Самые древние археологические находки наших мест имеют возраст не более 10 тысяч лет. Вначале, вслед за оленями сюда пришли протосаамы или как их по-иному именовали – лопари. Но вскоре протосаамы были оттеснены на территорию нынешней Мурманской области новыми племенами. Этими новопоселенцами были волосовские племена финно-угров (впоследствии емь, водь, чудь и корелы).
Они шли с Северного Урала и района Печоры, довольно быстро продвигаясь в сторону Скандинавии. Уже первые их следы обнаруженные в северо-западном регионе имеют солидный возраст. На Карельском перешейке в районе поселка Кузнечное не так давно найдена уникальная находка – разбитая фино-угорская лодка с остатками плетеных сетей из лыка. Как известно в это время здесь находился широкий пролив, соединяющий Ладогу с Балтикой. С помощью радиоуглеродного анализа возраст этой находки ученые определили довольно точно – 9200 лет.
Северные фино-угры сначала освоили лишь территорию Карелии и юго-восток Скандинавии. Позже, по мере формирования Балтийского моря и появления сухопутного пути между Финским заливом и Ладогой (4-5 тыс. лет назад), часть их стала смещаться к югу. Это были племена, именовавшиеся в славянских летописях водью и ижорой (самоназвания водьялайнен и карьялайнен). Восточнее и южнее от них располагалось множество других племен, которым славянами впоследствии было дано общее название – чудь.
Примерно тогда же около четырех тысячелетий назад в наши места стали подходить южные фино-угорские племена меря (мера). Они двигались со Среднего Поволжья и из черноземной зоны, там в это время наступила многовековая засуха. Меря расположились южнее своих северных собратьев, расселившись на Лужско-Плюсской возвышенности между Псковским озером и Ильменем. Там они и жили небольшими общинами по рекам и озерам почти тысячелетие. Скорее всего, археологические находки среднего и позднего неолита на берегах озер Меревского и Сяберо принадлежат именно им.
Однако после ухудшения климата, около 3000 лет назад, наметилось теперь уже новое направление их миграции – на восток. Правда была и еще одна существенная причина такого движения: к концу I тысячелетия до н.э., в Полужье и на территории Псковщины началось вытеснение мерянских племен новыми этносами шедшими с запада – балтами и славянами. Меря постепенно стали уходить в центральные районы России, и, в конце концов, часть из них вновь дошла до Среднего Поволжья.
Исследуя исторические корни меря, мне пришлось окунуться не только в глубину тысячелетий, но и переместиться в Центральные районы России. Как раз там, среди находок археологов можно найти первые следы этой южной финно-угорской ветви (Пензенская, Саратовская, Ульяновская обл.). Эту культуру некоторые археологи именуют имерской.
Около 15 тысяч лет назад зона тайги в районе ледника была огромна и простиралась от Северного Урала до Северного Кавказа. Этот пояс тайги имел длину почти 4000 километров и располагался параллельно кромке ледника. Так что климатический пояс проживания финно-угорских племен в Европейской части нынешней России в те времена был самым обширным. Но в южных районах он быстро исчез, хотя еще десять тысячелетий назад в центре России и Поволжье еще существовала тайга. Одним из доказательств этого могут являться сохранившиеся до сегодняшнего дня однотипные или в точности повторяющиеся гидронимы по всей этой огромной территории. На севере это реки Печора и Вытегра, на юге – Кура, в Поволжье – Сура и Самара.
Рассмотрим сам принцип образования таких гидронимов. Самым крупным водным объектом в этой зоне была река Волга. Древнейшим названием этой реки было Рха* что произносилось как Ра. Это уже позже Волга получила тюркское наименование Итиль, а потом и свое нынешнее славянское имя Волга (от влага). В период великих переселений такие переименования были обычным явлением и с приходом новых народов, крупные географические объекты (реки, озера, горы, долины) часто переименовывались. А вот в названиях мелких и средних объектов, особенно в местах находящихся вне путей переселения, очень часто сохранялись древние наименования. Поэтому, исходя из принципа сходства гидронимов по построению и их корневой основе, или какой-то одной составляющей, мы можем довольно четко определить ареалы проживания того или иного народа.
