Мотылек

       «Жизнь – это пиршество, но находятся сукины дети,
которые умудряются ходить голодными».
                Хелен Келлер



Глава 1. Полный венец

         – Согласна, – предательски быстро проронила  Света.
         – А вы, Кармов Юрий Александрович, согласны ли вы, взять в законные жены Нежданову Светлану Сергеевну? –  холодно обратилась ко мне ведущая,  тоном, каким на кассе обычно шипят «следующий».
         И вот тут  в «храме любви» воцарилось гробовая тишина. Уши мои, в мгновенье, запылали  кроваво красным оттенком, ноги перешли в режим легкой вибрации, а на душе – встала на стул и судорожно натянула петлю моя последняя надежда на чудо. Спиной почувствовал, как десятки встревоженных взглядов, бандой хулиганов набросились на мой затылок, словно пытаясь высосать оттуда, тот самый, утвердительно-обрекающий ответ.
         Странное чувство, как будто ты бьешь пенальти в финале чемпионата мира по футболу, и от твоего гола зависит всё. Забьешь  –  «слава великому Цезарю», не забьешь – «ловите шкета и на кол!». Вот только в моем случае ощущение было такое, что бить я буду в  свои собственные ворота.
         Я смотрю на  Свету, на  свою «идеальную» Свету, и вся жизнь паровозом из  цветных слайдов проносится  перед  моими глазами. Так, давайте ка разберемся: значит, в 12 лет я начал заниматься боксом, в 14-ть – выиграл первый турнир. Но мама говорит, что «мордобой» –  это не интеллигентно и никак не поможет мне «стать президентом». Поэтому меня отдают на плавание, которое «так хорошо» развивает фигуру. За год  «нахлебался»  интеллигентности вдоволь  –  бросил, надоело! С другом вдвоем собираем мотоцикл. Собираем и отдаем – другу. Езда всего на двух колесах?  Это ведь так опасно... для меня-то уж точно. В старших классах всерьез  увлекся фотографией. За лето трудолюбивым шмелем заработал на собственный фотоаппарат. Удивляю своими работами сверстников, ставлю себе цель – стать профессиональным  фотохудожником  и иду учиться… куда бы вы думали? –  естественно на юриста. Японский  бог! Кем же еще, может стать единственный сын в семье мирового судьи и преподавателя экономики? Смирился – родителям же виднее, с их пугающе высокой колокольни.  В армию, конечно же, не пошел – как же такой «бриллиант»  как я, может терять свое «драгоценное время»? Про девушек вообще молчу – магнитом тянет к стервам, а общаюсь преимущественно с мышами. Кстати, еще чуть-чуть и на одной из них я женюсь. Итак, каков же итог? Мне двадцать четыре  года, у меня высшее юридическое образование, перспективная должность в преуспевающей  адвокатской конторе, начальник которой  – отец невесты. Плюс ко всему: я атлетически сложен, не пью, не курю, практически не ругаюсь матом, если только  шепотом и в подушку. Словом  –  ангел воплоти. Не мальчик – мечта домохозяйки! И в данную секунду беру в законные жены:  умную, тихую и хозяйственную девушку, которая, как уверяет все мое окружение –  «мне так подходит». Внимание, вопрос: если все, действительно, так хорошо и логично, то какого же дьявола мне сейчас так тошно?
         «Все решено! – настраиваю сам себя. –  Штанга, господа… штанга!». Касаясь руки Светы, тихо говорю ей:
         – Извини, ты здесь не причем.
         И, повернувшись к гостям, подписываю свой смертный приговор:
         – Не согласен!
         Свидетели отпрыгнули в сторону, будто я только что вспыхнул адским пламенем. Ведущая неожиданно лишилась  дара речи, а пристальный взгляд потенциальной тещи – стал невыносимо расстрельным, улыбка на ее лице медленно переросла в оскал.
          «Трибуны» замерли. Если бы вы только видели эти застывшие лица… эх, мне бы сейчас фотоаппарат. Вся палитра эмоций на одном снимке: от полного удивления до нескрываемой злости, ювелирно выгравированной  на лице  Светиного отца. В глазах гостей  читается что-то вроде «Как же так, Юра?» или «А что банкета не будет?».
         Я  как первоклашка, который первый раз принес домой двойку – виновато прячу глаза, ожидая заслуженной порции ремня. И тут замечаю одну одобряющую физиономию, с вопиюще наглой  улыбкой –  это мой лучший друг Толик, моя полная противоположность. Циничная, наглая и вульгарная личность – такую характеристику обычно дает ему моя мама, предупредившая меня, что если дружком будет он – то «мать на свадьбе не жди». А вот если бы Толик однажды не снял проститутку и не привел ее на мое двадцатилетие  под видом своей сестры, внезапно приехавшей к нему откуда-то из Мухосранска, то я, может быть, сейчас вступал бы в брак мальчиком. И Света тоже «нетронутая». Вы на велосипеде в первый раз  – далеко уехали? Вот и наша  первая любовная схватка – наверняка бы закончилась досрочным нокаутом или обидной дружеской ничьей.
         Вдруг Толик, наблюдая коллективный ступор  и, видимо, предчувствуя «тем самым местом» приближающийся скандал, выходит ко мне,  эффектно разворачиваясь ко всем гостям и родственникам. 
         – Спокойствие, господа, только спокойствие, –  с хладнокровием кота Леопольда объявил Толя, – Вы все постойте здесь минутку, пожалуйста. Мы сейчас с Юрой быстренько поговорим и сразу же к вам вернемся.
          У ведущей внезапно проснулся дар речи, и она попыталась вмешаться:
         –  Друзья! Я думаю, что…   
         – Помолчи, цыпочка, – быстро охладил ее Толик. Он берет меня под руку, и мы резко движемся к двери.
         – Юра, одумайся, что ты делаешь? – раздается крик моей мамы, прекрасно понимающей, что ничего для спасения церемонии – Толик мне не скажет. Собственно, и не собирается.
         Мы открываем двери и выходим в небольшой коридор, резко прибавляя в шаге. Вся свадебная свита во главе с мамой,  нагнетающей  тучей негатива,  срывается с места за нами.
         – Юра, постой! Юра, подумай! – доносятся крики сзади. Гул нарастает со страшной силой.
         – Я говорил, что у тебя будет скучная свадьба? – на ходу тараторит Толян. – Брат, я жестоко ошибался – начало великолепное!
          – Ты уверен, что правильно поступаешь? – резко взволновался он.
          – Да, я себя так хорошо никогда не чувствовал. Больше терпеть не могу! Я люблю своих родителей, но это моя жизнь и я уж как-нибудь сам её загублю, если понадобиться.
         Тем временем мы минуем коридор, синхронно  распахиваем  двери в общий зал, где нам преграждает путь следующая  свадьба. Их человек тридцать, совсем молоденькие жених и невеста. Наблюдая меня, Толика и плетущуюся за нами «армию возмездия» – они испуганно умолкли. Я почти остановился от неожиданности, но находчивость моего спутника сделала свое дело.
          – Вы представляете?! – возмущенно голосит Толик, протискиваясь через ряды новой свадьбы. – По новому российскому законодательству жених и невеста должны обменяться кольцами абсолютно голые. Так сказать – быть «чисты» перед Богом! А мы против такого разврата и идем жаловаться в милицию!
          Народ замер. Молодая невеста, покраснев как пожарный гидрант, суетливо завертелась по сторонам.
         – Что значит голые? – наконец сердито пробасил здоровый мужик в белом костюме, по-видимому, отец невесты.
          – Это ка… как это так?  – заикнулся от возмущения  он.
          Тут  откуда-то сзади  доноситься угрожающе громкий крик нашей ведущей:
         – Вы вообще понимаете, что нарушаете свадебный обряд?!
         Начиная с этого момента, культура в поведении присутствующих – вымерла как динозавры. Закатываясь от смеха, мы пробиваемся сквозь толпу и  уже бегом движемся к выходу из ЗАГС’А.  Дикий ор заполоняет зал. Враждебные крики заглушают друг друга. Я даже не оборачиваюсь, прекрасно понимая, что там сейчас началась сцена из Бородинского сражения, когда «смешались в кучу кони, люди…».
       Под ручку с Толиком вылетаем на улицу, он, показывая на наш лимузин, громко командует:
         – По коням, хлопцы!
          Любой спецназ позавидовал бы тому, как мы c Толяном  «десантировались» в  салон лимузина.
         – Трогай, ямщик! –  с ходу кричит Толик водителю.
         – А невеста где?
         – По пути найдем! Трогай, говорю!
         Лимузин стремительно срывается с места, оставив позади всю праздничную свиту. Специально отворачиваю голову, чтобы не видеть недоумевающие лица. Мобильник предательски звенит – тут же сбрасываю, выключаю его, шепотом успокаивая себя:
         – Абонент сейчас в шоке. Пожалуйста, перезвоните позже.
         Толик берет в руки шампанское и тянется за бокалами:
         – Жаль, конечно! У дружки была такая грудь… так и просилась в руки. Жаль!
          Я с улыбкой созерцаю «душевные муки» Толика. Голова разрывается десятками виноватых мыслей. Я тут же гоню их прочь, ибо целой армии оправданий сейчас не хватит, чтобы выгородить себя.  Глубоко внутри осознаю, что поступил верно, хотя и не порядочно.   
          Разлив шампанское по фужерам, Толя протянул мне бокал и торжественно толкнул речь:
         – Засветились во тьме твои спелые груди…   словно фары «Тойоты». Японская мудрость.               
        Салон взорвался звонким смехом.
         – Куда едем? – улыбаясь, спросил  водитель.
         – Пересечение Чапаева и Герцена, –  машинально ответил я. – Не знаю почему, но сейчас мне хочется именно туда.

