НЕТ

Старицева Татьяна
 
        - Нет! – решительно глядя в свои собственные глаза в зеркале, Инна ещё раз чётко и внятно повторила, как отрезала, - Нет! Нет, нет и нет!

        «Боже, ну почему я не могу это сказать вот так прямо, глядя ему в глаза?!?!» - было не понятно, куда девается эта самая решительность, которая была всегда с ней, и которую она сейчас увидела в отражении.  Эта решительность, и даже напористость, часто не свойственная женщинам, словно, была её жизненным кредо. Не уступать никому и никогда – этот девиз в свое время помог ей достичь определённого положения в обществе,  занять свою нишу в бизнесе и добиться внимания со стороны противоположного пола. Не сказать, чтобы она была красотка, вовсе нет, вполне заурядная внешность. Однако, то, что «на себя» регулярно тратилась немалая сумма, выдавали тугое натренированное тело, безупречный маникюр, холёная кожа, профессионально выполненный макияж, которые венчала не менее безупречная стрижка и укладка в одном из лучших салонов. Даже в этой безупречности угадывалась всё та же решительность и неуступчивость Инны – никому не позволялось делать что-либо, как попало, - ни массаж, ни макияж, - всё должно было быть сделано «на все сто».

         «На себя...» - с горькой усмешкой подумала Инна, - «Да разве я это делаю для себя?!»

         Она прекрасно понимала, что всё это – один из способов удержать внимание одного-единственного интересующего её человека – человека, без которого, казалось, уже невозможно не то, что жить, - дышать!

         А он... Он жил так, как хотел. С утра приходил на работу, заходил к ней «на ковёр» на полчаса. Потом совместная работа. Совместный обед. Снова работа. Потом он отвозил её домой и они ещё долго прощались у подъезда в машине или поднимались наверх, в её «апартаменты». Но неизменно, вне зависимости от количества проведённого вместе времени, он оставлял её и уезжал домой, где его ждали жена и ребёнок. Раньше он обещал ей, что уйдёт из семьи, что Инна ему дороже всех на свете... Но потом обещания прекратились, равно как и вера в них... Он перестал обещать, она перестала верить. Но надеяться... Надежда всё же была... Именно она, эта самая надежда, заставляла всегда непреклонную и неуступчивую Инну говорить вместо привычного «Нет!» предательское «Да...»

         «Он вьёт из меня верёвки, а я, как дура, не могу ему ни в чём отказать... Вот вчера, попросил отпуск для санаторной поездки к морю. И опять с семьёй... Да я ж ему десять отпусков дам, только со мной!!! Нет, заладил своё: «Надо, надо!» А мне-то что тут делать одной?! Он там будет её ублажать, а я тут одна должна страдать?!»

         «Стоп! Милая моя,» - Инна услышала внутренний голос, - «а ты не забыла, что ублажать он едет свою ЖЕНУ, а ты-то ему кто?!»

         - Да, я не жена, и ею, видимо, никогда не стану...  Не способен он уйти, он слишком мягок и податлив... Бог с ним, пусть едет, но прежде... прежде я всё с ним выясню окончательно. Больше не стану слушать его объяснений, какой  она слабый человек, как нуждается в нём, а я видите ли, сильная, я всё выдержу! Сегодня я всё для себя решу! Надо только научиться уверенно сказать ему «Нет!»...

         «Репетиция» у зеркала закончилась. Инна взглянула на часы и заторопилась – опаздывать нельзя, -  это был ещё один из её непреложных принципов.

         Утро не заладилось с самого начала. Сначала (что-то невероятное!) её «лексус» не хотел заводиться, что добавило нервозности, потом, когда она нагоняла по трассе время, её остановил «гаишник» за превышение. «Гаишник» попался нудный. Инне показалось, что он целых полчаса выписывал квитанцию на штраф (денег принципиальная Инна ему не предложила), и, когда она возмутилась,  одарил её таким презрительным взглядом, что Инна, вопреки своей обычной настойчивости как-то вдруг осеклась и сникла... Она поняла, что если сейчас она станет спорить, то весь запал, который она копила с утра перед зеркалом, будет «расстрелян» впустую, и её тогда уже не хватит на категоричное и безапелляционное «Нет!»

