ЛИЯНЬ - ПЕРВОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЛЮБОВЬ" ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
- А вона поле любви моей невспаханной идет, - пропела тетя Клава и сжала розовую кофточку на груди жестом Ноны Мордюковой из “Молодой гвардии”. По дорожке двигался тощий и длинный мужик, уныло загребая сандалиями серую пыль.
- Вона, вона ползет, - артистично всхлипывала тетя Клава, привычно вызывая лицемерное бабье сочувствие.
Мужик на невспаханное поле был не похож, скорее, на огородное пугало. Про таких говорят: “Одни кожа да кости. Мослы.” Мослы венчала кепка, в углу рта – мелкий окурок. Но в глазах тети Клавы играл свет любви и ненормированного женского кокетства.
- Вот он какой, мой Колечка! И совсем не дашь ему 55!
Тетя Клава была моей соседкой. В первый же день она сунула мне пухлую ладошку и представилась:
- Клава. Овощерезка.
Мне показалось, что сейчас она даст мне визитную карточку, где так и будет написано: “Клава. Овощерезка.”
- Где же Вы промышляете? То есть овощи режете?
- В столовке я их режу. И у меня санкнижка есть.
Санкнижка – это был предмет скромной клавиной гордости. Это – как девичья честь, счет в банке и чиновничья карьера.
- Меня врачи проверяли. Повезде. Я – чиста, - коварно щурясь, говорила она сквозь зубы соседке, с которой была “на ножах”. Соседка мелочно указывала на клавкины недостатки – то в туалете подтопит, то ведро на помойку неаккуратно вынесет. Но Клавдия достойно ставила врагиню на место:
- У меня санкнижка есть. Я – приличная женщина. А у тебя ее нет и неизвестно, чтоб врачи про тебя сказали.
АВТОБУС МЕРТВЕЦОВ
Клава была женщина с трудным прошлым. Всю жизнь она добросовестно пахала на поле любви, но доставались ей камни и пни. Юной она полюбила парня из своей деревни. И все было у них честь по чести. Сосватали, приготовились к свадьбе. Нарядная, в белом, сидела Клава в избе и ждала автобус с женихом и родней. Сидела она и смотрела в окно, на дождь. Дождь закончился, автобус не приехал. Перевернулся на скользкой дороге. Всех накрыло – жениха, родню, гармошку, шофера. Сняла Клава белое, надела черное. Похоронила.
Потом вышла замуж. Сергей по тогдашним меркам мужик был нормальным – хоть пил-гулял, но домой приходил.
- Вот недоделанный он какой-то, недоделанный, - вздыхала Клава. Исправно тянула его, потом – ребятишек, которые регулярно рожались. Насчет родовых мук знала понаслышке и в роддом приходила сама и не суетилась – рожала в приемном покое, когда ей ставили градусник и записывали анкетные данные. Как-то решила вкусить плоды цивилизации и вызвала “Скорую”. Машина попала в пробку, и Клава родила под беззлобный мат шофера.
Сергей развивался по своим законам – пил, гулял, попадал по мелочи за решетку.
- Ох, злодей, ну злодей… Но все-таки недоделанный какой-то, - жалела его Клава. Как-то, после долгой отлучки, попросился переночевать. “ И, главно, в аккурат в мой день рожденья! Ну мы посидели, поговорили, там то, се, а через некоторое время гляжу – тошнит, может, думаю, старею. Однако потом - раз и Люська моя младшая народилась!” Так отметила Клава свое сорокалетие.
КВН В КЕПКЕ
Бабье лето пришло к Клавдии нежданно. Колян, роковой мужчина в кепке, сверкнул зубом в желтом металле и занял широкое сердце овощерезки. Сладкая парочка предстала перед миром в традициях позднего Ренессанса. Она – маленькая, пухленькая, розовая, с крысиным хвостиком волос на аптечной резинке. Он – высокий и жилистый, в зеленой майке и с узловатыми шишками коленей и запястий.
