Привычно определяя Реформацию как религиозную реформу XVI века, не будем забывать, что Реформация – уникальное событие в истории человечества. Религиозных реформ в истории человечества было немало. Но Реформация – значительно большее, чем движение за чистоту Церкви. Это утверждение цивилизационного порядка, в основание которого было положено Слово Божие.
После Реформации история обрела тот смысл, который позднее нашел свою наиболее выпуклую форму в виде учения о прогрессе. Напор, продвижение вперед, экономический рационализм стали характерными чертами нового мироустройства.
Но это на Западе. Наши православные соотечественники были готовы считать Реформацию величайшим бедствием именно вследствие возникновения и утверждения новой цивилизационной модели. В России идея прогресса не сработала. Нас уверяют, что россияне изначально были настроены против нее всей своей психологией. Россияне настойчиво ожидали конца света, причем даже неверующие. В самом деле, раз Россия не задалась как империя, миру – конец.
И сегодня многие наши идеологи привычно противопоставляют Россию – прогрессистскому Западу, а православие – западному христианству, прежде всего протестантизму в кальвинистской форме. Российское православное идеологизированное мышление рассматривается как достойная альтернатива западному менталитету. Стоит ли удивляться, что Россия, как никакая другая страна, нуждается в идеологиях? При этом идеологизированность наших соотечественников выдается за духовность. В сознании россиян в течение многих поколений утверждается стереотип: нам присущи скромность, терпение (вернее, покорность) и … бедность. Полезный, дескать, для духовности фон.
Между тем психология маленького человека «мне и так сойдет» ведет не столько к духовным подвигам, сколько к апатии. Если я довольствуюсь малым, то мне незачем много трудиться, незачем «напрягаться». Отсюда один шаг до нерадивости и лени. А нерадивость и лень, помноженные на идеал бедности, ведут к настоящей нужде. В нужде человек редко помышляет о духовности, скорее, он склонен к преступлениям и грубому образу жизни.
* * *
Кальвинизм дал реальную перспективу развития Европы и всего мира. Он заставил западные некальвинистские страны принять его экономический вызов, и это невозможно было сделать, не приняв экономическую кальвинистскую модель. Другие модели не поспевали и не справлялись. Соревнование разных систем стало проходить в рамках концепции прогресса. Вслед за некальвинистским Западом на эту модель были вынуждены равняться и продвинутые страны Востока.
Кальвинистская экономическая модель может далеко не всем нравиться. Но либо страна идет в этом направлении, либо безнадежно отстает.