         Кое-как отвязавшись от нудного «гаишника» и, наконец, тронувшись в направлении города, Инна утопила педаль газа так, что столбы и деревья заплясали, а разделительные полосы превратились в одну вьющуюся перед глазами нить. Ещё какое-то время нить вилась перед глазами, но потом вдруг как-то стала наматываться на деревья, столбы, будки, и смоталась в клубок ...

***

         - Инесса Пална, здравствуйте! – секретарши Люся и Зина расплылись в улыбке при виде начальницы. – Как вы себя чувствуете?

         - Ничего, спасибо. Почти нормально. - Опираясь на палку, и стараясь не выказать напряжения, с которым даётся каждый шаг, ответила Инна.

         - Ну, выглядите-то вы, как всегда, замечательно! Вы молодец – так быстро встали на ноги!

         - Нет, просто мне повезло. Машина хорошая... была... – На лице Инны появилось подобие улыбки.

         - Надеемся, всё осталось позади?

         - Я тоже на это надеюсь, девочки. Спасибо. Как тут дела?

         - Нормально. Стараемся работать в нормальном режиме. Ну, без вас, конечно, всё намного сложнее, но, мы старались.

         - Хорошо. Всех заместителей ко мне. - И вдруг в несвойственной ей манере добавила, - Пожалуйста.

         - Сейчас сделаем. Только... Сергея... Сергея Геннадьевича нет.

         - Почему? – Это было так неожиданно, что Инна растерялась. Эти долгие две недели, пока она валялась в больнице, она очень ждала эту встречу. Сергей ни разу не появился в больнице, даже не позвонил. – Он что, так без моего разрешения и уехал на юг?!

         - Нет... Он... Как бы это вам сказать...

         - Скажи, как есть, Люся. Ну?

         - Он... пьёт.

         - Как - пьёт?

         - Вот так. Уже две недели.

         - А где он? Дома?

         - Нет. – Понизив тон, почти шёпотом ответила Зина. - Его жена выгнала. Говорят, она его то ли с какой-то любовницей застала, то ли нашла его полный  эсэмэсок телефон, мы точно не знаем, вот и выкинула за дверь. А где он теперь, никто не знает...

         "Слабая женщина..." - усмехнулась про себя Инна.

         Для Инны всё стало ясно, ведь она никогда не посылала сообщений по телефону. Не любила.

         - На мобильный звонили?

         - Да. Отключен. Не переживайте вы так! - Люся беспечно махнула рукой. - Протрезвеет и появится – никуда не денется!

         - Что ты такое говоришь, Люся?! Может его уже и в живых-то... – Инна не договорила.


         Дверь как-то неестественно широко распахнулась, открыв всеобщему обозрению взъерошенного и изрядно потрёпанного Сергея.

         После недолгой паузы Инна, почувствовавшая вдруг смертельную усталость, наконец, нашлась, что сказать. Указав палкой на дверь своего кабинета, она еле слышно произнесла:

         - Сергей Геннадьевич, будьте любезны, зайдите ко мне в кабинет.

         Тон был такой тихий, усталый и рассеянный, совершенно неестественный для Инны, что Сергей тут же повиновался.

         - Инесса Пална, так  что, замов звать?

         - Что?... А, нет пока, Зина... Я... скажу, когда...

         - Инесса Пална, может чаю или кофе?

         - Что?.. Чаю?... А, ... нет пока...

         Дверь за ними закрылась. Секретарши переглянулись.

         - Странная она сейчас какая-то... Её спрашиваешь, а она не слышит...

         - Что странного? Подожди, сейчас она его там перекусит пополам, потом замов, как орешки пощёлкает, и всё встанет на свои места.

         Ключ шумно провернулся в скважине двери её кабинета.

         - Раунд первый! – с улыбкой заключила Зина.

         Раунд длился долго, минут двадцать. Из-за глухой двери доносились то шум, то крик, то какое-то бурчание...Потом вдруг все услышали громкое «Нет!» и столь же громкий хлопок.

         Дверь кабинета открылась и из неё, прижав ладонью щеку, быстрым шагом вышел Сергей.

         За ним выглянула Инна и уже совершенно бодрым голосом, так ей свойственным сказала:

         - Зина, позови-ка ко мне замов.  .. И... Люся, принеси-ка мне чаю...

         Когда дверь за замами закрылась, Люся, подмигнув Зине,  тихо сказала:

         - Раунд второй!


                май  2009 г.