я.
- Условие будет такое: об этом кроме нас с вами никто больше не должен знать.
Всё моё воодушевление разом испарилось.
- У вас есть при себе что-нибудь креативное? – спросил он.
Пошарив в своей папке, я достал небольшой рисунок и передал ему.
- Интересно, - разглядывая, протянул он, - опять одиночество и мечта о той единственной и неповторимой…, - мне показалось, что он разговаривает сейчас сам с собой.
Походив в задумчивости по комнате, он сел за стол, достал лист бумаги и авторучку. Внезапно глаза у него загорелись как у хищника увидевшего добычу. Как одержимый он стал быстро-быстро писать, несколько раз прерывался, чтобы взглянуть на рисунок, и тут же продолжал вновь. Буквально через минуту он закончил, закрыл глаза и откинулся на спинке стула назад.
- Ну и как? – сгорая от любопытства, тихо поинтересовался я.
Вместо ответа он взял лист и прочёл:
Я здесь…,
я внутри между линий и точек:
в заброшенном парке осенний листочек.
Вишу одиноко засохший на ветке.
В душе пустота.
Я – свободен… и в клетке.
Зачем я такой:
вечный путник в пустыне?
Пылинка, летящая в космосе…
Ныне
уже не надеюсь,
уже не мечтаю.
Лишь так,
по привычке свечу зажигаю
и ставлю в глаза…
Проходить будешь мимо,
увидишь их свет – забреди.
Пусть незримо.
Пусть мысленно!
Пусть!!!
Только будь со мной рядом!
Не уж-то так много прошу я?
Не надо
ни в чём признаваться,
манить меня телом!
Я тихий, доверчивый, робкий, несмелый…
Не надо улыбкой вселять мне надежду:
орбиту нельзя поменять!
Неизбежно
любовь нас ведёт от начала до края,
порой возрождая,
порой убивая…
И вот я один…
Унизительно жалкий
мечтатель в холодной своей "моноспалке".
Не смейтесь! Не надо.
Сочувствовать тоже.
Подумаешь, ну одинокий,
и что же?
Не повод жалеть, я не грешник из Ада.
Коль выпало так,
значит, так было надо!
И я замолкаю…,
и я удаляюсь…
Скажу на прощанье:
Любимая, каюсь!
Будь счастлива в мире!
Живи и не бойся!
Причины отсутствуют для беспокойства.
Нас вечность с тобой впереди ожидает!
Мы встретимся в будущем! Верь мне. Я знаю.
Пусть мы далеки, не печалься об этом.
Весь мир этот выдуман богом-поэтом!
Всё то что мы видим сегодня – нам снится.
И значит, нам надо с судьбою смириться.
Мы скоро проснёмся, себя обретая!
И в тоже мгновенье
друг друга
узнаем!
***
Он замолчал, и в комнате воцарилась абсолютная тишина.
- Что скажете? – не выдержав, спросил он.
- Это…. Это… поразительно! Как вам?.. Вы правы…, - только и смог сказать я.
Как ему это удалось, для меня и по сей день остаётся загадкой, но всё сказанное им было абсолютно верным, полным тождеством того рисунка и моих чувств: ведь эту картину нарисовал я.
***********