Пережив ужасный bad-trip, я тебя спрашиваю среди ночи: что будет с Чили? Что будет с бедной родиной моей?
Мы - всего лишь солдаты. Но нас невозможно победить, - нас можно только уничтожить. Но вместо нас придут другие. А это значит: мы вечны.
У многих из нас есть семьи. Им нужен дом, а женщинам – дети. Нельзя же бесконечно воевать. Иногда нужно вернуться домой.
Небо темнеет. Снег покрывается корочкой льда, что можно порезать лицо и мягкую забрюшину подушечек пальцев.
Нельзя бесконечно стоять здесь.
Я собираюсь идти. Вокруг кричат. Мой друг пытается удержать тонкими пальцами свою набухшую печень. Ему уже все равно: он сказал свои смелые слова раньше, чем выдержал первое суровое испытание. Испытание - «когда о тебе забыли».
Девочки пока еще нас прощают. И может быть поэтому мы пока еще держимся.
Остается только ночь.
Наутро сюда придет пехота. И моя простреленная правая нога поедет со мной в белом вагоне; в этом вагоне будет спирт и даже медсестра в которую я непременно влюблюсь и снова буду сочинять песочные замки, вроде того, что она – Богоматерь.
Вчера нам принесли какой-то желтого порошка.
Нет, это не опасно. Ты чувствуешь себя очень легким и бежишь чуть быстрее.
Бегать здесь приходится часто.
Особенно ночью, когда раздаются сирены и пока они звучат, вставать лень. А когда звуки совсем рядом - вставать уже слишком поздно.
Бабушка в детстве мне читала молитву: Ангел мой, пойдем со мной, ты пойдешь впереди, а я позади.
Моего Ангела вчера убили.
Распластавшись на мокрой земле, он смотрел на меня и лепетал, что он больше так не будет. Он больше никогда не поступит так, что я буду за него переживать. Он даже меня немного стеснялся, мой Ангел.
Ангел мне сказал: дружище, ты похудел!
Но я знал: дождь пройдет и все образуется.
Я никогда не был на войне.
Но если есть трупы, значит есть и война.
И не важно, что враг невидим. Это лишь значит, что он где-то совсем рядом.
февраль 2009