Здравствуй Катенька!
Пишет тебе Оля! Как у тебя дела? Как провела каникулы? Мы вот, с моим мальчиком, ходили в театр (не он меня водил, как должно быть, а я его) на спектакль «Саломея». Ему так понравился актер, исполняющий роль Саломеи. Честно говоря, и я была от него в восторге. Красив, эротичен, пластичен, динамичен…
- Саломея, танцуй!
И танец сквозь сердце. Танец за голову на серебряном блюде.
Мы, вернувшись домой, устроили продолжение «странных игр Оскара Уайльда». Мой Дорианчик был не хуже Бозина. Такой лапочка, такой страстный и нежный, с высунутым язычком, как песик перед миской с молоком.
В общем, каникулы выдались на славу. А как у тебя дела с твоим Мальволио? Встречаешься с ним? Не надоел еще? Мне кажется, что тебе не стоит на нем зацикливаться. Ты еще не нашла свою половину. А он – временное звено в твоей цепи.
Тут недавно моя подруга рассказала мне, как она увидела в зеркале своего будущего возлюбленного. Для этого надо: раздеться догола, помазать губы и груди подсолнечным маслом, а лучше всего оливковым, взять зажженную свечку в левую руку, встать перед зеркалом и произнести какую-то галиматью, называющуюся заклинанием, типа: «Суженый, мой ряженый – приди ко мне заряженный».
Я ей говорю, что это все фигня, а она как затараторит: «Не фигня это, я сама подобное проделывала и видела в зеркале своего возлюбленного. Такой красивый: волосы темные, кудрявые, глаза карие, ну просто принц…»
- Белого коня только не хватает,- говорю я ей.
- Белый Мерседес обязательно будет.
Да так уверенно.
- А это-то откуда ты знаешь?
- Чувствую.
Чувствует она, видите ли, прынцесса чувствительная.
- А если он окажется всего лишь Счастливым принцем с оловянным сердцем?
- Тогда я стану для него ласточкой.
Ласточкой она станет. Посмотрю я на тебя годика так через три, воробушек мой наземный.
- А ты тоже попробуй вызвать своего возлюбленного,- говорит она мне.
- Зачем?
- Как зачем? Чтобы посмотреть на него.
- Да я итак его каждый день вижу, мальчика моего.
- Ну, нет, может это не настоящая твоя любовь, а всего лишь увлечение. А истинный твой возлюбленный впереди. Вот и увидишь его заранее.
- Зачем мне это все?..
Конечно,- думала я,- это все ерунда, но Катенька, ты ведь сама знаешь, какие мы девчонки любопытные. И я соблазнилась этой затеей. Ночью, у себя в комнате, устроила спиритический сеанс. Притащила из коридора зеркало, сперла на кухне немного оливкового масла и свечку, и, с чувством шаманки перед ритуальным обрядом, стала готовить себя к связи с потусторонним миром. Сняла с себя всю одежду, вплоть до беленьких трусиков и заколки в волосах; помазала маслом не только губы и груди, но и, на всякий случай, другое место; зажгла свечку и взяла ее в левую руку, как убедительно настаивала подруга; встала перед зеркалом,- такая стройная и непорочная (увидел бы меня мой мальчик в тот момент - юную ведьму) и запричитала скороговоркой муторную фразу, добавляя при этом непристойную отсебятину. И вдруг…
Катенька, милая моя, не советую тебе заниматься подобной хреновиной. Если бы я была из ряда трусих, то упала бы в обморок (как нас любят изображать в кино), но ведь я, как ты знаешь, не из робких существ, не хлюпик, а даже очень бойкая девчонка… Но как мне стало не по себе, когда в зеркале, позади меня, появилось еще одно отражение. Я просто не ожидала такого быстрого результата, я вообще никого не ждала увидеть в зеркале, кроме себя, а если и ждала, то какого-нибудь юношу, не принца, но хотя бы… Катенька, в этом и был весь мой испуг. Не от того, что явившийся образ был уродливым или старым, а от того…
По словам моей подруги, я должна была увидеть в зеркале своего возлюбленного, и ты можешь представить мои чувства, когда я увидела отражение самого маркиза де Сада!
- Мать твою ети!- всколыхнула я руками. Но отражение, которое должно было,- все по тем же словам подруги,- показаться всего на пару секунд, никуда не исчезло. Я также знала, что нельзя оборачиваться, потому что связь с потусторонним миром прервется. И я смотрела на своего гостя через зеркало, хлопая ресницами.
- Чего это ты приперся?- задала я глупый вопрос. Глупый потому, что вызвала-то я его сама, конечно, не маркиза де Сада, но пришел именно этот извращенец.
