Волны

1.НАЧАЛО
Снега выпало столько, что хватило бы каждому жителю жарких стран для строительства личного иглу. Февральский снегопад, продолжающийся уже не первый день, вывел из спящего состояния все городские службы, всю снегоуборочную технику и приумножил работу автомастерским в несколько раз. Круглосуточный ноль на термометре стал настоящим кошмаром для всех кто хоть каким-либо способом, кроме воздушного, передвигается по городским улицам. Девушка шла по предполагаемой пешеходной дороге, крепко прижимая к груди большой предмет, завернутый в зеленую подарочную бумагу. Она, одетая в белое зимнее пальто и сапоги на высокой шпильке безрезультатно пыталась выбраться из снежно грязной гущи, но  все больше в ней увязала. Белая беретка, явно наспех одетая то и дело падала на глаза. Девушка являла собой странное зрелище, красивая, но одновременно неуклюжая, она высоко поднимала при ходьбе ноги и каждые несколько шагов останавливалась, придерживала левой рукой и правой коленкой упакованный предмет, поправляя головной убор и локоны. Переходя проезжую дорогу, примыкающую к дому, ей в очередной раз пришлось поправить беретку, но подающая задом машина не дала ей проделать эту несложную манипуляцию. Машина проехала слишком близко, обрызгав пальто. Девушка от неожиданности поскользнулась и рухнула прямо на сжимаемый в руках предмет. От чего он издал звук, характерный расколовшемуся стеклу и сложился вдвое. Из машины вылетел неудачливый водитель и стал помогать ревущей девушке, подняться на ноги.
- Черт. Не понимаю, как это произошло.
- Как Вы могли? Я шла по дороге, неужели нельзя было посмотреть, как следует, куда Вы направляете свою дурацкую машину?! – возмущалась девушка в забрызганном снежной массой пальто.
- Извините. Снегом занесло. Мне казалось, что я посмотрел.
- Казалось ему… Я к маме шла, на день рождения. Вот посмотрите – она протянула то, что недавно было красиво упаковано, а сейчас казалось смятой нелепостью – Это была ваза, подарок. Что мне теперь делать?
- Простите, пожалуйста. Давайте я заплачу. Сколько она стоит?
- Вы мне деньги дадите, я с ними, по-вашему, к маме должна прийти?! Она денег не примет! Мне ваза нужна. Посмотрите на меня, я же вся грязная. Как я в таком виде до магазина дойду? – она выдавала бессвязные фразы со скоростью разряжаемого автомата, но голос ее становился все увереннее. У нее явно появился план выхода из создавшейся ситуации.
- Я, конечно, опаздываю, меня девушка ждет. Но я полностью осознаю свою вину и готов свозить Вас в магазин и привезти обратно к маме с подарком. Согласны? – он разгадал ее план быстрее, чем ожидалось.
- Думаете, меня не ждет парень?! Не знаю, сможем ли мы найти такую же вазу. Но это все-таки лучше, чем ничего. Я согласна.
Он услужливо открыл перед ней дверь машины.
-Прошу. Кстати, меня зовут Олег.
Она окончательно оттряхнула снег с пальто. Еще раз театрально сдвинула изящные бровки, выказывая недовольство, и села на теплое сиденье.
- Я – Яна. Давайте поедем как можно скорее, мама не любит, когда я опаздываю.
Олегу удалось полностью искупить свою вину. Он свозил Яну в магазин, помог выбрать и оплатил новую вазу и довез девушку до нужного подъезда. За это время они смогли выяснить друг о друге многое. Олег работал в институте, там же работала и его девушка. А Яна работала в фирме по производству особого вида кирпича, а о наличии парня она слукавила.
- Вначале я подумал, что вы очень вздорная особа, а вы оказались довольно милой девушкой.
- А я подумала, что вы слепой крот, а что оказалось – не скажу! – ответила на сомнительный комплимент Олега. – Благодарить не буду, Вы сделали то, что должны были. До свидания!