После отступления ледника, зона тайги в европейской части стала резко сокращаться. Именно тогда часть южных финно-угорских племен с Северного Кавказа дошла до средней Волги, следуя за отступающей тайгой. Но Камский бассейн был уже занят их северными соплеменниками, продолжающими подходить со стороны Сибири. И тогда южанам ничего не оставалось делать, как осваивать зону смешанных лесов и лесостепи Среднего Поволжья. Именно здесь 6-8 тысячелетий назад они соприкоснулись с племенами ариев продвигавшихся сюда с севера, где и произошло первое знакомство и взаимопроникновение двух различных культур. В качестве подтверждения можно рассмотреть самоназвание этого финно-угорского племени. Известно, что арии поклонялись богам, живущим на священной горе Меру*. Там росло их древо жизни, там же располагался рай. Видимо, южные финно-угорские племена приняли эту схему строения мира и закрепили эту веру в своем самоназвании. В пользу этой версии говорит и то, что скотоводов пришедших 4 тысячелетия назад из Поволжья в Приазовье называли похоже, – киммерийцы.
Но есть и другая версия самоназвания этого племени. Первоначально оно видимо звучало мера и здесь прослеживается взаимосвязь с самой большой рекой этого региона – Ра. Можно допустить, что ра тогда являлось общим определением – вода, или же самым первым гидронимом – река. А ме в мерянском языке означало мужчина. Так что мера (меря) буквально обозначало человек реки (в славянской стилистике – речной человек). Учитывая, что к тому времени основным промыслом этого финно-угорского племени стало рыболовство, это вполне реально.
Постепенно мигрируя к западу, мерянские племена проживали вперемешку с племенами скотоводов-ариев (сколотами), лесостепной и черноземной зоны („древнеямная общность). Проживая рядом, финно-угорские племена и скотоводы Дона, мирно сосуществовали и все больше сближались. Сколоты, владели приемам разведения скота: коров, овец и лошадей, на которых они уже ездили верхом, меряне же были хорошими охотниками и рыбаками.
Надо сказать, что долгое время способы ведения хозяйства, у древних этносов были различны. Только лишь на стыке климатических зон у них наблюдалось заимствование приемов охоты, рыбной ловли, постройки жилищ. Северные финно-угорские племена перенимали что-то от северных соседей – лопарей, а южные, у своих южных, т.е. предков славян. При этом присутствовало и языковое заимствование. Взаимопроникновение этих двух древних этносов сегодня имеет множество косвенных подтверждений. Например, существование в нижнем течении Днепра, гидронима-близнеца притока Волги – Самары. Вероятно, это финно-угорское название было дано пришедшими туда киммерийцами.
Примерно 3500 лет назад меряне и часть скотоводов, начала уходить с обжитых мест на север и северо-запад. Такое направление миграции имело различные причины. Скотоводов-сколотов стали притеснять появившиеся в донских степях первые азиатские степняки-кочевники. А племена меря уходили из-за того, что климат стал более сухим и жарким, реки становились все более мелководными (в этот период ученые зафиксировали климатический оптимум).
Меря и сколоты медленно продвигались к территориям Северо-Запада. Путь движения мерянских племен можно определить по отставшим или выбравшим свой путь родственным племенам. На верхней Оке остановились мокша и мещера, в нынешней Владимирской области – мурома. Сами меря расселились в нынешней Московской области, где археологи обнаружили множество их поселений („Дьяковская культура“) и в Тверской. Часть их дошла до нынешних Псковской, Новгородской и Ленинградской областей. Здесь они и обосновались по соседству с балтами и ранее пришедшими сюда своими северными соплеменниками (водь, чудь, карела). Точную дату прихода мерян в Северо-Западный регион, определить трудно, ориентировочно это могло быть около 3300 лет назад.