Клава кормила его тортом из майонеза и красила свои поредевшие рыжие реснички ленинградской тушью из коробочки путем смешивания слюны и краски. Торт был жирен как и реснички, но Николай был счастлив. Он хлопал любимую по широкой спине и выразительно морщил нос. Это была страсть высокого пошиба. Тетя Клава гладила возлюбленного по худой впалой щеке и ворковала: “Кэвээна ты мой, КВН!” В то время КВН снова входил в моду. Клава стойко видела в Коле лучшие стороны прогрессивного студенчества.
Но, как говорят англичане, в любой семье есть свой скелет в шкафу. Каждый месяц у сладкой парочки случалась трагедия. Как только у Клавдии возникали женские проблемы деликатного свойства, Николая “замыкало”, и он уходил к другой.
- Вот Красная Армия пришла, а Коля стал изменщиком! – в ярости скребла обеденный стол несчастная.
- Я знаю, кто она, разлучница наша! Изменщик! Пойдем, девка, я тебе покажу! Она в продуктовом полы моет!
В то время я была в интересном положении, и жизнь моя оскудела на светские развлечения. Надеясь на зрелища и приобретение булочки с изюмом, я побрела за Клавдией.
Разлучница меланхолично шваркала тряпкой по ногам покупателей. Клава глазами показала на нее и приняла боевую бабью стойку – живот вперед, руки в бока. Поломойка увидела овощерезку и еще более активно забухала тряпкой. В воздухе запахло грозой. Оберегая булочку и интересное положение, я втиснулась в щель между прилавками, с интересом наблюдая за свирепыми курочками.
- Че, моешь? - сладко спросила Клава.
В переводе на общечеловеческий это звучало так : “Да сколько б ты, засранка, не мыла, все без толку! Ты погляди на себя, чума, ты когда голову мыла? И окна в квартире?”
- Мою, - отвечала соперница, подразумевая: “Не твоего ума дела, корова, может, я окна не мою, зато Николай у меня сидит, а ты со своими окнами мужика упустила и злобишься, лучше бы о пенсии подумала.”
- Ну – ну, -пропела Клава, и все поняли, что она имела ввиду: “Сама о пенсии думай, у тебя зуба нет и ноги косолапые. А Коля просидит дня три и ко мне прибежит. Ты у него – шалашик временный!”
Тут, по идее, должна быть ненормативная лексика и рукоприкладство. Но продавцы закричали: “Магазин закрыт!”, и шоу окончилось.
- Не, ну как я ее уела, - гордилась тетя Клава, - не, видала, как она задохлась!
Близилось время триумфа. Колян приползал. С утра он деликатно корябал дермантин клавиной двери и шелестел: “Прости меня на веки, Клавюнчик! Я пришел!”
Клава отвечала гордо: “Не нужен ты мне, изменщик, иди вон к твоей магазинской! Не впущу я тебя, у меня санкнижка, что ж я теперь? Вот ты докажи, что ты здоровый, что нет у тебя микробов. Ты мне справку принеси от врача.” Мужик покорно вздыхал и привычно шел в поликлинику. Так как эта история повторялась ежемесячно, то никто там не удивлялся. Коля со справкой выглядел более солидно.
- Открой, Клавдия, я документ принес.
Детально изучив бумажку, женщина с санкнижкой впускала раскаявшегося изменщика.
Николай, как и большинство мужиков, не съезжал с однажды выбранного пути. Клавдия постигла эту незамысловатую мужскую сущность и терпела. Это было ее личное, маленькое, овощерезное счастье: с изменами, жаркими объятиями, справками и перепалкой на кухне. Иногда я ловила ее взгляд, устремленный в окно. Там, среди дождя, где-то едет автобус с веселыми людьми. Дядька играет на гармошке, а жених сжимает кольца в ладони. Тетки поют. И когда – нибудь этот автобус должен остановиться около клавдиного подъезда, чтобы отвести ее на те поля, которые давно вспаханы и засеяны.