- А, правда, что ты издевался над женщинами? Сек их и получал от этого удовольствие?- спросила я, не ожидая услышать ответ, ведь призраки, по-моему мнению, не разговаривают (а как же Гамлет?), но он, на мое удивление, ответил. Сначала ухмыльнулся, а потом сказал:
- Не столько я получал от этого удовольствие, как сами женщины.
- Ну да. Мужчины всегда ни при чем.
- Девочка моя,- ласкающим слух голосом произнес маркиз,- время сложило обо мне неверную легенду. Я в своей жизни высек всего лишь пару, другую женщин, а все остальное время проводил в тюрьмах. И сквозь решетку видел такие ужасы, по сравнению с которыми мои невинные игры кажутся детскими шалостями. Каждодневно сотни голов слетали с плеч. Крови, стекающей с эшафота, могло хватить на новое море. Беспорядки, грабежи, убийства на улицах стали обычным делом. А вы моим именем назвали пристрастие к избиениям с целью удовольствия. Хотя этот порок следовало бы назвать именем Робеспьера или Марата. Мои книги – это всего лишь отражение тех кошмаров, которые творились в Республике.
- А как же Роз Келлер?- поинтересовалась я.
- О, этой потаскушке нравилось испытывать боль. Она сама заставляла меня прибегать к розгам. Женщины – существа слабые и хрупкие, и в их природе заложена тяга к силе. Но, не имея ее у себя – они берут ее от других. У многих эта тяга проявляется неосознанно, у других она скрытна, а есть и открытые люди. Природе заблагорассудилось, чтобы мы достигали счастья ценой усилий; но как только боль побеждена, ничто не мешает вкушать наслаждения. А наслаждение – это смысл жизни, в какой бы форме оно не проявлялось. Разве человек не хозяин своих желаний? Надобно пожалеть тех, у кого странные вкусы, но никогда их не оскорблять; их вина – это вина природы; они столь же не властны изменить свои склонности, как человек, рожденный кривоногим, стать нормальным. Законы созданы не для личности, а для всех. От сюда их вечное противоречие с интересами личности, ибо личный интерес противоречит общественному. Но законы, хорошие для общества, омерзительны для индивидуума. Они защищают или гарантируют его права, может быть, один раз в жизни, а все остальное время мешают и порабощают. Поэтому человек мудрый терпит их, как змей, которые, хоть и могут цапнуть и отравить, полезны иногда в медицине. Этот человек будет обходить законы, как ядовитых гадов, он будет защищать себя от них, соблюдая осторожность и благоразумие. Никогда, моя девочка, не иди на поводу у общества. Будь личностью. И запомни, фантазия служит нам только тогда, когда ум совершенно свободен от предрассудков. А теперь мне пора. Больше нельзя здесь задерживаться.
- Постойте! Только последний вопрос. Что такое любовь?
- Что такое любовь? Мне кажется, ее можно расценить как произведенный на нас эффект чьих-то прекрасных качеств. Этот эффект нас приводит в восторг, воспламеняет. Мы счастливы, если завладели этим имуществом; мы в отчаянии, если обладать им невозможно. Но какова основа этого чувства? Желание. Каковы последствия этого чувства? Безумие.
Это было последнее, что сказал маркиз де Сад. Неизвестно откуда взявшийся ветер задул свечу, и в комнате воцарилась темнота. Но не было никакого страха. Я включила свет, убрала все по местам и легла спать, но уснуть долго не удавалось. Монолог маркиза запал мне в сердце и заставил философствовать всю ночь.
О своем спиритическом сеансе я не рассказывала никому, ни подруге, ни своему мальчику, только тебе. Не думаю, что они все это бы поняли. Если я еще когда-нибудь буду заниматься подобной магией, то вызову дух Мазоха, или Сальвадора Дали. Интересно, что они мне скажут о любви? Но пока я не горю желанием еще раз общаться с духами. Мне хватило маркиза. Да и о чем у них спрашивать? Свое счастье я знаю без них. Я счастлива со своим мальчиком, которого могу мучить и ласкать одновременно. Он так нежен и красив…
Буду ждать твоего письма. Рассказывай мне тоже о своих приключениях, о своем Мальволио и Дураке, который засыпает тебя письмами.
Целую тебя в твои сочные уста. Не позволяй прикасаться к ним грубым пацанам, они никогда не оценят их вкуса по достоинству. Только безумцы поднебесья, купающиеся в надорванных грезах, с горечью в гортани и «жгучим ядом под сердцем», знают цену подобным плодам (пусть Мальволио целует Сару).
Приезжай в гости на Новый год! Я так соскучилась! Хочу скорей обнять тебя и сорвать поцелуй с губ (береги их для меня). Жду!
Твоя Оля!