Глава 2. Театральная труппа «Белочка» 
               
               
          Через сорок минут мы были на месте. Лимузин был оплачен за весь день,  а потому отпускать водителя было жалко.
          Перед нами возвышалось красивое  четырехэтажное здание. Четыре мощные колонны, украшающие главный вход, делали  строение статным  точно дворец. На крыше в лучах жгучего  июльского солнца купался  внушительных размеров стенд – «Крылов и К».
         В моей груди заиграл  целый оркестр смешанных чувств. Буквально слёзы подступили к глазам. Сорванная свадьба, загубленная карьера, брошенные родственники – на секунду все укоры совести рассосались. Мы остались наедине: я и моя мечта.
         – Был бы я фотограф,  непременно работал бы  именно здесь.
         – Фотограф? А я думал –  ты космонавтом хочешь стать, –  подстегивает меня Толик и, в тот же миг, будто книгу прочитав  мое состояние, по-дружески хлопает по плечу.
         – Мы, пролетариат, знаете ли, народ простой неосведомленный, – иронично прогудел мой верный спутник. –  Просветите меня, пожалуйста, Юрий Александрович. А что это за творение архитектуры мы наблюдаем?
         – Если у тебя достойный бизнес и тебя интересуют любые услуги в области  фотографии, лучший выбор  –  «Крылов и К». Все именитые бренды нашего города сотрудничают  только с  «Крылов и К». Это как швейцарский часы или авто из Штутгарта – показатель твоего процветания и успеха. Самые известные  фотохудожники края трудятся именно здесь.  Рекламная съемка, съемка для глянцевых журналов, фоторепортажи, фотовыставки – все лучшее родом отсюда. Безбожно дорого и кристально качественно – это «Крылов и К».
          Я немного возбудился от собственной речи, еще раз осознав, что укусил  бы слона за задницу, лишь бы получить здесь работу.
         – Возглавляет эту кампанию Петр Алексеевич Крылов. Собственно, он эту империю и создал абсолютно с нуля. Сильная личность, блестящий фотограф и удачливый бизнесмен  – этот человек заставил себя уважать. У таланта всегда много граней. Если у меня и есть кумир – то это Крылов.
         – Крылов? Что-то знакомое… –  вспоминает Толик.  Или скорее делает вид, что вспоминает.
         – Его в городе все знают. Кроме тебя, наверное.
         – Куда мне? Я то,  все больше  под заборами шкерюсь.
         – В этой кампании – я готов вкалывать  даже дворником.
         – Нееее... ну дворником тебя точно не возьмут, – ехидничает Толик. – Понимаешь, плечи у тебя узковатые, глаза слишком добрые…  да и материться  ты не умеешь. Дворником не возьмут – оставь надежду! Конкурс слишком большой.
         – Иди ты, –  толкаю его в плечо. –  Работа здесь – моя мечта!
         – А почему бы и не попробовать?  –  вслух заговорил я, неожиданно даже для себя. Во мне сегодня пробудился какой-то зловещий оптимист, убедительно кивающий на любой, даже самый каверзный позыв.
          Восхищенный обретенной храбростью, я хватаю Толика под руку и тащу за собой:
          – Пойдем! Нам нужно добиться аудиенции с Крыловым. Слышишь! Нам нужно попасть к нему на прием. Сегодня или никогда!
          – Кому это – нам? – восклицает Толик, еле успевая поставить бокал шампанского на крышу авто.
          Боковым зрением вижу, что Толик пялится на меня, как на последнего  идиота. Не дожидаясь его сарказма, заранее отвечаю:
          – Попытка – не пытка! Как говорил Наполеон: "Главное - ввязаться в драку, а  там посмотрим".
          – Вот-вот,  Наполеон! – и чем все закончилось?
          – Подожди Юра, ну предположим,  ты с ним встретишься, – не успокаивается Толик,  следуя за мной. – Вот что ты ему скажешь? Здравствуйте, меня зовут Юрий. Сегодня  я кинул свою невесту в ЗАГСЕ, вместе со всеми ее родственниками. Случайно  сорвал несколько свадеб, а благодаря тому, что отец невесты мой начальник – я, будьте уверены, человек уже безработный. Поэтому, пожалуйста… возьмите меня к себе, пока я кого-нибудь не убил!
          От пылких речей Толика мой настрой укоренился еще сильнее. Схватка в голове закончилась в пользу зловещего  оптимиста – не найдя достойных аргументов, он тупо пристрелил последнюю разумную мысль.
           Перед входом в здание я остановился, пытаясь прикинуть: как же нам пробиться к Крылову?
          – Ты со мной?  – я серьезно взглянул на Толика.
          – Конечно. Не могу же я бросить умалишенного  без присмотра.
          – Отлично! Тогда запомни: мы бизнесмены – партнеры Крылова.
          – Слышь, бизнесмен… Розочку с пиджака убери!
          Я невольно улыбнулся, выбросив свадебный пластмассовый цветок в урну.
          –  На  абордаж!  – скомандовал я, и мы вошли в огромные автоматические двери.
          – Спасибо господи, что ты не космонавтом решил стать, – поехали бы сейчас на Плесецкий космодром. А это – ой, как не близко!
          – Толик, пожалуйста, ради меня – заткнись и сделай серьезное лицо!
          Мы очутились в громадном прямоугольной формы холле.  Богатый  интерьер в мгновение окутал нас роскошью так, что я почувствовал себя бомжем в ювелиром магазине. Повсюду чувствовалась рука мастера и толстый кошелек этому мастеру заплативший. По периметру  были хаотично  разбросаны фотографии, гармонично разбавляющие яркий рисунок стен. Плитка под ногами чередовала черный и белый цвета, образуя гигантское шахматное поле. Я в шутку прикинул: какой же фигурой себя ощущаю? Выбор мой  пал на ладью.  А вот Толика вряд ли посещали такие мысли – с пеленок чувствует себя  ферзем.
          В конце зала за оборудованной стойкой, в строгой  светло-голубой униформе, стояла миловидная девушка лет двадцати пяти. На груди её висел матовый бейдж – «Маргарита. Администратор». Очаровательная Маргарита демонстрировала нам все свои тридцать два ослепительных зуба. Мы отзывчиво скалились в ответ, особенно Толик. Девушки вообще часто улыбаются симпатичным парням в дорогих классических костюмах.
          – Добрый день, меня зовут Маргарита, я администратор, – доброжелательно приветствовала нас Рита. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
          – Мастер, –  победоносно протянул ей руку Толик.
           Рита с хладнокровием рыси, молча, пожала его ладонь. Должно быть таких «мастеров» за день проходило не мало.
          – Скажите, Рита, а Крылов у себя?  – деловито поинтересовался я, попутно напоминая Толику истинную цель нашего визита. – Вы знаете, я целое  утро не могу ему дозвониться.
          – Нет. К сожалению,  Петр Алексеевич недавно отъехал, – промурлыкала Рита. – Но вы можете подождать его в  холле.
          – Так, Юрий, это не дело. Мы же с ним договорились! – наконец-то, начал подыгрывать мне Толик. – На звонки он, значит, не отвечает, в офисе его нет. Что за цирк?!
          – Может быть,  у меня время лишнее или он птица такая важная? – буквально зарычал  Толик  не на шутку вошедший в роль.
           Толик был  чуть старше меня. Высокий коренастый брюнет   –  выглядел он достаточно молодо, зато наблюдая его театральный аккорд, я на себе прочувствовал,  как много потеряла наша эстрада. Глаза сверкали, скулы налились гневом, в движениях кипел  нрав – жгучий как мексиканский перец. Не разыгрывай мы эту комедию на пару,  я бы тоже уверовал, что он  – эксклюзивно серьезная персона.
          – Давай найдем другого Крылова, их пруд пруди желающих! – до предела разогрел атмосферу  «маэстро».
          На шум сбежалось пара охранников недоуменно остановившихся в стороне, выжидая реакции администратора.
          – Анатолий Николаевич, успокойся, пожалуйста. Не надо торопить события! – восхищаясь оппонентом, подыгрывал я. – Сейчас Рита быстренько его найдет, а мы с вами выпьем пока чего-нибудь. Правда, Рита?
          – Да-да, конечно, – дрогнувшим голосом пропела Маргарита. – Вы не волнуйтесь, сейчас мы обязательно с ним свяжемся. А вы пока, пожалуйста, подождите  у него в приемной.
          – Вас сейчас проводят, – она сделала жест охраннику. – Скажите, как вас представить?
          – Скажи Рокоссовский приехал! – молниеносно ответил  Толик. И  свирепо добавил:
          – А еще скажи, у него тридцать минут максимум! Иначе плакали его деньги!
          – И еще, –  дипломатично обратился я к Рите, облокотившись на стойку. – Там белый лимузин у входа. Передайте водителю, что мы задержимся. Пусть припаркуется на стоянку.
          – Конечно, все сделаем, – с готовностью ответила Рита.   
           Моя улыбка чуть не сдала  наш мини партизанский отряд, когда Толик пробасил: «Рокоссовский». Но слава богам –  я совладал с эмоциями. Ведь на карту было брошено слишком многое, если быть точным – всё. Охранник повел нас за собой, а я боялся даже краем глаза глянуть на брутальный фейс «Рокоссовского», зная, что  не удержусь от смеха. В том, что мы произвели нужное нам впечатление, я не сомневался.
           Итак, наша театральная труппа «Белочка» в составе двух человек  продолжила свои дебютные гастроли, проследовав  в лифт. Под насадку стриженый боевой страж  с нами не поехал. Зажег нам  «четверку» на циферблате, уточнив, что наверху нас встретят. Когда двери лифта закрылись, я с облегчением выдохнул.
          – Ох, чует мое сердце  сегодня,  в милиции все закончится, – играл в «Нострадамуса»   Толик.
          – Все будет хорошо, я чувствую.
          – Хотелось бы.
          – Ты только не перебарщивай, Рокоссовский, – я стряхнул невидимые пылинки с его плеча. – Надо быть мягким, давая в тоже время понять, что ты можешь быть и жестким. Надо…
          – Прямо как мой член, – подметил  Рокоссовский.
          – … Да  именно так. Хороший пример – жизненный. Молодец!
          – Надеюсь,  у тебя есть план, – помолчав, поинтересовался Толя. – Потому что лично я не представляю, что нам делать дальше.
           Двери лифта открылись. Неотесанной скалой перед нами стоял квадратного телосложения мужчина. Черты его лица давали однозначно понять – он не из тех, кто повторяет дважды.
          – Добрый день. Я – Григорий, начальник охраны, – забасил терминатор. – Следуйте, пожалуйста, за мной. Я провожу вас в приемную. С Петром Алексеевичем мы уже связались, он скоро будет здесь. 
          – Искренне на это надеюсь, – огрызнулся Рокоссовский, и царственно вышел из лифта.
           После этих слов мне стало немного не по себе. Следуя  за «командиром  пулеприемников», я напряженно мусолил в голове грядущее рандеву с  Крыловым, с интересом осматриваясь по сторонам.
            Архитектура четвертого этажа представляла собой широчайших размеров коридор,  по обеим сторонам которого располагались оборудованные фото студии, декорированные площадки, офисы и т.п. Мелькали вспышки фотоаппаратов, слышался смех, чьи-то острые выкрики, а бесконечное метание сотрудников из стороны в сторону  –  не давало сосредоточиться глазу. Агентство напоминало мне образцово показательный улей, где десятки креативных пчел, казалось, четко знали свои соты и поставленный задачи. А судя по самоотдаче пчел –  мёд они получали в евро.
           Вскоре мы подошли к кабинету главного «пчеловода». Темно-коричневое дерево двери, было разбавлено табличкой  «Крылов Петр Алексеевич». Григорий открыл нам дверь, и мы очутились в уютной приемной. Терминатор тут же удалился.
          «Дааааа… Крылов разбирается  не только в фотографии, – облюбовал я рыжеволосую красотку с карими глазами. – От такой секретарши я бы тоже не отказался». 
          – Здравствуйте, меня зовут Людмила, – поднявшись со стула, заголосила   «смесь очарования и секса».  – Присаживайтесь, пожалуйста, вот сюда на диванчики. Петр Алексеевич скоро будет.
          – Чай, кофе? – предложила гостеприимная Люда.
          – Спасибо, Люда, и так сладко! – грубо отрезал Толик.

