А началось все с того, что я просто умело забросила удочку. Я дефилировала перед зеркалом в кофточке с круглым вырезом на спине и ужасно себе нравилась. И что-то дернуло меня написать тебе. «Я сегодня так хорошо выгляжу, и на мне просто умопомрачительная кофточка. Жаль, что ты меня сегодня не увидишь». Одной фразой я извела тебя ожиданиями на весь день.
И вот вечером, когда уже весь транспорт идет в парк, ты едешь ко мне из другого района города. Я встречаю на остановке, и все равно не замечаю, как ты приезжаешь, ведь я так занята своими мыслями. Ты неожиданно подхватываешь меня сзади и несешь, как багаж, одной рукой, а я, вытянувшаяся в полный рост и зависшая над землей, хохочу, представляя, как это выглядит со стороны. Позже я увижу этот эпизод в комедии с Джимом Керри «Всегда говори да», но все равно буду думать, что изобрести такой странный способ нести девушку мог только ты.
На улице холод и уже темно – начало весны, пальцы примерзают к перчаткам. Решаем идти в ближайший торговый центр, чтобы хотя бы час до закрытия провести в тепле. Опять место, лишенное начисто романтики. Место под покровом темноты, в моем районе города, где вряд ли можно в такой час встретить кого-то из знакомых.
Нам только в таких местах и встречаться – в местах, которые будут молчать о наших несанкционированных встречах. Стоянки, лифты, подъезды, сырые дворы и молчаливые парки, закрывающиеся магазины и покосившиеся скамейки – не мы выбираем места встреч, а они выбирают нас. Ну кто нас ждет дома в такой поздний час? Кто нас ждет двоих, таких странных, непохожих, сумасшедших?
Истерика по дороге – у обоих. Боязнь захлебнуться чувствами, своими звонкими репликами на ветру. Потом - бесцельное блуждание между стеклянных витрин с разноцветными безделушками.
Ароматный отдел чая на развес. Читаем названия, ты предлагаешь попробовать пару сортов прямо сейчас, уговариваешь меня, я через какое-то время соглашаюсь, но продавщица говорит, что уже закрывается. Мы сходимся на том, что когда-нибудь обязательно попробуем ванильный.
Отдел со сладостями, и ты тянешь меня за собой в открытые двери. Я смеюсь и дергаю тебя за рукав. Осталось так мало, катастрофически мало времени, а мы занимаемся какой-то ерундой. Когда я хочу все это время без остатка провести с тобой в непосредственной близости.
- Будешь конфетку?
- Нет! Я не хочу.
- Скушаешь?
- Да нет, я правда не хочу, спасибо!
- Но я хочу тебя угостить! – бескомпромиссная улыбка.
И ты покупаешь мне трюфель. Мне не хочется сейчас сладкого, и вообще я уже неделю не могу думать о еде, у меня нет аппетита, но я покорно откусываю от этой конфеты, чтобы сделать тебе приятное. А все равно не отражаю ее вкус, потому что нервничаю, когда ты на меня так смотришь. Эх ты, милый мой, хороший. Тратишься на такие глупости сейчас, а завтра тебе не на что будет даже пообедать.
А потом ты просишь продемонстрировать обещанную кофточку, и я, вдруг становясь отчаянно-стеснительной, нервно снимаю верхнюю одежду и заваливаю тебя шапками, шарфами и шерстяными кофтами. И вместо того, чтобы гордо продефилировать вокруг тебя с победоносной улыбкой, я как-то вся зажимаюсь и начинаю краснеть под твоим восхищенным взглядом.
А потом я сажусь рядом с тобой на скамейку, встречаюсь с тобой взглядом, и мы умираем для всех на какое-то время. И появляемся друг для друга.
Твои руки оценили все преимущества этой кофточки. Я улыбаюсь, ловя себя на этой мысли. Ты согреваешь усмешкой мое плечо. «Ты коварная…» - в помутневших глазах пляшут веселые чертики восхищения, укора и чего-то еще.
«Ты приятно пахнешь…собой», - слышу я и оставляю еще одну смущенную улыбку в твоих волосах. Ты ее не увидишь, но обязательно почувствуешь.
Душа просит невозможно многого, она даже сама не осознает, чего, но отчаянно смущается каждый раз, когда ты задаешь мне вопрос: «Чего ты сама хочешь?». Все-таки наши души еще так мало знакомы, в них так мало общего, но они неминуемо соединяются на кончиках пальцев, разнося ток по всему телу, переплетаются запахами, каскадами волос и прерывистым дыханием.
У нас с тобой не будет ничего, о чем я могла бы мечтать.