Яна хлопнула дверью машины в тот момент, когда Олег тихо произнес: «Истеричка», улыбнулся и помахал ей рукой. Она наклонилась, чтобы посмотреть через лобовое стекло на молодого человека, растянула губки, изображая подобие улыбки. «Индюк» - это было последнее слово, которым Яна проводила уезжавший автомобиль, прежде чем помчаться, цокая каблучками, на давно начавшееся торжество.

2.ОНА
Через два часа должен закончиться рабочий день, но батарея села уже сейчас. Старый телефон пропел два раза писклявым голоском и отключился в самый неподходящий момент. Переговоры на чужой территории проходили очень нервно, ее директора явно не устраивала предлагаемая партнерами цена. Сейчас она во благо своего карьерного роста должна была извиниться, выйти в туалет и позвонить подружке из конкурирующей партнерам фирмы, чтобы узнать какую цену они предлагают, а потом тихонечко передать Виктору Павловичу записку с названием организации и ценой. Но телефон сел. Она крутила его в руках, жалобно глядя на начальника, как будто он мог прочитать о случившемся недоразумения во взгляде. В это же время Виктор Павлович силился убить глазами переговорщиков, которые торговались и ни в какую не хотели уступать.
Ей всегда казалось забавным, что вся биография такого важного человека, как директор, может поместиться в один абзац. Виктор Павлович был человеком средних лет – глубоко средних, крупный и седой, как и все глубоко средние начальники. Когда-то в ранние девяностые он основал небольшую фирму, тогда же в ранние девяностые она называлась кооперативом, потом товариществом, а сейчас в поздние десятые это закрытое акционерное общество, в котором он был Бог, Царь и Отец для всего, что на балансе и всех, кто в штате. Бог был часто раздражен, то ли болезни глубоко средних лет стали мучить его сильнее, но ли он, наконец, почувствовал неизбежность человеческой жизни, вследствие чего, чаще задавался вопросом ради кого он собственно последние двадцать лет строил, грабил, воровал, разорял, приумножал, вкладывал, открывал и получал. Дети от первого брака давно сами стали похожими на него раздраженными начальниками, дети от второго брака разлетелись по разным странам, дети от третьего брака были вообще не его.
Итог переговоров не устроил никого из присутствующих, сделка сорвалась, документы так и не были подписаны, хотя склад давно трещал по швам. Виктор уже в машине спустил на нее, как говорится, всех собак. Извергал как вулкан гадости о ее несостоятельности, о партнерах, о заместителях, а когда дошел в злословии до законодательства и налогов машина, хвала небесам, доехала до офиса.
Домой она возвращалась в отвратительном настроении. Хотелось уединения и покоя, а еще ее терзало желание выбросить это недоразумение, которое иногда работало как телефон куда-нибудь очень далеко. Ноги были ватными, шаги медленными и тяжелыми. Из автобуса вышла на пару остановок раньше, чтобы пройти их пешком, подышать весенним воздухом и добрать до дома не такой расстроенной. Поздняя весна была прекрасна. Май, словно морское чудище, захватил город множеством своих цветущих ароматных щупалец. Жаркий воздух источал не только запахи асфальта, выхлопов от бензина низкого качества и цветущих невнятных городских деревьев, но и  ферамоны, проникающие в легкие с каждым вздохом и отражающиеся в глазах горожан разного возраста и пола ярким сиянием. Не смотря на всю прелесть весны в мегаполисе, ее любимое время года сейчас было бессильно. Девушка брела похожая на надувной матрац, в котором предательски затаилась небольшая дырочка и все, что должно было придавать ей объемность и привлекать жадные взгляды, вырывалось со свистом наружу, опустошая ее. Она понимала, что через две остановки ее ждут газовая плита, стирка белья, сегодня кажется цветного, и молодой человек, с которым она познакомилась позапрошлой зимой. Ключ от квартиры, выловленный в большой сумке звоном сообщил о том, что прогулка не принесла ожидаемых результатов. На смену утоптанным злости и негодованию, пришли ностальгия по хорошему настроению и немного ненавистной жалости к себе.