По уровню цивилизованности и культуре пришедшие скотоводы, и „речные люди“ были явно выше своих новых соседей. Меря были искусными рыбаками, ловили рыбу сетями, сплетенными из лыка. Умение же скотоводов подчинить себе животных (верховая езда и перевозка на них тяжестей) тоже многого стоило. Кроме того, пришедшие племена искусно строили деревянные жилища, использовали керамическую посуду ручной лепки, имели бронзовые предметы. Правда, это были в основном украшения и ритуальные принадлежности, изготовленные еще их бывшими южными соседями. Однако, учитывая описанный Геродотом уровень цивилизованности балтских племен (середина первого тысячелетия до нашей эры) – „живущих в лесе, яко же всякий зверь“, пришельцы, успешно ведущие хозяйство, вызывали зависть и благоговение.
Нисколько не удивительно, что всего за несколько столетий эсты (по мнению некоторых историков племя неизвестного происхождения) переняли культуру „речных людей“ и полностью перешли на финно-угорский язык, а племя ижора поменяло свое самоназвание карьяляйнен, взяв себе имя реки Ижора, названной так их новыми соседями. Кстати, в подтверждение принадлежности гидронимов с окончанием „ра“ именно мерянам, можно насчитать десятки рек и речушек по ходу их движения через центр России: Пра, Истра, Пара, Пахра, Мера, Большая и Малая Вишера.
Но и сами меря не обошлись без влияния со стороны северных соплеменников. Постепенно их „ра“ стало превращаться в „ро“*. Объясняется это довольно просто: южане всегда были воинственны и агрессивны, а северянам же чаще приходилось бороться с природными трудностями, и здесь без взаимопомощи и взаимовыручки было не выжить. Потому звук [о], обычно выражающий рассудительность и многозначительность, наиболее свойствен северным народам.
Этим можно объяснить и то, что в определение общего названия основных водоемов северо-запада озеро вошло ро – в значении вода. Первый же слог – озе, видимо, означал круглое или замкнутое, возможно озреваемое. Это обозначение было легко воспринято не только северными финно-угорскими народностями, особенно карелами, но и пришедшими сюда позже славянами.
По мнению известного археолога ХIХ в. А.С. Уварова, во второй половине I тысячелетия территориями проживания меря были губернии Владимирская, Ярославская и Московская. Именно здесь можно найти связь мало изученных мерян северо-запада с их более признанными и известными сородичами. Например, в Ярославской губернии центром расселения меря было озеро Неро, а главным поселением Сарское городище (VIII – IX вв.). Городище было расположено на реке Сара впадающей в это озеро.
Сегодня в России озер с окончанием ро, кроме Неро, не встретить. Только лишь у нас в Лужском районе имеются два таких озера Самро и Сяберо. Проводя аналогию дальше можно обратить внимание и на другие совпадения, например, название притока реки Луги – Сарка и поселение Сара-Лог. Они явно перекликаются с названием последней столицы мерян в центре России. И еще, примыкающие к южной границе нашего района древнее поселение Которск (Псковская область) и наша лужская деоевня Спас-Которск, похоже тоже имеют корни из мерянского языка (река Которосль приток Волги в местах проживания меря).
Взаимопроникновение мерянского и славянских языков до сих пор еще мало изучено, есть определенные трудности с восстановлением утерянного языка меря. В подтверждение существовавших связей таких связей мы имеем названия двух озер в Полужье, состоящих из славянских корней сам (древнеславянское равный) и сяб (от сябр – друг) и мерянского ро. А еще топоним Сара-Лог (сара – по мерянски приток, лог – по славянски широкий овраг). Но я бы хотел добавить и свои версии из этимологического ряда.