Не будет совместного будущего – терпеть друг друга больше недели невозможно. Пусть будет хотя бы совместный завтрашний день, и это будет уже очень много.
У меня не будет надежности и спокойствия, и ты никогда не будешь для меня крепкой стеной и твердой опорой. Тебе самому нужна такая девушка – сильная, амбициозная, пробивная. И она у тебя уже есть. Ты будешь снова и снова на нее жаловаться и постоянно страдать от ее натиска, но ты с ней будешь куда счастливее, чем со мной.
У меня никогда не будет стоять дома рамки с нашей совместной фотографией. Потому что у нас никогда не будет совместной фотографии.
У нас ничего не будет из того, что должно быть в настоящих отношениях. Но меня это мало заботит сейчас. А ведь я всегда мечтала о том, что у меня все будет так, как у моих родителей - правильно, складно. А сейчас я впервые в жизни оставляю все свои принципы и приоритеты. А ведь не этому меня учили родители, не так воспитывали.
Я обнимаю тебя и не рискую повернуть к тебе горящее лицо, потому что боюсь не удержаться и боюсь, что не удержишься ты. А еще больше всего боюсь, что я повернусь, и ничего не произойдет. И поэтому я не поворачиваю своего лица. Ты прикасаешься кончиками пальцев к моей ладошке, и внутри все переворачивается. Странное общение. Взглядами, прикосновениями, ощущениями, без единого слова. И без единого поцелуя. Потому что просто страшно.
«Я с другими могу быть неразумным…а с тобой я не могу себе позволить быть таким».
Прикосновения перестают быть осторожными, и азарт узнать, что будет дальше, и мое любопытство побеждают страх. И я тянусь за новыми ощущениями…
- Молодые люди, мы закрываемся.
Голос откуда-то сбоку. Резко и быстро, пряча лица, отрываемся друг от друга, я поправляю съехавшую набок кофточку и пытаюсь охладить пылающие щеки пылающими руками. Странное чувство, такое, как будто меня, порядочную и хорошую девочку, впервые отчитали за непристойное поведение в общественном месте. Легкий стыд и почти сразу веселая беспечность. Проживу я без вашего одобрения. Не заденут меня ваши слова.
Ты помогаешь мне надеть пальто. Мои руки дрожат, и ты сам застегиваешь на мне пуговицы. Одеваешься сам, и мы выходим.
Идем домой, снова истерика. Никогда до этого не видела мужчину в истерике. Мы идем и смеемся, как два психа. Дрожащим голосом выкрикиваем всякую ерунду и снова смеемся, делаем остановки посреди дороги, нарушаем уже давно не прямую траекторию движения. И безуспешно пытаемся успокоиться.
Подходим к моему дому, я показываю тебе на свет в окошке пятого этажа.
- А если бы у меня дома никого сейчас не было, ты бы зашел? – этот вопрос я озвучиваю еще до того, как он приходит мне в голову. Не иначе.
Серьезные, взрослые глаза.
- Только если бы ты очень настояла.
- Почему?
- Потому что я не всегда могу оставаться таким скромным.
И от этого мне хочется одновременно взлететь, заплакать и засмеяться. И безумно хочется сломить это твое чувство повышенной ответственности. Сломить его и наконец узнать, как это – когда ты перестаешь быть скромным.
Ну и что, что у тебя за плечами большой опыт и множество пройденных этапов, а у меня – лишь пробуждающиеся желания и собственная неуверенность. Обо всем этом можно забыть. Как и о том, что я всегда буду для тебя лишь ребенком, которому ты будешь периодически говорить гадости и оправдывать свое несносное поведение тем, что ты хочешь «как лучше».
И даже можно на время забыть, что ты со мной – только сегодня, и о том, что есть Та, другая, о которой я вспоминаю только тогда, когда вновь не нахожу тебя с собой и понимаю, что вы снова вместе.
Можно забыть на время, что через каких-нибудь несколько дней мне будет опять до слез обидно от сравнений не в мою пользу, от обидных комментариев и снисходительности в твоих глазах. И от осознания того, что я опять не справилась, потому что Та, другая, опять в который раз вернула тебя и заставила жить как прежде.
Я же для тебя всегда буду вечной темой, не дающей покоя. Темой для размышлений о том, «что могло бы быть, если бы…», как и ты – для меня. Потому что наши желания никогда не будут совпадать с нашими правами друг на друга.
Мы так и останемся друг для друга лишь одной из тысяч промелькнувших в жизни возможностей. Слишком призрачной, чтобы все за нее отдать, но настолько заманчивой, что каждая новая встреча будет способна развести едва угасший костер.