           …Прошло минут двадцать как мы молчаливо коротали время в приемной. Стены её для создания пущего лоска были увешены различными сертификатами и фотографиями босса с разными, вероятно, не самыми  «простыми»   людьми. Рассмотреть их ближе я не мог. Мое желание  «попускать слюни»  никак не входило в наш сценарий, и я смиренно сидел на месте. А вот интересы Толика лежали в  более примитивных реалиях. Взгляд его приворожила  пуговица –  третья сверху на белоснежной блузке Людмилы. Бесстыдно расстегнутая как и две ее предшественницы, она открывала шикарный вид на то, что Толик звучно именовал «безмолвными холмами величия». И хотя видна была лишь «часть айсберга» –  опытное мужское воображение  позволяло без труда дорисовать картину в объеме. В таких случаях Анатолий обычно констатировал проверенный временем факт: «грудь –  лучше один раз потрогать, чем семь раз увидеть». Признаться честно, если у тебя нет в руке кирпича, то заставить Толю закрыть рот в присутствии красивой женщины – было не выполнимой миссией. Здесь бы и Том Круз повесился. Поэтому я был готов расцеловать напарника за его не бывалую «мужскую» выдержку.   
           Внезапно дверь распахнулась, в комнату ворвались терминатор и его команда из двух крепких парней. Секретарша даже подпрыгнула на стуле от неожиданности. Если бы наше приключение  было компьютерной игрой – на этом месте я бы сохранился.
          – Никакого Рокоссовского Петр Алексеевич не знает!  –  угрожающе заявил терминатор. – Если вы сейчас же не скажете, кто вы такие и что вам нужно  я вынужден буду…
          – Слышишь, хомячок, вот только без  угроз, пуганные, –  резко перебил его Толик, сделав пару шагов навстречу Григорию.
             Я попытался ухватить Толика за руку, но не успел. Бить первым  – было его кредо. Один из охранников мгновенно бросился на меня, выкрутив руку так, что я взвыл от боли. Людмила, разумеется, продемонстрировала нам всю мощь своих голосовых связок.
             Согнув меня в позе «пьющего оленя» охранник немного ослабил хватку, почувствовав, что я не сопротивляюсь. Двое остальных завалили Толика лицом в паркет. Терминатор  сидел на его спине, а второй – держал ноги. О том, что у Толяна  был шикарный крюк левой –  я знал со школы. А вот сияющий правый глаз терминатора – узнал об этом впервые. Люда, к счастью, выдохлась и перестала визжать.
          – Я еще раз повторю вопрос,  – грозно рычал разъяренный секьюрити.  – Кто вы такие и что вам нужно?
          – С голубыми в диалог не вступаю… плохая примета, – простонал скрученный в три погибели Толик.
            Понимая тупик нашего положения, я собрался было все объяснить, как вдруг послышался слабый стук. Все присутствующие в комнате на секунду застыли. Дверь в приемную тихонечко подалась вперед.
          – Григорий, все нормально? Я могу заходить? – послышался мужской бас  из-за двери.
          – Да, Петр Алексеевич можно заходить, – отозвался Григорий. – Угроза устранена.
            Дверь открылась,  в комнату вошел Крылов. До этого момента я знал его только по фотографиям в Интернете. Он оказался мужчиной довольно крупных форм, среднего роста и приятной, располагающей к общению наружности. Крылов сделал несколько шагов по направлению к нам, остановился и не торопясь принялся нас рассматривать,  словно новых рыбок в аквариуме. «Рыбки» наблюдали  за ним с не меньшим интересом.
          – Боюсь даже предположить  кто из вас Рокоссовский?  – шутливым тоном  бросил  Крылов. – Между прочим, однофамилец великого маршала Советского Союза, которому…
          – Маршал? Что вы говорите? А мы то,  думали,  так чай называется, – кряхтящим голосом, передразнил  Толик.
          – Этот – особо буйный, – Григорий сильнее прижал лицо Толика к паркету.
          – Сами вы на полу, а гордость ваша не упала, – иронизировал Крылов, покосившись на Толика. – Это очень хорошо… для вас.
          – Так все-таки, могу я узнать, какова же цель вашего визита ко мне?
          – Меня зовут Юрий, – с трудом произнес я, ощущая острую боль в руке. – Мы с другом здесь только из-за меня. Вам это может показаться полным бредом, но я всю жизнь мечтаю трудиться под вашим началом. Сам я фотограф и  люблю это дело всем сердцем. Многое знаю и о вас, и о ваших успехах. И вместо того, чтобы целиком отдавать себя здесь – всю жизнь занимаюсь  совершенно не своим  делом. Вот, собственно, и всё.
          – Оригинальный у вас способ трудоустраиваться молодой человек, – рассмеялся  Крылов. – Не смею даже предположить, как вы увольняетесь.
            Крылов сделал жест рукой охраннику, державшему меня. Рука была освобождена и  я с облегчением выпрямился. Толик, по-прежнему, оставался в плену.
          – Стесняюсь спросить, и на какую же мою реакцию вы рассчитывали? – ухмыльнулся Крылов,  тараном упершись в меня взглядом.
            Его насмешливые слова отозвались во мне протестом – хлестким, бойким, доселе сидевшим где-то глубоко внутри. Эмоции вскипели. Я пытался совладать с собой, но подавить хищный импульс  – не смог. И тут живущего во мне «Остапа», что называется, понесло:
          – Ни на какую! Вот ты живешь, работаешь, существуешь. Все хорошо – и ты говоришь об этом каждому.  И обмануть можешь каждого! Кого угодно, кроме себя! Страшно… когда наедине с собой, ты осознаешь, что занимаешься чужим для тебя  делом! Ты стараешься гнать от себя эти мысли, убеждаешь себя, что выбрал правильный путь. Обещаешь себе, что когда-нибудь обязательно все сделаешь, все успеешь, но время твое, безжалостно бежит… Бросить бы все к чертовой матери и начать все заново  – идти туда, куда требует сердце!  Но нет! Потому что ты боишься перемен! Боишься, что будет хуже! Боишься лететь, как мотылек на огонь! Лететь, не боясь сгореть, ведь только так можно идти к мечте, по-другому нельзя! Да, возможно, ты и сгоришь – не всем нам дано порхать!  Но яркой вспышкой ты осветишь все вокруг, чтобы другие души,  вдохновленные твоим полетом  –  знали, что все возможно! Сегодня я перевернул свою жизнь с ног на голову, но даже сейчас уверен, что поступил правильно. 
          – Браво, Моисей! В  обезьяннике я буду вспоминать твои страстные речи! – кричит, прижатый к полу Толик. – Извини, что не хлопаю – руки держат суки!
          – Отпустите его! – потирая подбородок, скомандовал Крылов.  – Гриша, уведи охрану и наведи  там везде порядок. Через десять минут зайди ко мне. Людмила, ты тоже выйди.
          – Вы уверенны, Петр Алексеевич? –  удивленный Гриша слезал с Толика.
          – Абсолютно, Григорий. Делай,  как я сказал.
          Без лишних слов Толика отпустили. Охрана вместе с секретарем покинули кабинет. Мы с Толяном стали неловко поправлять одежду. Вид у нас был   –  как у переживших тайфун. Я поглядывал на Петра Алексеевича, нагло оценивающего меня, и ощущал, что  моя душа мелкими каплями наполняется надеждой.
          – Вы, конечно, смелые парни, – вскоре заговорил Петр Алексеевич. – Но и большие безумцы при этом.  С другой стороны, если бы с каждого, кто за мою жизнь, сказал мне, что я сумасшедший или что у меня ничего не получится, я брал бы деньги, хотя бы по сто рублей – я бы уже не работал, друзья.
          По-доброму улыбнувшись, Крылов сделал паузу, по-видимому, вспомнил что-то занятное. Я слушал его речь с диким восторгом, все равно что – он  божество. Его размеренный тон, львиный взгляд, подкупающая доброжелательность – от него веяло сильной личностью. Я не мог понять только одного: почему мы до сих пор здесь? 
          – Ну, во-первых, – тон его перешел в разряд воспитательного, – Вы хотите устроиться ко мне на работу фоторепортером или на подобную должность. А знаете ли вы какого уровня профессионалы у меня работают? Фамилии большинства из них, уже давно не нуждаются в рекламе. Я вполне доволен своими сотрудниками. Штат у меня полный. Зачем мне брать еще и вас? Даже при условии, что  вы талантливая творческая личность и достойный фотограф.
          – Но я же ска…
          – Во-вторых! – сердито осек  меня Крылов. – То, что вы сейчас вытворяли – это грубое хулиганство. И, быть может, мне стоило бы  отправить вас в милицию. Там вы наверняка частые гости. – И он перекинул колкий взгляд на Толика.
          – Но…– сделал продолжительную паузу Петр Алексеевич. – Сказать по чести, ваши целенаправленность и задор –  меня искренне поразили. И что самое главное… вы очень вовремя появились… все это неспроста.
          После этой фразы Крылов сделал несколько шагов в направлении окна, что-то усердно обдумывая. Мы с Толиком удивленно переглянулись, но  лично я уже был готов к чему угодно. Чувствовал себя настолько хорошо, что хотелось проверить – а не растут ли на моей спине крылья?
          – Есть у меня одно дело, требующее моего незамедлительного вмешательства, – лицо Крылова стало каменно серьезным. – А я все утро не могу сообразить –  как же мне поступить?  И если вы мне поможете, то я обещаю взять вас на работу. Само собой, лишь на ту должность, которая соответствует вашим способностям. Это ваш экзамен. Но предупреждаю, мягко говоря, задача непростая и с искусством фотографии никак не связана. Я бы сказал – сугубо личного характера.  Хотя  чутье подсказывает, что вам эта проблемка ,возможно и по зубам.
          – Заметано, батя, – опередил меня Толик.
         Бомба радости разорвалась внутри меня. Казалось, я заново полюбил жизнь – как девственник, внезапно ставший хозяином борделя; Как Барби, случайно нашедшая кредитку Кена; Как Робинзон Крузо, очнувшийся на пляже нудистов; Словом – полюбил!
          – Да, мы согласны, – волнительно подтвердил я, подписав нас не известно на что.
          – Вас, наверное, ко мне Бог послал, –  повеселел Крылов.
          – Он самый, не сомневайтесь! – бравировал Толик. – А еще он передал, чтоб вы номер  своей  секретарши мне оставили. Так и сказал мне, представляете? Мол, Толик, сынок, а пускай Крылов вас познакомит.
          – Не умничай кот мартовский! Кстати, а что за машина у вас? Вы на чем приехали?
          – Лимузин белый, – выдохнул я. – Крайслер.
          – Не слабо,  подойдет!
          – Фирма веников не вяжет, –  гордо съязвил Толик.  Я толкнул его локтем в бок, чтобы он перестал паясничать.
         Немного помолчав, Петр Алексеевич, начал:
          – Итак, дело  вот в чем. Завтра должна начаться съемка рекламы для одного очень известного в России бренда, филиал которого находится в нашем городе. Для съемок приглашена Татьяна Милевская – одна из ведущих российских моделей. Очень эффектная, доложу я вам, особа. Тендер на съемку, как и ожидалось,  выиграло  мое агентство. Контракт должен был быть подписан по приезду  Милевской. А она прилетела в город еще вчера.
         Крылов немного замялся и, сделав несколько шагов к окну, продолжил:
          – Не знаю, что конкретно произошло, но её агент наотрез отказывается даже разговаривать с моими дипломатами. Судя по всему, кто-то настырно вставляет мне палки в колеса. Я теряю немалые деньги, но это не самое главное. Важнее то, что это сильный удар по моей репутации. Эту съемку должны провести именно мы и баста! Во-первых, мы – лучшие в нашем городе. Во-вторых, нужно держать марку – это залог моего бизнеса.
          – Единственный наш  шанс – это убедить саму Милевскую сотрудничать с нами. Нутром чувствую, сама модель здесь совершенно не причем. Девочка просто доверяет своему юристу. Но в конечном итоге, ее решение  имеет высший приоритет. Как ее уговорить? – не имею ни малейшего понятия. Лично с этой дамой – мы не знакомы.
          – А где нам искать эту Милевскую? –  спросил я, уловив суть монолога.
          – В одном очень модном заведении города через пару-тройку  часов будет проходить закрытая вечеринка. Гламурная элита, золотая молодежь, начальники разной масти –  короче все «сливки» нашего города сегодня  сольются там. Могу утверждать с большой долей вероятности, Милевская там непременно появится. Насколько мне известно, она большая любительница светских развлечений и…
          – А как мы туда попадем? Туннель прокопаем? – все-таки перебил его Толя.
          – С этим проблем не будет. Это я беру на себя, – убедил Петр Алексеевич.
         В дверь постучали, и в приемную вновь вошел Григорий. Правый глаз его был налит кровью, и теперь он, действительно, стал смахивать на голливудского терминатора. При его появлении лучезарная улыбка озарила лицо Толика.
          – Петр Алексеевич, вы просили зайти.
          – Гриша, распорядись, чтобы вторую гримерную и третий зал освободили через десять минут. Пусть весь персонал будет  готов.
          – Будет сделано, Петр Алексеевич, – отозвался терминатор и скрылся за дверью. 
          – Да, забыл уточнить  ребята, – интригующе произнес Крылов.
         Он хитро заулыбался и немного неловко проронил:
          – Это не совсем обычая вечеринка.