Сближение южных финно-угров со скотоводами, в своей основе имело прагматичный характер. Оно обеспечивало тех и других более равномерным и разнообразным питанием, и было своеобразной страховкой, на случай неудачного охотническо-рыболовного сезона у одних, и бескормицы или падежа скота у других. В мерянском языке слово мол, означало рыба, а название известной реки Молога в переводе означало рыбная река. В понимании древних людей это могло означать более широкое понятие – питающая, съедобная и даже жирная. У скотоводов же одним из основных продуктов питания было молоко, и в понятии мерян это была тоже питающая жидкость, которую они так и нарекли – моло(г/к)о. Думаю, что такая версия происхождения названия известного нам продукта, может составить конкуренцию предлагаемой нынешними этимологами: молоко от древнерусского молокито – болото. Ведь согласитесь, – молочные реки для нас звучат ближе, чем молочные болота.
Как уже говорилось, меряне ловили рыбу сетями из лыка, а еще они ее ловили приспособлениями из ивовых прутьев. Возможно, это приспособление и стало прототипом известной всем рыбакам снасти – мережа. Слово мережа до сих пор в русском языке не имеет этимологического объяснения. С рыбной ловлей вполне может быть связано и еще одно знакомое нам слово – весна. Дело в том, что именно так называли большую прорубь, делавшуюся на озерах в феврале-марте рыбаки племени весь. Рыба, испытывающая недостаток кислорода становилась легкой добычей и как это кому-то не покажется наивным, образование слова из словосочетания весь – на, вполне реальна.
Можно привести и другие примеры проникновения мерянского языка в русский. Доподлинно известно, что пришедшие на северо-запад славяне вообще не различали породы рыб, предпочитая мясной рацион. Потому и называли эту живность одним словом – рыба. Но вскоре они переняли словарь рыбного промысла у „речных людей“. В русский язык вошли такие слова как щука, окунь, сиг, корюшка, лосось, имеющие финно-угорские корни.
В исследованиях известных историков можно найти еще много интересного. Хочу познакомить с версией, выдвинутой главным исследователем мерянского языка академиком О. Ткаченко о происхождении названия Москва-реки и соответственно нашей столицы. В писцовых книгах XVI-XVII вв. он нашел упоминание о втором названии этой реки – Коноплевка. Ее исток находился в местах поселения меря. Это, по утверждению академика, доказывает происхождение названия Москва от известного мерянского слова моска – конопля. Вспомните первое упоминание о Москве в летописи 1147 года: „Прииде ко мне в град Москов“. Во всех иностранных языках сохранилась именно такая транскрипция названия нашей столицы, более того, в итальянском языке Москва по сей день произносится как „Моска“. Не следует забывать, что итальянцы были главными строителями Кремля, и возможно именно в их языке сохранилось самое древнее произношение этого названия.
Но еще более весомым свидетельством в пользу этого предположения, является, существующая и по сей день финно-угорская стилистика гидронима. В финских языках название объекта всегда идет впереди слова, определяющего сам объект, например, Белоозеро, Москва-река, в то время как у славян эти слова пишутся отдельно и всегда наоборот: река Клязьма или озеро Белое.
Такая версия происхождения слова Москва историками-славянистами притягивающими данный топоним к значению „мозг“ или „перекресток“ была принята в штыки. Однако чуть позже я натолкнулся на косвенное подтверждение версии О. Ткаченко. Вот что гласит одна из самых древних славянских легенд:
„Братья Словена и Рус вместе со своими приближенными решили найти новое отечество. Продвигаясь на север, дошли они до озера, которое называлось Мойско. Из озера вытекала река. Гадание предсказало им, что следует остановиться здесь на жительство. У истока реки они и поселились. Озеро было переименовано в честь дочери Словена в Ильмень, а реку по имени сына Словена Волхва назвали Волхов. Основанному городу братья дали наименование Словенск. Рус поместился у соляного колодца и основал город по имени Руса. Одной из рек он дал имя жены - Порусья, а другой реке - имя своей сестры Полисть...“
Не значит ли это, что самое древнее из известных названий Ильменского озера – Мойско, тоже мерянское? Решил поискать новых подтверждений. Для этого надо было выяснить, какую роль в те времена играла конопля в жизни людей, и росла ли она в наших местах.
