Начало здесь: http://www.proza.ru/2008/09/10/97
Младшая жрица услышала тихий звон колокольчика над дверью. Бесшумно приоткрыла её и увидела Великую, жестом приказывающую принести ей сына. Рядом с ней спал, по-хозяйски положив руку на бедро Великой, обнажённый юноша, которого сегодня младшая привела на урок. Одна нога его всё ещё лежала меж ног учительницы. Только вот урок что-то задерживается. Редко Великая тратит столько времени на одного. Солнце уж скоро сядет. Иллаверт конечно иллаверт, и без еды даже грудной ребёнок прожить может, но всё-таки такого, чтобы повелительница не вспомнила во время обучения о ребёнке, младшая припомнить не могла. Авенор несколько раз просыпался и, не дождавшись материнской груди, начинал играть волосами младшей, бахромой на её рукавах, талисманом на её шее. Потом снова засыпал. Сейчас, почувствовав, что его принесли к матери, завертел головой, нашёл её глазами и успокоенно дал приложить себя к груди. Закрыл в блаженстве глаза и зачмокал с такой силой, что мать его чуть не охнула. Заметив, что жрица с интересом рассматривает обнажённое тело юноши, одобрительно посмотрела на него и изрекла: - Из этого юноши будет толк! Хороший веллатор вырос.
И уже про себя подумала, что правильно поступила, выбрав его в отцы новому иллаверту. Уже приняла она семя его, чтобы зачать очередного сына. Добрый будет иллаверт от такого отца! И через девять месяцев даст она грудь младшему брату Авенора, сыну Дианора. Айявента уже не помнила, когда она была без молока. Кормила она практически не переставая, лишь незадолго до родов лишая ребёнка благотворной пищи. Но той седьмицы, что она давала себе на отдых, ей вполне хватало, чтобы восполнить силы и новорождённому дать столько же сил, сколько она дала в своё время его старшим братьям. Младенец опустошил одну грудь и потянулся к другой. Великая глянула на лежащего рядом с ней Дианора, усмехнулась, и дала ребёнку насытиться. Кто знает, когда она в следующий раз его покормит?
Юноша зашевелился. Короткого сна хватило, чтобы силы его восстановились. Первое, что он увидел, открыв глаза и повернув голову, это любопытный взгляд младшей. Сначала он запаниковал, ведь из одежды на нём ничего не было, но Великая лежала спокойно, значит, волноваться не о чем. Рядом слышалось чмоканье и скосив глаза, Дианор увидел маленького иллаверта, ухватившегося ручонками за материнскую грудь.
- Вот почему здесь младшая, - очевидное стало доступно пониманию.
В комнате стало подозрительно темно. Наверное, окно закрыли… Но нет, окно оставалось открытым, но в комнате было уже очень сумеречно. Вспомнив, где он в последний раз видел солнечный луч, Дианор понял, что спал он совсем мало и пришёл в ужас! Ведь это уже значит, что солнце закатилось! Сколько времени он отнял у Великой! А с другой стороны он был горд собой – значит Жрица была довольна им, раз готова была терпеть его столько времени.
Дождавшись, когда жрица заберёт младенца и повернётся к ним спиной, юноша прикоснулся губами к плечу великой, но такой земной женщины. И закрывая дверь, младшая услышала восхищённый вздох. Чей…? Угадать она не смогла, а повернуть голову не смела.
Рассвет они встречали вместе, не замечая его. Крики и стоны Великой разносились всю ночь над спокойной гладью Тиаранны, благо с той стороны скалы людей не было и других окон в её толще не проделали. А внутри камень глушил всё, и только те жрицы, которые должны были в этот день прислуживать Верховной, только они слушали музыку стонов и сами томились в ожидании ласки. Две или три не выдержали и отправились в гости к жрецам Оробарруда, где вознесли хвалу обоим Божествам и вплели свой голос в хор голосов веллаторов, живущих этой ночью так, как этого требовали от них Оробарруд с Астамиарантой. Великий Отец и Великая Мать.
Дианор понял, для чего над ложем Великой висели ременные петли. В них очень удобно было просовывать руки или ноги, что позволяло принимать любое положение и при этом не испытывать усталости. Постиг Дианор и науку сдерживания, когда Жрица сама стала притормаживать его порывы. Он быстро сообразил, что от него требуется. И даже добился относительной победы, когда содрогающаяся в сладких конвульсиях в течение нескольких часов подряд Великая заснула на несколько мгновений. Он нежно отвёл в сторону её косу, желая поцеловать её в шею, и увидел там шестиугольное украшение, почему-то приклеенное или приросшее к коже. И что-то знакомое ему почудилось в нём. Да! Вот малахит, а вот рубин посередине. У Звягура было очень похоже. Понимая, что дотронулся до чего-то запретного, Дианор быстро опустил косу и поцеловал женщину в грудь. Та моментально очнулась от забытья и учёба продолжилась. Сморило их одновременно, когда солнце уже делало попытки нескромно заглянуть в комнату.