Глава 3. Миссия не выполнима

                Гримаса по-прежнему не сходила с моего лица, хотя я вдоволь насмеялся, пока нас гримировали. Но аккуратные, бережно подкрученные вверх  усики Толика и его бравый гусарский наряд – не могли не привлекать моего внимания. Сапоги со шпорами и ментик, накинутый на левое плечо, закрепленный плетеным шнуром – придавали Толику по-настоящему благородный и статный вид.
          Светское мероприятие, на которое мчал нас верный «белый конь»  – оказалось костюмированным балом. Как объяснил Крылов, наличие костюма, а точнее определенного карнавального образа  было обязательным. Поэтому единоличным решением Крылова – нас решено было соответствующе экипировать, чтобы мы не выделялись из толпы. Тема вечеринки была свободная, потому полет людской фантазии был ни ограничен.
          С подбором гардероба для нас проблем не возникло. В агентстве Крылова, где проходили постоянные фотосъемки, нашлось несколько десятков готовых карнавальных образов. И еще столько же, его спецы могли изобрести «по ходу пьесы».
          На пару часов мы с Толиком превратились в капризных моделей, вокруг которых  усердно закружили те самые трудолюбивые пчелы. Костюмеры, стилисты, имиджмейкеры, даже фотографы были брошены в бой за наш неотразимый вид. Нужно отметить, весь персонал оказался женским, а посему процесс преображения проходил под бодрый смех и поток пошлостей. Столько внимания от слабого пола мне не доставалось никогда. Мы почувствовали себя богами, особенно Толик.
          В результате я остановился на образе Чингачгука. Тут сказалась моя страсть к фильмам про индейцев и ковбоев, а может,  меня так воодушевил мой спортивный обнаженный торс и парик из черных густых волос с шикарным белым пером. Короче – индеец, смотревший на меня из зеркала, нагло соблазнил мое мужское самолюбие. К тому же индейские штаны с множеством разных «висюлек»  и коричневые сапоги старинного фасона –  идеально подходили мне по размерам.  На шее у меня болтался мощный оберегающий талисман из красного дерева и бижутерии.
          Толик оказался гораздо проворнее и избирательнее меня. По началу, он попытался «войти в роль»  капитана  Джека Воробья, нацепив на себя пиратские одеяния, с полчаса щеголял по залу в костюме «Зорро»,  натягивал даже наряд супермена. Но стоило ему  только прикинуть на себе темно-синий гусарский мундир и отпустить костюмерше пару похабных шуточек – стало ясно, как белый день: кем «уважаемый»  был в прошлой жизни. Образ поручика Ржевского идеально отражал его падкую на женские бедра личность. Кивер или, как выразился Толик:  «длинную шапку» – он одевать не стал. От сабли тоже отказался, аргументировав тем, что в его джентльменском арсенале  есть «штучки» – и по опаснее.
          Когда мы вышли из агентства на улицу, внимание прохожих приковалось  к нашим персонам стальными наручниками. Весь персонал во главе с Крыловым шествовал за нами до самого выхода.  Ей богу, я чувствовал себя космонавтом. Вероятнее всего, точно так же провожали  Белку со Стрелкой  в космос – «куда летят?», «зачем летят?», «вернутся ли?». А вот водитель наш сегодня  уже ничему не удивлялся и спокойно тронулся с места, только мы сели в нашу «ракету».
          Лимузин стремительно приближал нас к «месту X» . В наш шпионский арсенал были включены:  два оранжево-красных пропуска на бал, фотография Милевской и пол-ящика свадебного шампанского.   
          – А знаешь, Юра, – вдруг прервал мою задумчивость поручик. – А ведь Крылов твой ничем не рискует. Поможем мы ему, не поможем. Может он видел нас в первый и последний раз.
          – Я это понимаю… Главное, он дал мне шанс, понимаешь. И я намерен  им  воспользоваться. Теперь все зависит только от меня. Впрочем, как и всегда!
          – От меня, кстати, тоже, – Толик поднял вверх палец.
          – Это правда мой бравый гусар, как же я тебя люблю, – ласково обнял я Толика.
          Я вдруг осознал, что в одиночку, мне бы не хватило духа пуститься во все  эти авантюры. Даже  «великий и могучий» не мог помочь мне, словами,  выразить толику свою признательность.
          – Спасибо… спасибо, тебе брат.
          – Ты же знаешь, дорогой,  для тебя – хоть птичье молоко! – с грузинским акцентом процедил он.               
          – Подъезжаем  господа, – предупредил нас водитель.
         Лимузин остановился прямо напротив входа в клуб. Раньше мне не приходилось бывать в этом заведении, хоть я и был о нем наслышан. На входе топтались два огромных бизона в аккуратных черных костюмах. Как и подобает охране, они внимательно рассматривали наше белоснежное  авто.
         Отважный гусар вышел из лимузина первый, ладонью сделав приветственный жест охранникам, чем вызвал улыбки на их лицах. Наши наряды не вызвали у них особого удивления, что меня несколько насторожило.
          – Напои коня! И сеном накорми – подустал он, – крикнул я нашему водителю, и мы в приподнятом настроении направились к охране.
          – Добро пожаловать. Ваши пропуска, – приветствовал нас, старший из бизонов.
          – Вас бы на дуэль вызвать за такую дерзость, – надменно посмотрел на него Ржевский и гордо повернулся в мою сторону.
        Я протянул им два пропуска.
          – Все нормально. Пожалуйста, проходите.
         Я решил не оттягивать поиски и достал из индейских штанов фотографию.
          – Мои бледнолицые братья, – сунул  я фото охранникам. – А не случалось ли вам сегодня,  видеть здесь сестру мою «Жаркий Полумесяц»?
         Развеселившиеся секьюрити внимательно рассмотрели фото.
          – Нет. Вроде бы не было.
         Мы вошли в клуб. Расправив плечи, гордой походкой гусара  Ржевский щеголял впереди. Я следовал за ним.
         Стоило нам  только зайти внутрь, как мы застыли  от неожиданно представшей нашим взорам  картины. Маскарад был поистине великолепен, эпизодами  напоминая мне бразильский карнавал.  Гангстеры, принцессы, пираты, феи, мушкетеры, вампиры, мульт-герои  – словом мои глаза разбежались от оригинальности костюмов вокруг. Самые консервативные гости обошлись вечерними нарядами и легкими, скрывающими лица масками. Но в целом действо завораживало: праздная нарядность магически располагало к живому, волшебному  общению и веселью. 
          – Так вот ты какой, Рай,  – тихо пробормотал Ржевский, потирая усы.
          – Не забывай, какова наша цель, – напомнил я, уловив, что разговариваю «со стеной».
         Аромат больших денег и роскоши, казалось,  медленно колыхался меж стен клуба. Ярко и современно – интерьер  напоминал мне «Хай-тек»,  преобладали голубые, оранжевые и красные тона. Светящиеся разноцветными огнями, ступени лестниц приглашали гостей на второй этаж. Посередине первого, словно подиум притаился громадный ядовито-оранжевый танцпол. По его периметру,  в виде цилиндров с закругленным верхом  возвышались больших размеров светящиеся клетки, будто для  огромных попугаев. Каждая клетка имела свое оригинальное сочетание цветов, а внутри, вместо гигантских пернатых –   словно змеи  извивались девушки в восточных платьях. Во все стороны от танцпола не большими группами  «росли»  красно-оранжевые столики  в виде грибов, с мягкими круговыми диванами вокруг них. Обслуживали гостей  накаченные мужики в юбках, а точнее, в национальных шотландских костюмах. В специально вырезанном в стене отсеке «правил балом»  Ди-джей. Музыка играла фоном, не мешая общению гостей.
         Я еще раз достал фотографию и вгляделся в облик  зеленоглазой брюнетки. Правильные аристократичные черты лица, выразительный взгляд, завораживающие формы «женских прелестей»  – внешность  ее впечатляла. Но ничего выделяющего ее в толпе, как мужика в женской бане – обнаружено не было. Крылов оказался прав – найти Милевскую даже при условии ее присутствия здесь будет не просто.
          «Не могла хотя бы с родинкой на щеке  родится? Или с пятном на шее?»  – бесились гневные мысли.
         Мучившее меня во время поездки  желание посетить туалет  становилось  мучительно невыносимым. Мочевой пузырь  отнюдь не ласково намекал мне, что лимит «терпения» заканчивается.
          – Я в туалет схожу быстро, – проинформировал я  поручика. – Подожди меня здесь, пожалуйста.
          – И еще Ржевский, – укоризненно зыркнул я на Толика. – Без фанатизма, пожалуйста. Ведите себя прилично!
          – Не беспокойся! Честь мундира не посрамлю! –  заверил меня Толик, не отрываясь от осмотра окружающего женского контингента. 
          – Ну да, конечно, с тобой будешь спокойным.
          Я покинул своего спутника  и отправился на поиски «тайной»  комнаты. Двигаясь по клубу, я внимательно всматривался в лица попадавшихся по пути обладательниц длинных черных локон. В объектив моего внимания  попала троица, стоящая в стороне от танцплощадки:  две очаровательные девушки в вечерних платьях со смелыми декольте и их кавалер  в обличии  мушкетера. Наряд у него был и в самом деле хорош – не хуже, чем у артистов знаменитого кинофильма.  Меня искренне удивляло: где все эти люди могли найти такие роскошные костюмы и в таком количестве? Отделившись от основной массы, троица мило любезничала о чем-то. Я решил взять у них азимут до ближайшей уборной.
          – Вы не подскажете, где здесь туалет, сударь? – вежливо обратился я к мушкетеру.
          – А зачем вам туалет, сударь? В таком наряде, как у вас, –  ехидно бросил смешок  на мой индейский вид, мушкетер. – Вы можете сделать это где угодно.
          Спутницы «гасконца»  кокетливо рассмеялись, довольные обществом своего «острослова».
          «Перед бабами выделываешься, значит», – промелькнула обидная мысль.
          – Где угодно не могу, сударь, – принял я словесную дуэль. –  Меня не зря называют  «Большим Змеем». Боюсь отбить у вас всех женщин, – И я хулигански подмигнул одной из девушек.
          Девушки смущенно притихли, с надеждой посмотрев на своего языкастого покровителя. Не найдясь, мушкетер немного замялся. Достав из ножен  нелегкую на вид шпагу, он указал ей в сторону бара.
          – Туалет там.
         – Какая длинная у вас шпага, сударь, – ехидным тоном подметил я. – Наверное, компенсирует недостатки в других местах.
         – Вообще-то я…
          – …Да, вы не бойтесь! Я никому не скажу. Размер не имеет значение, тем более язык у вас длинный, подвижный. Все будет хорошо, отдыхайте, – морально добил я «Д`Артаньяна» и победоносно отправился в указанном направлении, чувствуя на себе растерянные взгляды обескураженной троицы.
           Туалет был благополучно найден. Стремительно подойдя к писсуару, я, наконец, испытал долгожданное облегчение. Вдруг  поймал себя на мысли, что в  своем наряде, действительно, предпочел бы сделать это под деревом. Между делом я рассматривал своего соседа слева – мужчину  лет сорока, который тоже наслаждался моментом. Его голову продолжал  большой черный цилиндр. Костюм незнакомца ассоциировался у меня с образом фокусника или факира. «Копперфилд» был уже хорошо «под мухой» и слегка покачивался.
          – А хотите фокус? –  повернулся незнакомец.
         Не дожидаясь моего ответа, нетрезвый факир провел рукой по густым волосам моего парика и вытащил оттуда презерватив.
          – Возьмите, это хорошая вещь! Обязательно вам пригодиться, – фокусник протянул мне контрацептив и расхохотался.
          «Почему все решили меня сегодня достать?», – гневно подумал я.
          – Благодарю вас, мне это теперь ни к чему, – изобразив приветливую гримасу, отреагировал  я. – По новому закону нашего племени: после спаривания, женщину сразу сбрасывают со скалы.
          – Круто! А как же вы размножаетесь? 
          – Теперь никак, я – последний из могикан, – весело  застегнул я ширинку. – Скажите, а вы не видели здесь эту девушку?
          Я протянул фото новому знакомому.
          – Ваша сестра? – пьяными глазами разглядывал Милевскую, факир.
          – Нет. Мой Брат, – разошелся я. – Нас разлучили еще в детстве – стадо диких муравьев  утащило его в сторону города. И с тех пор – я ищу его!
          – Нет, не видел. Но вы классный парень! – оценил меня «Копперфилд»  и вернул фото.