Известно, в древности дикая конопля считалась сорным растением. Она росла на окраинах поселений, по берегам рек и озер. Ее семена переносили птицы и, как ни странно, красные земляные клопы (в детстве мы их называли солдатиками). Дикая конопля и сейчас встречается в Северо-Западном регионе. А четыре тысячелетия лет назад при среднегодовой температуре на 3-4 градуса выше (уровень черноземной полосы), да еще при более высокой влажности – здесь должны были быть просто конопляные заросли. Думаю, это растение мерянам было хорошо известно, тем более что в первом тысячелетии нашей эры они уже научились получать из конопляного семени масло. Поэтому связь с коноплей в названиях рек и озер даже более чем вероятна.
Где же теперь потомки меря?
После ухудшения климата на Северо-Западе (около 3000 лет назад) меря постепенно стали смещаться от балтийского побережья к востоку в сторону Белозера и Череповца (весь), а также в центральные районы России (меря). В Ленинградской области тоже остались их потомки – вепсы.
Известно, что в середине I тысячелетия меря занимали обширнейшую территорию России, но быстро ассимилировалось с превосходящими их, не численностью, а в большей мере своей активностью славянским населением. Действительно в Новгородских летописях меря упоминалось лишь поначалу, а уже через сто лет оно исчезает из письменных источников. Но ведь сто лет по историческим меркам срок маленький*. Думаю здесь необходимо учесть, что первые славяне (вятичи) появились на Северо-Западе уже во II-III веках, а ильменские словене пришли в конце VI века. Учитывая сходное ведения хозяйства (меря к концу I тысячелетия уже освоили скотоводство и землепашество), а также их предыдущие контакты с праславянами, их быстрая ассимиляция вполне реальна.
Этот процесс происходил с народом меря и позже, в Ярославской и Московской областях. То же самое наблюдалось с весью в Вологодской, с муромами во Владимирской, а с мокшей и мещерой в Рязанской. Везде этот процесс происходил естественно и незаметно.
Некоторые историки объясняют загадочное исчезновение меря тем, что меря – было общим названием большой группы финно-угорских племен, и обозначало только одинаковое ведения хозяйства, сходные ритуальные обряды, и уклад жизни. А позже все эти племена были конкретизированы русскими летописцами под более четкими названиями.
В любом случае одним из определяющих факторов в ассимиляции могла стать уже существующая языковая близость. Этому есть масса подтверждений, ведь в наш язык вошло множество финно-угорских слов и понятий. Старое литературное русское слово миряне, и выражение всем миром, имеет непосредственное отношение к меря. Еще одно известное выражение – города и веси – тоже от них. Городами, издавна именовались славянские поселения, а весями сельские поселения (в частности племени весь). Еще в XV-XVI вв. по среднему течению Шексны располагалось множество населенных пунктов с характерными названиями Луковесь, Арбужевесь, Череповесь (нынешний г. Череповец). Подобного рода названия населенных пунктов часто встречались вблизи Весьегонска на левобережье Мологи: Почеповесь, Колобовесь (в 1939-40 гг. они были снесены в связи с образованием Рыбинского водохранилища), а также Хотавесь (ныне Хотавец).
Такое взаимное сближение племен отразилось на нашей дальнейшей истории. По всем известным письменным свидетельствам все мерянские племена мурома, мокша, весь, а также испытавшее на себе их сильное влияние племя ижора, во всех военных конфликтах выступали на стороне славян, что нельзя сказать о северных финно-угров – води, чуди и карел. Не является ли это еще одним косвенным доводом, что „южане“ уже с древних времен имели и славянские корни?