Олег встретил ее с широченной улыбкой. Его излучающие тот самых городской весенний свет глаза кричали о  мечте, которая наконец-то сбылась. А мечта Олега заключалась в получении гранта  на разработку методологии создания научно-образовательного геопортала для интеграции пространственных данных. Эти заученные слова, которые никак по ее мнению не сочетались друг с другом, Олег часто повторял с придыханием, почти нежно, сейчас воплотились в писке восторга, который издал молодой человек. Значит, начнет хвалить себя, работу, профессуру. Будет говорить на мало понятном ей языке, рассказывать в сотый раз о том, как поступил, учился, как долго шел к этому великому моменту. Пообещает все радости мира после того как этот самый геопортал заработает. Как странно, их жизнь зависела от странной неосязаемой штуки для интеграции непонятно чего непонятно во что. Ее же роль на этот вечер будет заключаться  в периодическом утвердительном кивании головой. Еще не сняв обувь, она уже знала, что Олег купил бутылку вина и, скорее всего, заказал еду из французского ресторана. Пока она ставила чертов телефон на зарядку, предчувствие утомительного вечера стало слезно душить горлом и щекотать в носу. Олег был похож на тайфун, с которым невозможно бороться, которому невозможно противостоять, поэтому  ей оставалось поддаться и унестись на волнах этой стихии к причалу по имени «сон».
Вечер прошел почти так, как она себе предсказала, за исключением его окончания. Под влиянием вина и обидных слов сказанных а служебной машине начальником, которого она представила в этот момент в красном плаще и с горящими рожками, она не выдержала молчаливого кивания, монолога в общем-то любимого человека, стукнула на столу рукой и выговорилась. Обвинения были банальными не только для их пары. Ей вдруг показалось, что Олега волнует только его наука. Самым главным аргументом было то, что он так и не спросил, как она себя чувствует, не узнал какое у нее настроение. А оно было ужасным, просто отвратительным, его толстокожая натура посмела продолжить праздник жизни, глядя в ее полные слез и отчаянья глаза. И, как обычно бывает в такие нетрезвые моменты супружеских ссор, она преувеличила произошедшее на работе и приуменьшила его чувствительность. Олег сначала ужаснулся, потом попробовал парировать ее обвинениям, но после очередной холодной волны ее слов предпочел постелить себе в гостиной и забыть о обвинительных уколах, которые на фоне гранта глубоко проникли к кожу, кровоточили и болели.

3.ОН
Кабинет был закрыт. Он подергал ручку двери, как будто это может что-то изменить, хотя прекрасно знал, что дверь заперта, а ключ есть только у него. Забытый ключ тем временем лежал дома на телефонном столике. Он чертыхнулся около трех раз и смиренно пошел на вахту за дубликатом. Забывать что-то было не в его привычках, работа «начинающим светочем русской науки» обязывала держать марку и быть всегда готовым ко всем неожиданностям. Сегодня ученая братия из Израиля должна была посетить его институт, ставший за эти годы домом номер один для него. Честь встретить делегацию была порученная именно ему. Он как обычно должен сначала показать лекционные аудитории, потом кабинеты для работы научных сотрудников, лаборатории и закончить все местом его непосредственной работы, показать достижение, но естественно не все, чтобы не раскрывать перед иностранцами все карты русской науки. Обычно от этого ученые разных стран пребывают в состоянии шока и трепета, от которого отходят на фуршете, по-русски закусывая водку соленными огурчиками и хлебом с колбасой. Но сейчас из-за забытого ключа внутри затаился страх не успеть встретить израильтян в аэропорту, а ехать без необходимых бумаг было недопустимым. На вахте ключ нашелся и, неприученные к бегу, ноги русского ученого уже семенили по ступенькам к выходу, на стоянку для автомобилей сотрудников института.