         Опросив еще несколько человек «не отходя от кассы», я вышел из туалета. На выходе в метрах трех от меня стояла девушка с длинными черными локонами, обвитыми красной ленточкой. Я быстро сообразил, что дама изображала  индианку Патахонтас из известного мультика Диснея. Она стояла ко мне боком, смакуя  шампанское. На секунду в моей душе загорелся светлый факел надежды. Но стоило мне, как следует рассмотреть её – источник света предательски погас. Фигура у нее была хороша, но явно уступала фигуре Милевской. На всякий случай я решил подойти и направился к оной.
          – Родственная душа, – зачал беседу я, доставая фотографию. – А не случалось ли тебе сегодня, встречать  в этом таинственном лесу сестру мою – «Сладкую Кость»?
         Дама чуть не поперхнулась напитком. С расстояния вытянутой конечности  – я бы дал ей лет тридцать семь. Мельком глянув на фото, она словно стриптизера протестировала меня взглядом. Чувствовалось, что я заинтересовал ее сильнее, чем девушка на фото. И дамочка хитро улыбнувшись, подыграла мне:   
          – О, великий вождь, я не встречала ее сегодня.
          – Спасибо тебе, Лесная Сестра, – манерно бросил я ей, собираясь уходить.
          – Вы разве не желаете выпить с однополчанкой? – вдруг начала заигрывать нескромная Патахонтас.
          – Мадам, я пью только кровь молодых волчат  при свете полной луны – вам  вряд ли понравится.
          Вежливо отказав даме, я бесцеремонно удалился. Патахонтас бальзаковского возраста проводила меня улыбкой.
          – Главное – это не сдаваться, – скомандовал я себе и последовал на место последнего рандеву с Ржевским.
          Размышляя над поиском звезды подиума, подумал  о том, что  Милевская ведь могла быть и в парике – блондинкой или рыжей. А  могла прийти и в костюме  –  это ведь карнавал. Хотя складывалось пугающее ощущение: ее здесь могло не быть вовсе.
          Издалека  заметив, что гусара на месте нет, я огляделся. Вечеринка была в самом разгаре  и искать Толика в этом «царстве нарядов» было равносильно тому, что начать поиски трезвого десантника в день ВДВ.
          – Ну вот, – вслух сетовал я. – Теперь еще и Толика ищи.
          И я  положился на удачу.
          – Извините, вы тут парня в гусарском наряде не встречали? – спрашиваю молодого официанта в шотландской юбке.
          – Его трудно не заметить, – обрадовал меня качёк.
        Взяв поднос в другую руку, он показал пальцем на шумную компанию девушек в другом конце зала.
          – Вот спасибо, дорогой! – поблагодарил я парня, взяв у него бокал шампанского.
          «Ну да  в принципе,  где ж ему еще быть? – следовал я по наводке официанта. – Чего еще от этого паразита было ждать?»
          За указанным столиком сидело пять молодых привлекательных особ, не сводящих глаз с бравого гусара. Наряд одной из них – я угадал сразу,  по прическе. Девушка изображала несравненную  Мерлин Манро. Остальные барышни были «укомплектованы» ей под стать. Красуясь перед сидящими дамами, Ржевский усердно что-то рассказывал отчаянно жестикулируя. Заинтересованные взгляды девушек, говорили мне, что поручик уже успел их очаровать. 
          Как только я подошел к столику, он радостно меня представил:
          – А это мой друг, тоже любитель лошадей!
          – Юрий Александрович Чингачгук, – чуть склонив голову, представился я дамам.
          Девочки захихикали. Мой полуголый наряд явно пришелся им по вкусу.
          – Чингачгук – «Большой Змей», – лукаво подметил Толик, чем поверг нескольких девушек в легкое смущение.
          – А мы думали  – «Верная Рука», – подстегнула меня рыжеволосая бестия,  и кроткий женский смех прозвенел в мою сторону.
          – Вождь, выпьете с нами? – Мерилин Монро протянула ко мне свой бокал. 
          – Конечно, выпьет! – улыбался Ржевский.
          – Мне как бы нельзя:  я на коне, в смысле – за рулём! Но раз вы так настаиваете,  – расплылся я в улыбке, метнув гневный взор на Толика.
          – Мои милые, милые дамы, –  карамельным тоном произнес Ржевский, поднимая бокал. – Я бы, конечно, предложил вам выпить за Александрийский  гусарский полк или в крайнем случае за здоровье её величества императрицы, но вы так очаровательны…
         Гроссмейстерски  выдержал паузу бабский угодник, потирая усы  от удовольствия.
          –…что я предлагаю выпить  –  за ваше, девушки, нескончаемое наслаждение жизнью! За кунилингус! – радостно вскричал поручик, так что обернулись соседние столики.
          – За кунилингус! – громко воскликнули дамы.
          И наши бокалы сомкнулись в едином порыве. Опустошив свою тару, я  расплываясь в улыбке  обратился к девушкам:
          – Длинноволосые сестры, мне очень нужно переговорить с моим бледнолицым товарищем, поэтому я ненадолго украду его у вас.
          – Если только ненадолго. Мы же не можем долго без внимания! – флиртовала прелестница в красивом восточном наряде. Наверное – Шехерезада.
          – Я вернусь быстрее выстрела, моя восточная принцесса, – обернувшись, пообещал ей Толик.
        Отойдя поодаль от стола, я принялся отчитывать своего нарядного «кавалера», который явно наслаждался жизнью, забыв про наши дела.
          – Толик, понимаю, тобою сейчас правит спермотоксикоз. Но нам нельзя терять время, понимаешь?
          – Вот я-то как раз время зря и не трачу, – тихо ответил Толя. – Ты что слепой?
          – ?
          – Обрати внимание на девушку в черном платье рядом с Мерилин Монро, – кивнул он головой в сторону все той же компании. – Теперь понял, кто папа? А?
         Вдоль и поперек отгладив незнакомку взглядом, я тут же суетливо достал фото.
          – Ржевский, вы мой герой! Точно – она!
          – Ты прав я ослеп, –  разгневался я на собственную персону, рассматривая Милевскую. –  Она ж передо мной сидела, куда я смотрел? 
          – На грудь… у меня такое бывает: не доходит взгляд до лица, хоть ты тресни!      
          На фоне пустившихся «во все тяжкие»  подруг, Милевская вела себя гораздо скромнее. Более  статно, величественней что ли, не позволяла себе лишнего. Теперь я заметил: даже не смотря на соблазнительность  окружавших ее девиц, она все-таки выделялась  – своими манерами, осанкой, жестами. Точно, как в любом красивом саду – всегда найдется самый роскошный бутон.
          – И что нам теперь делать? – рассуждал я вслух. – Вытащить из компании и попытаться уговорить?
          – Не думаю, что это хорошая идея. У нее сейчас настрой развлекаться, никак не на серьезный разговор.
          – Нам в любом случае надо войти к ней в доверие…. возможно, даже соблазнить,  – воодушевился я, с надеждой посмотрев в наглые глаза Толика.  – А чуть позже попробовать заговорить о контракте.
          – Мне нравится ход твоих мыслей, вождь краснокожих! – возрадовался Ржевский.
          – По моему личному опыту соблазнения, – без скромности продолжил Толик, – любую, даже самую крутую кису на вечеринке, парень может снять лишь в одном случае…       
          – В каком? – с жутким интересом спросил я.
          – Если этот парень здесь самый классный и на него большой женский спрос, – поделился опытом «доморощенный» Казанова. – Понимаешь, большинство девушек, особенно такого уровня, приходят на тусовку совсем не для того чтобы сняться, а чтобы  развлечься, потанцевать – короче с огоньком провести время. Вот потому с веселыми, прикольными парнями хотят общаться любые барышни, вне зависимости от статуса…
          – А если...
          –… Поэтому наша задача, – не умолкал возбужденный поручик. – Стать самыми яркими персонажами на этом балагане и зажечь здесь круче всех. Спасибо, Господи! Как же мне нравится этот день!
           Быстро обдумав все сказанное, я признал правоту бывалого  коллеги. В этом плане опыта ему было не занимать. В памяти почему-то всплыла история о том, как в восьмом классе, Толик написал директору объяснительную: как он вместе с одноклассницей двадцать пять минут подряд мыл руки в помещении  женского туалета.
           Вернувшись за столик, мы развернули массированную словесную атаку на хрупкие женские сердца. Напрягаться мне особо не пришлось, ведь рядом был «маэстро», казалось вобравший в себя весь юмор этого мира. Поручик научил нас всех пить шампанское по-гусарски. Это значило, что надо было глотать «пузырьковое» прямо с бутылки и передавать следующему по кругу. Закусывать, как объяснил Ржевский, безопаснее всего  –  нюхая конский хвост, заранее позаимствованный у лошади. Но так как хвоста, к счастью, под рукой не оказалось, мы занюхивали волосами соседа слева. Это был особый ритуал, нарушать который, как мы коллективно решили  –  нельзя. Так мы и приговорили несколько бутылок к ряду. Кроме нашего столика  –   все вокруг продолжали упорно пить шампанское с фужеров.
           Милевская и Шохерезада оказались близкими давнишними подругами  и более года уже  –  не пересекались. С остальным фуриями, присутствующими за столом - они были знакомы первый вечер. Не навязчивая веселая атмосфера нашего столика, позволяла мне пообщаться с ними на любые темы. Татьяна и Катерина, как их звали –  разрушая мои стереотипы, оказались эрудированными  «умелыми»  собеседницами. Гонор, конечно, присутствовал, но тихонечко умирал с каждой общей минутой, разбавленной шампанским и смехом. Милевская, к слову,  не спешила хвастать своей карьерой, а я решил пока не навязывать этой темы. Пусть признается сама, когда посчитает нужным. Как выяснилось: чуть позже подруги собирались   отправиться в какой-то ресторан,  дабы сменить обстановку. Что в наши с Толиком планы, естественно, не входило…
           – Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! – зазывающий голос несся со сцены.
           Зал устремил взоры на танцплощадку, возвышающуюся слева от нас. Голос принадлежал  ведущему  в идеально отглаженном, слепящем своей белизной стильном костюмчике из гардероба «короля»  рок-н-ролла. «Элвис Пресли»  стоял  на средине  танцпола  с микрофоном в руке. Прическа у парня была соответствующая. Рядом с ним в белой маячке и джинсах стояла достаточно колоритная, внушительных  размеров  барышня.  На футболке у толстушки было русским по белому  написано:  «Царевна - Несмеяна». Затевалось что-то интересное.
           – В этот не скучный, искренне надеюсь, вечер – мы с вами начинаем нашу развратно алкогольную шоу программу, –  привлекал к себе внимание  Элвис.
           – Кстати,  кому скучно – знайте! Выход только один – на улицу! Не мешайте нам развлекаться.
           – Ко всем остальным у меня всего один вопрос, – интригующе заревел ведущий. –  Готовы ли вы, как следует повеселиться?
           – Да! – донеслись несколько голосов из зала.
           – Ну тогда, как говорил Казанова раздевая очередную женщину –  дееееееееержиииитесь! – протяжно весело проревел Пресли.
           Народ с шумом зааплодировал. Чувствовалось, что MC был опытный и профессионально заводил толпу.
           – Итак, время от времени, я буду выходить на эту сцену и разыгрывать вот такой, замечу не дешевый, алкогольный эликсир, – Элвис высоко поднял  бутылку виски.
           – А получит  эту замечательную бутылку виски «Джонни Уокер»,  тот, кто победит  в нашем конкурсе.
           – Правила до приятного просты. Любой желающий может выйти на эту сцену и попробовать рассмешить нашу «Царевну-Несмеяну», – ведущий поднял руку толстушки вверх.    
             – Сделать это можно любым из известных вашему развращенному мозгу способов. Сразу оговорюсь, что раскурить вместе с принцессой  «косячок»   –  запрещается! Все остальное  –  можно!
           По залу пробежал легкий гогот. Видимо, кое-кто из присутствующих иногда баловали себя  травкой.
           Я  глянул на Толика, взглядом спросив у него: «ну что, не по Хуану сомбреро?». И по самодовольной физиономии  Толика  прочитал в ответ: «раз плюнуть, амиго».
           – Мы гусары народ благородный, – пояснил  Ржевский. – Дам шанс другим попробовать, а потом я сделаю ей смешно, не сомневайся! – И наши дамы с восторгом посмотрели на Толика.
           – Итак, как говорили Гагарин и Тимоти – поееееехааааали! – провозгласил Элвис Пресли.  И шоу началось…