Отслеживая путь этого народа на восток, я наткнулся еще на одно связующее звено. В Угличе около здания городской Думы были обнаружены остатки жилища, под сруб которого когда-то был положен лошадиный череп, служивший, видимо, для ритуальных целей или оберега. Согласно древним преданиям, неподалеку от этого места находилось языческое святилище мерянского происхождения. О нем было хорошо известно в XVII веке. Так, в купчей угличанки Анны Трифоновны Горяиновой написано: „…продала есми… двор на Углече в остроге подле калеметя…“ Точное место калеметя пока неизвестно, и трудно сказать, как он выглядел. Однако в 2003 году в республике Мари-Эл у деревни Акзатики историко-фольклорной экспедицией было найдено место языческих жертвоприношений. Оно расположено в лесу Юмылан Пумаш, что в переводе обозначает „дать богу жертвоприношение“. Местное население именует это место Кариметь. Здесь, по преданиям, их предки приносили в жертву богам крупный рогатый скот, просили у них дождя или солнечной погоды. Имена богов, к сожалению, не сохранились.
Марийцы, являются прямыми потомками одного из племен меря – черемисов. Черемисы долгое время отвергали православие, и дальше всех ушли на восток. Они и сейчас сохраняют свою самобытность, ведь это единственная финно-угорская народность на территории центральной России, до сегодняшнего времени сохраняющая языческие обычаи. Именно здесь в 1938 году было зафиксировано последнее ритуальное самоубийство, совершенное по языческому обряду: пожилой мужчина соорудил навес, на который сверху наложил камней и насыпал земли, после чего подрубил стойки, и тем самым похоронил себя*.
Итак, финно-угорские народы меря за пять тысяч лет прошли по замкнутому географическому кругу, оказавшись опять в Среднем Поволжье (Республика Мари-Эл). Так они завершили виток своей истории, длинной в несколько тысячелетий, оставив след и в истории государства Российского, значение которого пока еще до конца не оценено.
Конечно, многое из того, что вы здесь прочли, может показаться надуманным, ведь скептики всегда требуют подтверждений и доказательств, преимущественно вещественных. Но уж слишком много в этом „мерянском круге“ исторических фактов, которые трудно отнести к разряду простых совпадений.
При исследовании лужской топонимики нашлись гидронимы и топонимы, имеющие балтские корни. Могли ли они остаться в наших местах во время ухода балтов с севера несколько тысячелетий назад, об этом история умалчивает. С большей уверенностью можно утверждать их присутствие в Полужье в начале первого тысячелетия.
Видимо теснимые западными славянами, балты стали смещаться на восток. Уже тогда часть из них осела в Ленинградской, Псковской и Новгородской областях, это подтверждается археологическими находками. Но основная масса балтов в наших краях не задержалась. Пройдя на юго-восток они обосновались в центре России, – в Московской, Смоленской и Калужской областях. Это было известное племя голядь жившее там до ХIII века, часто упоминавшаяся в летописных источниках как литва.
В XI-XIII веках, голядь стала главным врагом Киевского и Владимирского княжеств, мешая развитию их торговых связей, делая засады на дорогах и грабя торговые караваны. Боевые действия против голяди, вели и Суздальские и Черниговские и Смоленские князья. А московский князь Михаил Ярославич (Хоробрит), в 1248 году погиб в сражении с голядью на реке Протве.
Появление на Северо-Западе ильменских славян и кривичей, связано с военными конфликтами на территориях их бывшего проживания. Словене покинули свои места в пределах нынешней Венгрии и Словакии, уходя от аваров. Кривичи пришли сюда из центральных районов Польши, где велась постоянная и жестокая борьба за южное побережье Балтийского моря между западными славянами, германскими, датскими и скандинавскими племенами. На несколько веков раньше кривичей, оттуда же через наши земли прошли вятичи. Они проследовали через Литву Латвию, Новгородскую и Тверскую области. В последней, при археологических раскопках слоев II-V вв. были обнаружены следы зарубинецкой культуры, свойственной западным славянам центральной Европы.