Машина не завелась, он пытался бесчисленное количество раз, до тех пор как соотечественница не перестала издавать какие либо звуки при повороте ключа. Принять решение ему предстояло в считанные минуты. Машина, которой не грозило сломаться в дороге, была только у Власова из другой кафедры. Выхода не было, он передал бумаги ему, а значит и проведение мероприятия. Этот пройдоха давно хотел подсидеть его и страшно завидовал более молодому и менее опытному, но объективно более умному конкуренту. Выхода не было, если делегацию не встретит никто, ему уже придется иметь дело с начальством института, а не с Власовым.
Он закрылся в своем кабинете, попытался погрузиться в работу, но шум речи на чужом языке выводили его из рабочего равновесия. В три часа он должен был заменить Власова на лекциях. Студенток и уж тем более студентов он не любил. Молодые, одновременно будоражащие невинностью и развратностью, студентки заставляли его задуматься о Яне, его девушке, с которой последнее время было не все так прекрасно как в первые месяцы их совместного проживания. Ссоры, споры, недомогания и ее плохое настроение сводили чувства и отношения к минимально возможному уровню. Студентов он не выносил, они были для него просто наглыми, глупыми недорослями. Те немногие, кто пришел на обе его лекции довели жирным черным маркером синусоиду его настроения далеко за пределы нулевой отметки. Хотелось поскорее добраться домой, принять теплую ванну, выпить пару рюмок коньяка и уснуть. Запирая в конце рабочего дня свой кабинет, он поймал себя на мысли «А хорошо бы Яна была у подружки или у мамы… где угодно. Так не хочется отвечать на ее вечные почему? зачем? Которые за почти два года их отношений набили оскомину, ведь в итоге придется услышать: ну вот… я же тебе говорила…»
Ладушку эвакуатор отбуксировал в ремонтную мастерскую его старого приятеля – одноклассника Степана еще днем. Ученому предстояла долгая дорога домой на общественном транспорте. Осенняя погода не располагала к улыбкам, все стоящие на остановке кутались в свои одежды, прячась от порывов пронизывающего ветра. Вокруг властвовала промозглая осень. Осень бегала по коже мелкой дрожью, красила кончики носа и ушей красным, оставалась грязными брызгами на заднем полотне брюк. Осень отбирала надежды и улыбки, обманывала ожиданием празднования нового года, а взамен возвращала лишь укутанный пуховым одеялом снега заснувший город. Однако город привык к обманам осени, из вне он целиком прятался внутрь, дышал в барах, клубах, игровых залах, ресторанах и прочих теплых заведениях. Оглядываясь вокруг, поднимая воротник пальто, он задавался вопросом «Как получилось, что он не успел заметить прошедшего лета?». 
Автобус был переполнен, все стояли прижавшись друг к другу, нависая над сидящими, тыча им в лицо сумками и локтями. То и дело звонили телефоны, то и дело слышалось «да, я еду, скоро буду». Аромат переполненного в час пик автобуса как меткий боксер-тяжеловес бил точно в нос и головокружение неизбежно. Когда ему удалось найти удобное место, взяться за поручень и встать более устойчиво на обе ноги, оказалось, что он под пристальным вниманием тех лоботрясов, которые пару часов назад не слушали его лекция про «Многомерные модели данных». В автобусе студенты чувствовали себя на своей территории, шептались, переглядывались и хихикали, заставляя преподавателя смущенно пялиться в запотевшее окно. В кармане его пальто зазвонил телефон арией из Травиаты. Вывернуться, чтобы достать телефон в этой давке казалось невозможным, да и бессмысленным, поэтому он даже не стал предпринимать попыток узнать кто это. Выйдя на остановке, точнее выдавившись, как зубная паста из тюбика, он, злой и изможденный быстрым шагом направился в сторону дома. Звонила Яна, сил и желания перезванивать ей, находясь в одном квартале от дома, не было. Тем более знал, что сейчас его девушка перечислит недостающие в холодильнике продукты, а магазин был совсем не тем местом, о котором он в данную минуту грезил. И опять прокралась шальная мысль «А вдруг она позвонила, потому что задержится на работе или походит по магазинам с Женей», которая, впрочем, лопнула как мыльный пузырь от желтоватого света в окне него кухни. Зашел домой он как мышь, силясь не выдавать своего присутствия. Очередной мыльный пузырь лопнул с