           …Минут уже как  двадцать, народ безуспешно пытался развеселить «Несмеяну».  В отчаянной борьбе за дорогой напиток в бой шли любые уловки.  В начале барышня лет тридцати в наряде школьницы с шикарными голубыми бантами и разноцветными гольфами, развлекала весь зал пошлыми анекдотами. Потом Доктор Айболит под аккомпанемент  ди-джея минут пять танцевал перед ней русский народный танец  «казачок» и со словами: «у нее хроническая депрессия»  –  покинул танцпол.  Граф Дракула с маниакальной настойчивостью пытался защекотать царевну до смерти – еле оттащили! Зал закатывался смехом от зрелища, но все попытки были тщетны. Царевна оказалась по настоящему «крепким орешком».  Казалось, ее улыбка утеряна навсегда.
           –  Пора показать мастер класс! – наконец уверенно сказал Ржевский. – И  лихо выпрыгнув из-за столика, бравой гусарской походкой отправился на сцену.
           –  А вот и наш следующий  участник! Поприветствуем нашего гусара.             
           Публика встретил Толика аплодисментами.
           –  Итак, скажите достопочтенный гусар, – обратился Элвис к Толику, как только тот вышел на сцену. – Вы готовы рассмешить нашу Несмеяну?
           –  И не только рассмешить, – достойно принял вызов Толик. – Ради настоящей женщины я готов на все…
           –  Отлично, тогда вот вам ваше оружие и назовите ваше имя,  пожалуйста, – ведущий передал Толику микрофон.
          Взяв микрофон, Ржевский с наглой физиономией оценивающе окинул взором зал.
           – Моя фамилия слишком известна всем дамам на этом балу, чтобы лишний раз напоминать её их мужьям.
           –  Кабель! – прозвенел разоблачающий женский крик.
           – Спасибо за комплимент, мадам! – с честью, отразил натиск Ржевский.  – Но вот лично вас я что-то не припомню…
           Веселый гогот и легкое рукоплескание  волной расплылись  по залу. Наш столик реагировали громче всех, как и положено группе поддержки.
           –  Господа? – ироничным тоном  обратился  к залу Ржевский. – Скорее всего, нашей Несмеяне не дали доесть тортик, либо просто – не дали! Вот потому – она такая невеселая. Ну неужели мы с вами, взрослые люди, не сможем  рассмешить эту дамочку?
           –  Ведь как сказал Наполеон,  допрыгнув до турника с третьей попытки: все возможно!
           –  Сейчас мы все вместе споем славную гусарскую песню! – продолжал завоевывать аудиторию Толик. –  Песню про лошадь! Их я люблю больше всего… не считая женщин, разумеется.
           –  Ваша задача будет простая – подпевать мне после каждой строчки!
           –  Слова у вас тоже очень  простые – звучат они так. И с диким восторгом на лице, Ржевский издал протяжный, не человеческий вопль:
           –  Ииииии – го – гоооооо!
           Народ поделился на тех, кто с энтузиазмом воспринял идею и тех, кто остался равнодушен.
           –  Мужчины, вы при этом крике можете вспоминать, как  вы «оседлали»  любимую женщину!
           –  А женщины могут припомнить, как после умопомрачительного секса вы «запрягли» любимого мужика и рванули в ювелирный!
           Публика  не слабо расшевелилась от умелых речей Толика. Ощущалась праздная готовность людей  –   поиграть. Несмеяна с интересом наблюдала за происходящим. Лицо у нее повеселело, но даже тени улыбки  –  пока  не виднелось  на горизонте.
           –  Ну и самое главное, –  ухмыльнулся Толик и направился в сторону Несмеяны. – Для исполнения этой песни мне потребуется лошадь – я же гусар, мать его!
           – Мадам! – Ржевский вплотную приблизился к Несмеяне. – Трижды простите меня за дерзость, но моей лошадью будете – вы!
           С этими словами Ржевский с размаха запрыгнул на девушку. Несмеяна еле устояла на ногах, сделав несколько тяжелых шагов вперед. Зал просто покатился со смеху, эмоции резко подогрели атмосферу. От неожиданности, слабая улыбка скользнула по лицу бедняги, которая, с честью, вошла в роль лошади.
           – Все помнят свои слова? – зазывающее тоном, обратился Толик к публике
           – Даааа! – послышался веселый шум.
           – Когда я махну рукой – вы подпеваете! Кто не поет – тот видел Мансерат Кабалье голой! – воскликнул Ржевский, немного поерзав в «седле».
           И верхом на оседланной  лошади, Ржевский  громко заголосил:

           – У гусара была лошадь. 

           – Ииииии – го – гоооооо! – весело поддержал зал.

           – Любил он страстно разных женщин!

           – Ииииии – го – гоооооо!

           – Любил он выпить и подраться!

           – Ииииии – го – гоооооо!

           – Но лошадь больше всех любил! 

           – Ииииии – го – гоооооо!

           Восторг,  ворвавшийся в души людей,  не поддавался словесному  описанию. Словно шахтерам выдали зарплату за два года вперед. Ну, будто бы бутылка водки упала на асфальт со второго этажа, подпрыгнула и вернулась обратно уже коньяком. Ржевскому подпевали со всех сторон света.  Народ разошелся не на шутку. Собственно говоря, на последней строчке хоровой гусарской песни,  лошадь почти  поддалась коллективному безобразию, но улыбаясь, все-таки сдержала себя.
           – Модам, продолжим?  Я знаю второй куплет! – спросил наездник и поднес к губам лошадки микрофон.
           – Нееет! – из последних сил сдерживая смех, простонала Несмеяна.
           – АААААА! Говорящая лошадь!  – как ошпаренный спрыгнул с девушки Толик. И тут  лошадь прорвало – она заржала, что называется, на всю конюшню.
           Шквал оваций обрушился на Ржевского, мощно и резко, как фонарный столб  на муравья. Триумфатор  раздавал всем  воздушные поцелую и делал затенчивые реверансы. После чего, как настоящий гусар, пошел и поцеловал «лошадь» в щеку.
           – Он это сделал! Вот он – человек подарившей принцессе улыбку! Вот он  – наш герой! – энергично ратовал Элвис и под аплодисменты вручил Толику заслуженную награду.
           Довольный собой гусар направился к нам,  аплодисменты провожали Толика до самого «дома».
            –  Ну-ка быстро целуем единственного добытчика в семье, – наклонил Ржевский голову между дамами.
           Милевская и Манро синхронно впились поручику в обе щеки. И он торжественно поставив добытый трофей на середину стола, перепрыгнул диван и уселся между дамами.

           …Уже как час мы продолжали развлекаться и выпивать. Виски мы, конечно, с горла пить не стали - это было бы перебором. Элвис продолжал развлекать гостей со сцены, ну а мы закрепляли наши «дружеские» отношения с барышнями. Толик, объяснил мне, что мне стоит уделять внимание всем девушкам за столом, а не только Милевской. Иначе она почувствует себя королевой и потеряет ко мне интерес. К советам своего «играющего тренера» я прислушивался и делал так, как он говорил. Время от времени были танцы. Ржевский и на этом поприще блистал во всей красе, а вот я далеко не являлся богом ритма и пластики. И будь это любой другой день, я бы точно  отказался от лишних  « телотрясений», но только не сегодня. Придерживаясь установки Толика  –  «зажечь круче всех», я показал всё, на что были способны  восемьдесят два килограмма живого мяса. К слову, тут мне помог канал «Дискавери», где я недавно посмотрел интересную передачу. Наверное, индейцы Северной Дакоты застрелились бы из лука, увидев мою пародию на «Танец Солнца Сию», но мне эти движения казались забавными.

           ...Стоя в туалете, мы не скромно обсуждали наши победы и примерный план дальнейших действий.
           – Слушай это здорово, что женщины у нас под контролем, но как заговорить с Милевской на счет дела?
           – Да, теперь тебе проще с ней переспать, наверное, чем заговорить о контракте.
           – И что будем делать?
           – Не знаю. Давай как всегда – положимся на удачу.
           Знакомый мне мушкетер занимался своим «мокрым» делом немного подоле от нас. Но на этот раз, в словесную битву вступать не решился. И правильно, ведь нас было больше, да и Толик был тяжеловес по части нахамить «по самое не хочу».
           Закончив свои дела в уборной, мы направились к столику. И тут я на секунду окаменел  – Милевской за столом не было. Не было  и ее подруги Шехерезады. Мы быстрым шагом направились к оставшейся троице.
           Наши боевые подруги, переглядываясь между собой, лепетали, что они пару минут назад вышли из клуба.
           – Наверное,  в ресторан  поехали. Они же собирались, – предположил Толик.
           – Может еще успеем догнать, –  в ответ кинул я и мы, что есть силы ринулись к выходу.

           – Запрягай карету, уезжаем! – истошным голосом крикнул я нашему шаферу, как только мы вылетели на улицу. Он мгновенно, бросив сигарету и своего собеседника, двинулся к машине.
           Мы нервно оглядывались по сторонам, всматриваясь в окружающие машины. На улице уже вечерело.
           – Такси, белый «Форд»  – в сторону центра поехали, – махнул рукой охранник, с одного моего взгляда поняв, что нужно.
           Мы поспешили к лимузину.
           – Куда теперь? –  прокричал водитель, спешно выруливая на дорогу.
           – Такси белое,  «Форд», видели? – кричу я. –  Надо догнать командир, вопрос жизни и секса… тьфу, смерти!
           – Видел, конечно, он по центральной поехал. Там обычно пробка к вечеру начинается  –  так что, никуда не денется! – уверенно отозвался водитель.
           – Парни, можно поинтересоваться, а вы чем вообще занимаетесь? – в голосе шофера звучал не поддельный интерес.
          Толик  заулыбался,  доставая из ящика очередную бутылку шампанского:
           – Давай, давай… расскажи ему. Я тебя тоже c удовольствием послушаю.
           – Командир, не поверишь! Вот ей богу трудно объяснить, – отозвался я. – Лучше скажи, а мы  как-нибудь обогнать их можем?
           – В принципе можем попробовать, – излил мне бальзам на душу водила. – Если прямо сейчас свернем  и кварталов семь по параллельным улицам петлять…. если повезет и там пробок не будет, то легко обгоним.
           – Сворачивай! Их нужно догнать, в долгу перед тобой не останемся. 
           – Газ в пол! Джазу Джонни, джазу! – заорал, охмелевший Толик.