Проснулись же они от того, что младшая жрица постучала в дверь и шёпотом сказала, что Яолиллу уже готовят к обряду дефлорации.
Дианор вскочил с ложа, ещё толком ничего не понимая, но ощущая, что он должен немедленно куда-то бежать.
- Подожди! Не так быстро. Сначала иди с младшей жрицей, она совершит омовение. Пусть даже ты несёшь запахи любви с самой Великой Жрицей, ты идёшь к своей будущей жене и должен быть чист от всего. Всё, что было здесь, оставь только в памяти, – она прикоснулась к голове, - и в сердце, – ладонь её легла ему на грудь. – Иди! – велела ему, но подошла сама и поцеловала на прощанье.
А потом Дианор никак не мог понять, почудилось ему или нет, как будто шепнула ему, когда он стоял уже в дверях: - Мне давно уже не было так хорошо, милый мальчик!
Верховный жрец проверял, как поработали младшие жрецы, всё ли подготовлено для предстоящего обряда. Огромная статуя Оробарруда сияла чистотой. Жрецы мыли и начищали её с рассвета. Ассандр оглядел её. Много раз он проводил эти обряды, много девушек подготовил к самому важному в их жизни – к свадьбе и каждый раз удивлялся тому, что статуя в праздничный день меняла выражение лица. Сегодня казалось, что Оробарруд прикрыл глаза в предвкушении жертвенной крови девственниц-веллаторок. Сладострастно сжимал он свой жезл каменной рукой в предвкушении пира плоти. Пять девушек сегодня приведут к нему, чтобы он первый насладился ими. Пять ручейков крови оросят его каменный живот, напитают его чистотой девственниц. Пять раз он насладится лоном, не знавшего до этого ничего другого. И Оробарруд готовился к этому. Рука его сжалась сильнее, а в отверстии на вершине жезла, казалась, дрожала капелька в ожидании самой первой девушки. Уже несколько веков Оробарруд полулежал, полусидел, вытесанный из цельного обломка скалы давно ушедшим в мир иной скульптором-каменотёсом. Опираясь спиной на огромный камень, он поглядывал на мир с вечным ожиданием вкусного. И получал это многократно. Только зимой его ждало затишье, а весной, летом и осенью свадьбы игрались порой по два – три раза за месяц. И он каждый раз омывался кровью девушек, мечтавших о том, чтобы этот день наступил как можно быстрее.
Ноги Оробарруда были согнуты в коленях, а мышцы столь прихотливо бугрились под каменной кожей, что голени его превращались в некое подобие лестницы, по которой девушки с помощью любимого и жреца всходили на вершину, с которой спускались к неизбежному.
Ассандр проверил, стоит ли масло в сосуде у ног Бога, устлана ли дорожка, по которой поведут невест. Не шатаются ли камни в высокой ограде, закрывающей действо от нескромных взоров. Всё было в порядке. Надо ждать. Скоро младший жрец пройдёт в зал, где уже давно томятся в ожидании девушки и их родители. Вызовет первую девственницу, а второй жрец вызовет её жениха. Его родители никогда не сопровождали, он ведь уже готов взять ответственность не только за себя, но и за свою жену. Зачем мешать? Они в это время готовили свадебный пир на праздничной площади. Туда поспешат и родители девушки, как только Верховный объявит, что жертва девственницы принята Оробаррудом. Ассандр вышел за ограду и увидел, как к нему спешит одна из младших жриц Астамиаранты.
- Какие новости ты несёшь, служительница матери?
- Новости у меня для тебя никакой нет, но Великая просит тебя вызвать Яолиллу с Дианором последними, так как жених задержался в покоях Великой. Сейчас он омоется и предстанет по твоему повелению перед тобой.
- Просьбы Великой я всегда исполнял. Будет так, как она просит.
Жрица удалилась.
Яолилла с трепетом ждала своего часа. Вот уже первая девушка уведена жрецом. Вторая. Третья. Четвёртая. Она осталась одна со своими родителями. Пока они не передадут её мужу, она принадлежит их дому. Наконец скрипнула дверь и жрец, просунув голову в щель, улыбнулся и сказал: "Идём, тебя ждут!"
Яолилла вскочила, но ноги её чуть не подвели. Онемели от долгой неподвижности.
- Ещё упасть не хватало в день собственной свадьбы, - разозлилась на себя девушка, и усилием воли устояла. Правда, двинуться смогла не сразу. Отец увидел, хотел поддержать, но пока он к ней подбежал, Яолилла справилась самостоятельно. Отец взял её за руку и повёл к площадке сурового Бога. Мать несла за ней тонкий платок, которым после принятия Оробаррудом жертвы жрец опояшет чресла новой женщины племени.
Продолжение http://www.proza.ru/2009/06/06/72