треском, когда из кухни донеслось жизнеутверждающее «Привет». Пришлось еще раз тихо чертыхнуться и чуть громче ответить на приветствие. Яна возникла перед ним в новом сером платье, держа в одной руке чашку, а в другой полотенце, прерывая тишину фразой: «Милый, ты не представляешь, что сегодня произошло!». Дальше следовал восторженный рассказ о том, как она нашла долгожданного партнера для шефа, за что ее рекомендовали ее на пост главы отдела сбыта и в новую должность она вступает уже завтра. Он попытался попросить разрешения полежать часик в ванной и пойти спать, но его невнятное бормотание было встречено решительным отказом. Их вечер должен был продолжиться в японском ресторане, более того, оказалось, что Яне удалось забронировать любимый столик. Не взирая на плохое самочувствие и кажется начинающуюся простуду, ему пришлось подчиниться, вызвать такси, переодеться и ехать черт знает куда ради того чтобы, не испытывая голода, есть в рис закрученную сырую рыбу неудобными палочками. Теплое саке обожгло его изнутри и быстро добралось до всех жизненно важных органов, выводя его из оцепенения. Саке это не коньяк конечно, хоть на безрыбье как говориться… Удачи Яны на работе стали раздражать, эти рассказы как она нашла покупателей, как долго обговаривала с ними лучшую цену. Все это было похоже на внушительную воронку среди бурного потока реки. А после вопроса: «А как твой день прошел? Встретил делегацию?», усталость омытая в саке накатилась на него, сковав тело и язык. В ответ он только кивнул и улыбнулся одним краешком губ. Его засосало к воронку, без сопротивления, без спасательного круга.  Он тонул прямо сейчас, на ее глазах. Яна наконец-то ушла в женскую комнату, он воспользовавшись отсутствием своей девушки, вызвал такси и расплатился за ужин. Факт перед которым была поставлена Яна, вернувшаяся к столику, расстроил ее, но не достаточно сильно, для того чтобы перечеркнуть восторг прошедшего дня и в такси она продолжила засасывать его в свою воронку искрометного юмора, комичного передразнивания директора и партнеров. Он ехал, уткнувшись носом в пыльное стекло и мысленно представлял пьяных ученых Израиля, пьяного Власова, который, скорее всего, в эту минуту хохотал над неудачливым коллегой, доедая тарелку сваренного женой борща. Дома, приняв быстро душ, он сказал Яне, что ему нужно поработать, что явно было предлогом убежать от ее очередных водоворотов. Заперся в гостевой, где все-таки выпил пару рюмок коньяка, чертыхнулся последний раз и уснул на диване не раздеваясь.

4.ОНИ
Яна красиво обустроила свой новый кабинет, украсила его горшками с экзотическими растениями, рамками с фотографиями Олега в разных ракурсах и большим количеством зеркал. Но стол остался от прежнего хозяина кабинета. И каждый раз, проходя мимо, Яна цепляла за него колготки и рвала их. Она была убеждена, что это месть прежнего начальника отдела сбыта, он-то был мужчиной, никогда не носил колготки, много пил крепко алкогольные напитки и не любил экзотические цветы. Но ведь она женщина, а значит, может победить любой стол шовиниста. Торжествующе закрыла дверь, достала  новую упаковку колготок и ловко поменяла, отправив жертву стола в мусорную корзину.
Олег почти закончил разработку геопортала. Руководство института было довольно молодым и смелым сотрудником, делая на его будущее большую ставку. Олег, как это говориться, был на гребне успеха. Недавно приезжавшую делегацию из Китая он встретил удачно и получил ответное предложение посетить их Сианьский институт. В конце дня, закрывая дверь, Олег хотел скорее вернуться домой, чего раньше с ним никогда не случалось на любимой работе.  Но замок заклинило, дверь не закрывалась и ключ, как приклеенный застрял к скважине. Впереди была суббота – день, когда в институте были только студенты и преподаватели, и незапертая дверь была угрозой для работы всех последних месяцев. Вахтер, которого Олег позвал на помощь, тоже не смог вытащить ключ и закрыть дверь. Слесарь появился только через час после вызова. Он был стар, глух, глуп и пьян, но с замком все же справиться смог, хотя и не так скоро как хотелось Олегу. Вынужденное ожидание и опоздание отозвалось усталостью в каждой части его тела, и после непродолжительного разговора со специфически пахнущим слесарем она только многократно усилилась.