Особняком в этом этническом ряду стоят эсты, происхождение которых до сих пор остается загадочным. Есть интересное предположение, что когда-то это было случайно оказавшееся на Балтийском побережье кельтское племя. Оно было отрезано от известного кельтского треугольника* в I тысячелетии до н.э., германскими и западно-славянскими племенами. По сохранившимся мифам мы узнаем, что главным богом у западных кельтов был Тевтасту. Так видимо, древние эстонцы называли сами себя и свою землю. В булле Папы Григория IX призывающего Ливонский орден начать крестовый поход против Новгорода (1239 г.) говорится, что отпущение грехов крестоносцам будет дано за усмирение финнов-тавастов. Пришедшие на эстонскую территорию германцы, в целях закрепления за собой этой территории назвали себя по завоеванной земле тевтонцами. Тогда-то и образовался на территории Эстонии Тевтонский орден.
Вводящий в заблуждение историков финский язык эстов, видимо, был перенят у соседей, в период почти тысячелетнего окружения их финно-угорскими племенами. Но преобладающие в эстонских топонимах и гидронимах буквы „т“, „у“ и „ы“ (Таллинн, Тарту, Пярну, Пылтсамаа на реке Пыльтсамаа и др.) звучащие и в именах кельтских богов, является косвенным доказательством этой, оригинальной версии.
Узнать все племена и народности, которые могли пройти по нашим местам за последние тысячелетия, мы вряд ли сможем. Можно только представить общий принцип заселения какой-либо местности в древние времена. Известно, что в каждом племени был вооруженный костяк, прообраз дружины, двигавшийся впереди. Ну а сзади шли старики, семьи с малолетними детьми, больные. Бывали случаи, что кто-то отставал, останавливался, сохраняя надежду впоследствии догнать основное племя. Случались и межродовые конфликты, когда какой-то род отделялся, предпочитая жить самостоятельно. Все эти оседающие семьи и роды (обычно несколько десятков человек), имели миролюбивый характер, и с иноплеменниками, жившими в этих местах по соседству, не конфликтовали.
Таким образом, за несколько тысячелетий на Северо-западе и в Центральных районах России, сформировался разноплеменная этническая смесь. Может потому в сочинении историка VI века Иордана „Тетика“, где идет перечисление племен завоеванных и обложенных данью готским королем Германарихом, отчетливо читаются меря, мордва, весь, чудь и голядь, без каких-либо географических привязок.
Итак, в начале новой эры, территории Ленинградской, Псковской и Новгородской областей населяли финно-угорские племена водь, ижора, меря и чудь, с небольшими вкраплениями балтов, западных славян и эстов.
Водь и ижора, живут на своих исконных территориях до наших дней. Они пережили удары исторической судьбы и сохранили свои национальные особенности. О судьбе этих малых народов мне хочется рассказать подробнее.
Древнее племя водь занимало земли в устье реки Луги в нынешнем Кингисепском районе. Южная граница расселения води в Ленинградской области проходила около поселка Осьмино, а в Псковской в районе Гдова. Свободолюбие и верность традициям предков, сыграла роковую роль в истории этого народа. Даже в середине XVI в. новгородский епископ жалуется, что водь по-прежнему держится своих языческих верований и многовековых традиций.
Первое упоминание води в летописях зафиксировано в 1069 году, в описании нападении на Новгород. Тогда водская рать присоединилась к дружине Полоцкого князя. После поражения нападавших, в местах проживания води последовали карательные акции. Большой интерес к водским территориям был у католической церкви. Папа Александр III в своей булле конца XII в. упоминает язычников водской земли (pagani Watlandiane) как потенциальных католиков. В начале XIII века шведы и немцы силой пытались загнать вожан в католичество, что тоже сопровождалось жестокими мерами воздействия. После ледового побоища и изгнания захватчиков в 1242 году, уже Александр Невский публично казнил вожан примкнувших к войскам Тевтонского ордена.
Несмотря на то, что вожане после этого приняли православие, в 1255 г. папа римский назначает на карельские и водские земли своего епископа. Борьба за водь продолжалась и в средние века. Неоднократно на территории проживания води вторгались шведские и немецкие отряды. В 1440-е гг. немецкие рыцари увели с собой множество водских пленников, которых затем поселили в Курляндии.