           …Мы с Толиком, взявшись за руки, стоим посредине четырех полосной односторонней дороги, блокируя дальний от обочины ряд. Чувствую себя примерно как спиртное на детском утреннике – абсолютно лишним. Зато не хуже новогодней  елки поднимаем настроение проезжающим людям. Движение не быстрое и каждый водитель объезжая нас, видимо, считает делом чести посигналить или кинуть какую-нибудь остроту.
              – Вот Русские, да, – не могут, чтобы не прокомментировать!  – орет мне на ухо Толик, –  Обожаю эту страну! Смотри, какая блондиночка на Пежо… привет киса!
              Нам снова фартило: за пятнадцать минут мы без пробок пронеслись по соседним улицам. Лимузин наш стоял на крайней полосе, чуть позади нас. Как назло мы остановились  прямо напротив городского государственного университета. И судя по толпе студентов, тыкающих в нас пальцами – у них как раз закончилась последняя пара.
           – Вот уроды!  – вслух возмущаюсь я.
           – Студенты… –  многозначительно трактует  Толик. – Хорошо еще, что камни в нас не бросают…  они могут, я это дикое племя хорошо знаю.
           То ли от комичности ситуации, то ли от изрядной дозы алкоголя в крови, но меня внезапно разбивает  приступ неуправляемого смеха.
           – Толик, а ведь глупо будет, если нас сейчас машина собьет? – еле-еле выпихиваю я из себя.
           – Ты только представь, потом по телевизору  в городских новостях скажут: сегодня на главной улице города, прямо напротив государственного университета – произошло страшное событие. Двое молодых парней в карнавальных костюмах  индейца и гусара – взявшись за руки, бросились под машину.
           – Что они хотели этим доказать? – подключается  Толик. – Может быть, это борьба за свободу личности и слова? Или они были под наркотиками? 
           – По предварительным данным стало известно, что водитель, сбивший парней, был трезв и не имел личной неприязни к гусарским полкам и поселениям индейцев на левом берегу Амазонки.
            Больше не в силах  сопротивляться самому себе, корчась от смеха,  я падаю на колени.
           – Ну-ка вставай, краснокожий предатель, – закатывается Толик, поднимая меня  с асфальта. – Вставай! А то подумают, что наркоманы! – И мы с диким хохотом, вдвоем загибаемся на дороге.
           Тем временем я заметил на дороге белый «Форд» с желтой шашкой, плетущейся, о чудо,  по нашей полосе. Совладав с эмоциями, мы с трудом встали на ноги  и сильнее сжали руки,  будто он должен был проехать между нами.
          Такси испуганно остановилось   в метрах пяти от нас. Я сквозь стекло разглядел, что в салоне началась истерика.
           Улыбка поселилась с вещами  и на моем лице, но следуя  кодексу чести настоящего  вождя  –  я собрался с силами и гордо указал им рукой на обочину. И  «Форд»  послушно свернул, пропустив пару машин, практически упершись в наш лимузин.
           – Теперь, самое главное, подыгрывай мне. Есть идея! –  уверенно сказал поручик, и мы двинулись машине.
           – Раз они остановились – значит, хотят поиграть, –  сделал логический вывод я.
           – Мимо таких мужиков разве проедешь? – веселится Ржевский.
           Задняя дверь авто открылась. Оттуда, в не скрываемом  диком позитиве  «вывалилась» звезда модных подиумов.
           – Мальчики! – на взрыв  рыдала Милевская, – А в чем дело? Соскучились?
           – Мы из полиции нравов,  –  заявляет Ржевский, приближаясь к ней, – Вы арестованы и подозреваетесь в крупной контрабанде презервативов и как следствие ухудшению демографической ситуации в стране. 
           – Миллионы детей так и не увидят белый свет  из-за таких как вы! Как не стыдно! – вплотную приблизился к подозреваемой, поручик.
           – Ничего личного, модам, – это просто моя работа, – взяв Милевскую за талию, Толик точно манекен с силой швырнул  фотомодель прямо на меня.
           Словно цапля, запущенная с горы, проскакав  на каблуках несколько шагов, Милевская  «упала»   в мои объятья. На секунду я испугался ее реакции, но осознав, что у нее острый приступ «безконтрольного смехоизвержения», продолжил наглеть, развернув ее лицом к лимузину.
           – Вы имеете право сохранять молчание, верность мужу и женское целомудрие, – насколько мог серьезно декларировал  я.
           – «Сейчас или никогда» – взбунтовалась моя решимость
           Резким движением,  я  раздвигаю Милевской ноги и упираю ее, руками вперед на багажник. С диким хохотом, фотомодель куском мяса  «рухнула»  на белую гладь лимузина. Я мысленно вручил себе медаль за отвагу. «Давненько я манекенщиц на улицах не зажимал» – расправило плечи самолюбие.
           – Так её, сучку! Давай, давай! – слышатся студенческие комментарии.
           Порция  одобряющих  аплодисментов и  пронзительный свист со стороны института, в мгновенье, поддержали нас. Шоу набирало обороты.
           Тем временем Ржевский «уложил»  рядом на багажник вторую мадам, тоже не оказавшую жестокого сопротивления. Ошалевший таксист, оказавшийся молодым парнем, выйдя из машины, было попытался, но так и не начал свой монолог.
           – По  легче, парни! Мы же леди, а не лоша….
           – …Ноги на ширину плеч! – игриво хамит Толик, раздвигая нижние конечности Шехерезаде.
           – Предупреждаю задержанные, при досмотре вашего тела: флиртовать, строить глазки и бросаться на волосатую  грудь – мне и старшему оперуполномоченному  «Чингачгуку»…
           – Это я!
           –…разрешается, но только  в присутствии двух… а лучше трех презервативов!
           – Все что будет найдено у вас при обыске,  – прощупывая платье Шехерезады, продолжил Ржевский, – Наркотики, алкоголь, вибраторы, длиннее  десяти сантиметров –  все это может быть использовано против вас  в суде, туалете и других злачных местах.
           Я больше не выдерживаю, слезы катятся по щекам  ручьем,  падаю на Милевскую  и распластавшись с ней на багажнике, мы тупо ржем, не в силах остановится.
           Эмоциям полсотни студентов, обступившим нас полукругом, уже нет предела.
           – Тарзан, покажи её любовь! – доносятся радостные возгласы.
           – А вот и наши друзья, – иронично комментирует Толик, и я замечаю подъезжающую к нам  машину хранителей правопорядка.
           Шум студентов превратился в феерические овации и несмолкающие аплодисменты. Это стало  достойной кульминацией нашего шоу. Таксист испуганно отошел к своей машине.
           От появления ментов моя истерика не исчезла. В данный момент поддержать серьезный диалог – было вне моей компетенции.
           Милицейская десятка медленно поравнялась с нами. Из опускающегося тонированного окна показалась физиономия опера. Окинув картину целиком, он не смог сразу сформулировать свою мысль.  Выражение лица у него стало, как у русалки в обувном магазине.
           – Девушки, вам помощь не нужна? – все-таки крикнул из окна опер.
           Никто из женщин не поднял лица с багажника, лишь только Милевская помотала головой в стороны  и слабо махнула рукой.
           –  Мы справимся, командир, не сомневайся! –  сверкающей улыбкой заверил его Ржевский. – И не таких валили!
           –  Клоуны, – дерзко улыбнулся опер, и «ментовозка» с визгом двинулась с места.
           –  Так всё хватит! Грузим их в машину и в отдел, – дал команду  Ржевский, и мы синхронно подняли девушек на ноги.
           Собрав волю в кулак, я взял обессиленную Милевскую на руки и  точно сокровище аккуратно погрузил в салон. Толик и его восточная принцесса тоже благополучно сели.
           Студенты провожали нас криками  «браво» и рукоплесканием.
           –  А деньги? –  вдруг неуверенно окликнул меня таксист.
           –  Ах, ну да, точно, – направился я к парню.
           –  Сейчас подожди… – полез я в штаны, осознавая при этом отсутствие карманов у индейских брюк. 
           Машинально сообразив как поступить, я снял с себя деревянный талисман и одел таксисту на шею. На его лице сиюминутно появились нотки идиотизма.
           –  Этот талисман  когда-то великий вождь передал моему прадеду, прадед –  деду, дед –  отцу, отец… ну ты понял! Он приносит  удачу, защищает от демонов и продлевает потенцию!
           –  Да? – с кривой улыбкой посмотрел на меня парнишка.
           –  Да! – утвердил я и похлопал его по плечу. – Носи на здоровье, мужик!
           С настроением  пещерного человека только что завалившего мамонта с рогатки, я запрыгнул в машину, напоследок махнув студентам рукой.
           ... Вооружившись косметичками, барышни стремительно приводили себя в порядок. Толик снова играл в бармена, разливая по бокалам шампанское,  ну а я никак не мог налюбоваться  своей теперь уже любимой манекенщицей. Шальной молнией в моей голове сверкнула блестящая мысль.
           –  Дамы и господа, а что если нам запечатлеть сегодняшний день на пленке? – тут же произнес  я. – У  моего близкого друга самое лучшее фото агентство в городе! Равных ему  – просто нет! 
           – Дааа… это очень интересно, – удивилась Милевская.
           – Ты имеешь в виду Крылова? – как бы невзначай, подыграл мне коллега. – Ну да, можно взять с собой шампанского и клубники и устроить  грандиозную фото сессию.
           – Между прочим –  я сама фотомодель, – гордо промурлыкала Милевская.
           – Что ты говоришь? – театрально воскликнул я,  насколько мог, изобразив  удивление на своем охмелевшем, уставшем  лице. – Тогда ты просто обязана с ним познакомиться!
           – Шеф! – радостно крикнул я водителю. – В «Крылов и К». И чтоб с ветерком!
           После этих слов  я облегченно растворился в объятьях мягкого, кожаного сиденья. Я не знал,  удастся ли нам с Крыловым уболтать Милевскую, но надежда пылала в моем сердце – большим, ярким костром.



Глава 4. Мечта

         –  Люда, чашечку кофе, пожалуйста, – словно дирижер оркестра, махнул я рукой секретарше.
         –  Сейчас сделаю, Юрий Александрович, – грациозно выпорхнула из кабинета Людмила.
          Я откинулся в кресло, приятно потянувшись при этом. Петр Алексеевич еще  утром улетел в командировку в Москву. На целых пять дней  его отсутствия – я царь, бог и Майкл Джексон – в общем,  за главного. Крылов чертовски мне доверяет, а я бесконечно рад, что оправдываю его надежды. Счастлив заниматься любимым делом и, надо отметить, у меня не кисло получается, раз даже мама стала положительно отзываться о моем выборе. Теперь у меня, конечно, новые грандиозные мечты. Но я принял решение, что пролезу в игольное ушко, но сделаю их реальностью.
          Я пытаюсь поскорее закончить все дела на сегодня –  в семь часов  у меня встреча с Толиком. Мы стали реже видеться в связи с тем, что «маэстро» устроился ведущим радио. Устроился не без помощи Крылова,  разумеется.  Я был убежден в том, что радиослушатели полюбят негодяя как родного. Так оно и случилось. Как шутит по этому поводу сам Толик – «Я всегда мечтал о такой работе: говоришь, что в голову взбредет,  а тебя никто не может заткнуть».
         Я часто вспоминаю этот прекрасный день. Приключение, после которого, оптимистов на этой планете – стало одним больше. Теперь я искренне верю в  то, что если ты действительно чего-то хочешь, хочешь по-настоящему, всей душой  – окружающий мир, словно маг и волшебник обязательно дает тебе шанс. Вопрос совершенно в другом: готов ли ты этим шансом воспользоваться? Насколько сильна твоя вера в собственные силы? А самое главное: можешь ли ты позволить себе – стать тем, кем хочешь?