Рабочий день Яны тоже подходил к концу. Она выключена ноутбук, убралась на столе, продумывая, что бы приготовить сегодня на скорую руку. Направляясь к двери, в который раз неудачно зацепилась о стол и опять порвала колготки. Но одетая днем пара была последней. Конец лета был прохладным, не располагающим к прогулкам налегке. Выхода не было. Пришлось, не смотря на возраст, бежать домой вприпрыжку, чтобы спастись от пробирающего до костей холодного моросящего дождя и лишь периодически греться в попадающихся на пути магазинах. Как же Яну злил каждый порыв ветра, который, кажется, отделял кожу от ее ног, злил и дождь, который так и норовил проникнуть в туфли. Лето вообще выдалось непродолжительное и нетеплое. Плоское небо нависало проклятием над суетящимися жителями города, как будто какой-то художник большой кистью закрасил лист бумаги грязно белой гуашью и приколотил его на потолок большой квартиры. В начале лета солнце в редкие дни баловало капашащихся в садах и огородах, а в последние дни они все чаще поднимали свои лица, глядя в нескончаемую тяжелую белизну, вымаливая тепло для своих овощей и снова принимались дергать сорняки, окучивать и окапывать грядки. 
Яна домой добралась раньше Олега. Выпила рюмку коньяка, пока ванна наполнялась горячей водой. После всех спасительных процедур обнаружилось, что пробежка по холоду не прошла для нее бесследно, а оставила после себя насморк и боль в горле. Привыкшее к уюту и теплу тело Яны, будучи даже под ворохом одеял дрожало.
Олег вошел обессиленный. Небрежно скинул куртку и ботинки. В квартире стояла тишина. Он зашел на кухню, хотя есть совсем не хотелось, ноги сами по привычке дошли до холодильника, съел наспех кусок какой-то колбасы и сыра, запив все яблочным соком. Затем ноги так же рефлекторно отвели его в спальню и он одетый плюхнулся рядом с Яной на кровати.
Яна по шагам узнала его частую спутницу – усталость, но не стала задавать вопросов, ей не хватило сил даже для того чтобы повернуть голову и посмотреть в его сторону. Олег рассматривал узор потолка погруженный в себя. Сколько они пролежали в молчании, может быть долгие часы, а может быть одно мгновение. Их тишину нарушало только равномерное дыхание и моросящий по окну дождь. За окном стемнело. И лишь когда их глаза стали невидны друг другу, а силуэты слабо различимы  Олег позволил себе громко вздохнуть. Он заговорил тихо, почти шепотом, то растягивая слова, то учащая темп. Он говорил как будто сам с собой, с каждым новым выдохом извергал из себя поток мыслей, который превращался в воздухе в соленые капли слез. 
- Знаешь, это все-таки странно. Мы живем как соседи в коммунальной квартире. Приходим, уходим, работаем. Для чего? Хотим доказать людям, которые нам и к нам равнодушны, что мы не хуже и может быть даже лучше. Но лучше чем что? Мы как будто заблудились, потерялись под грузом бесконечных похожих друг на друга дней. А ведь ты мне самый родной человек, но, мне кажется, я теряю тебя. С каждым днем понемногу, вчера мизинец, сегодня локон волос, завтра… а завтра ты можешь стать совсем невидимой. Мы как два моря, когда у тебя отлив, у меня прилив и наоборот. Эти волны несут нас куда-то в разные стороны, и мы больше не в силах с ними бороться.
- Может быть, возьмем отпуск, и поедем куда-нибудь? Все равно куда.