В 1478 г. Московское великое княжество присоединило к себе Новгород. Тогда же в 1484 и 1488 гг. большое количество води было силой вывезено в центральные районы России, а на их место переселили русских. Однако, при всем при том было оставлено древнее новгородское деление земель на пять административных единиц, одна из них по-прежнему называлась „Водская (Вотская) пятина“.
С 1610 года на протяжении почти целого столетия Водская земля была частью Швеции. Из-за насильственного обращения в протестантство и жесткого налогового бремени многие вожане убегали в Россию. На их место шведы поселяли финнов из Юго-Восточной Финляндии, исповедовавших евангелистскую веру. Через сто лет в годы Северной войны (1700-1721 гг.) значительное количество води, по указанию Петра I было выслано в Казань.
Но на этом злоключения этого народа не закончились. Вторая мировая война также способствовала последующему сокращению численности. При отступлении немецких войск водь, финны-ингерманландцы и ижорцы, были эвакуированы в Финляндию. Возвращавшихся после войны на свои земли, советские власти расстреливали. Лишь после 1956 г. небольшие группы представителей этого маленького народа, смогли вновь вернуться на родину, но в их домах уже давно жили русские семьи.
Можно предположить, что такое „внимание“ к этому небольшому народу было вызвано не его численностью а территорией его проживания, почти тысячелетие находящейся в –приграничных землях не только по географическому, но и по религиозному принципу. Сегодня, у нас имеются такие статистические данные, по численности води:
1848 - 5148 чел.
1917 - прибл. 1000 чел.
1926 - 705 чел.
1942 - 300-500 чел.
1959 - прибл. 50 чел. (владеют родным языком - 70%)
1982 - 66 чел.
1989 - 62 чел. (владеют родным языком - 50%)
Вот такая грустная история этого небольшого и гордого народа. Гонения, репрессии и переселения привели к его фактическому исчезновению.
Восточнее води, на южном побережье Финского залива и по Неве проживало еще одна небольшая финно-угорская народность – ижора. Южной границей его обитания в наших местах было озеро Вялье. История этого народа сходна с историей води. Но гонения, репрессии и переселения коснулись их в меньшей мере. Возможно, это связано с тем, что ижорцы с самого начала были союзниками славян и предпочитали мирное сосуществование с русичами. По летописным свидетельствам в 1240 году их воевода Пелгусий своевременно сообщил князю Александру Ярославичу о прибытии на Неву шведской флотилии, а затем сам с отрядом ижорских воинов участвовал в невской битве. Некоторые историки связывают название деревни Пелково Лужского района с этим известным ижорским именем. Вполне возможно с народом ижора связано и названия реки Оредеж (в древней транскрипции Аредеж). Дело в том, что истоки рек Ижора и Оредежа находились поблизости, хотя реки текли совершенно в разные стороны. В топонимике довольно часто встречаются словесные „перевертыши“ и потому Ижора могла легко перевернуться в Аредеж. Сейчас народность ижора также находится на грани исчезновения.
Что касается чуди, самого загадочного из финно-угорских племен, обретавших на востоке Ленинградской и севере Новгородской областей, то с приходом славян, они ушли из наших мест, сначала в Вологодскую и Архангельскую области, а в средние века еще дальше – на Средний Урал, где и пропали. С исчезновением чуди связано множество легенд и преданий. Рассказывают о том, что это племя ни в какую не хотело принимать славянские законы и христианскую религию, и уходило от славян все дальше и дальше. До сих пор на Урале ходят легенды о том как „чудь ушла под землю“. Возможно, эти предания связаны с их языческим обрядом ритуального группового самоубийства, когда они сами себя хоронили заживо. Для нас такие антагонистические отношения чуди со славянами могут служить показателем больших различий существующими между северными финно-угорскими народами и южными.