Незлобин был в отпуске и поэтому мог позволить себе пить очень много, хотя себя он и в обычные дни не особенно ограничивал… Также он мог позволить себе зависнуть у друзей на сутки… Хотя и так он мог себе это позволить. Тем более был повод: у одного из близких друзей случился день рождения. Жена Оксана, конечно, ворчала на Романа, а иногда даже переставала ворчать и нагло не разговаривала. Но семья-то что? Она никуда не денется. И день рождения семьи не сегодня и не вчера, поэтому Роман позвонил вечером из гостей и сказал, что ночевать не приедет. Оксана приняла это известие с холодной благосклонностью. Она считала, что человек должен ночевать там, где бухает. В гости с Романом выбиралась редко, из сотен друзей Незлобина, посещала только несколько очень-очень близких друзей и то не всегда охотно. Незлобин подозревал, что она недолюбливает его манеру общаться с людьми, и его самого тоже по возможности недолюбливает.
Незлобин с вечера сильно наклюкался, с утра, как обычно, проснувшись, поставил легкий фильмец и принялся уничтожать запасы спиртного. Когда в доме не осталось ни капли алкоголя он вежливо попрощался, поблагодарив за гости, поехал домой, взяв по пути бутылочку пива. Он ехал и обдумывал, что будет делать завтра, да и вообще планы на неделю.
Был понедельник, дома никого не было, кроме телефона, который стал надрываться, как только Рома открыл входную дверь.
– Алле!
– Роман?
– Собственной персоной.
– Вас беспокоит Людмила Сергеевна, секретарь.
– Я вас узнал.
– Роман, ожидается поездка в Швецию.
– Завтра? – спросил Незлобин.
– Почему завтра? В апреле.
– А что завтра уже апрель?
– Роман, я очень ценю ваше чувство юмора, но я хотела спросить: вы поедете?
– А что мне это будет стоить? – поинтересовался Роман.
– Фотокарточку на вазу и то, что возьмете с собой.
– Если фотокарточка, не очень дорогая, то поеду.
– А у вас есть заграничный паспорт?
– Нет.
– Тогда нужно фото еще и на паспорт.
– А что это за поездка?
– Директор, в качестве поощрения, тем, кто работает больше пяти лет на предприятии, сделал подарок.
– Отлично. Сейчас я возьму бумажку и все запишу.
Незлобин взял листок и авторучку.
– Диктуйте, что я должен знать.
– Поездка состоится седьмого апреля. Едем на три дня. На автобусе до Финляндии. Хельсинки. Затем на пароме до Стокгольма. День там. На пароме возвращаемся. Посещаем финский город Порву. И домой, в Россию. В Шесть от Горьковской. Седьмого апреля, это суббота, возвращаемся в понедельник вечером.
– А работа?
– Значит, эта неделя начнется со вторника.
– Ура! Это так неожиданно!
– Вы сейчас в отпуске?
– Да.
– Тогда вы мне должны передать фото для загранпаспорта и визы.
– Какие?
Людмила Сергеевна диктовала, а Незлобин записывал. Надо сказать, что получалось это у него плохо. Если за трезвостью голоса он еще мог следить, то трезвость руки контролировать не получалось. На бумаге выходили каракули.
– У вас есть телефон Баулина? Он ведь тоже в отпуске?
– Да.
– Тогда перезвоните ему, спросите, поедет ли он. И перезвоните мне. Если поедет, то с него фото на визу, и если нет паспорта, то и на паспорт.
– Паспорт у него есть. Только надо узнать, не просрочен ли.
– Тогда жду вашего звонка.
– До свидания.
Рома сразу позвонил Артуру на мобильник (городской еще не подключили) и ошарашил его известием. Потом позвонил Оксане на работу.
– Здравствуй, сладкая моя.
– Ты уже опять выпил?
– Самую малость, – соврал Незлобин, он собирался протрезветь к приходу жены.
– А ты не мог остаться в гостях еще на день? Пока не протрезвеешь?
– Не мог. Там кончились трезвивательные продукты.
– И что ты звонишь?
– Чтобы ты порадовалась вместе со мной.
– Есть повод?
– Повод для радости есть всегда!
– Я в этом не сомневаюсь.
Незлобин не обращая внимания на сарказм, продолжал:
– Директор оплатил поездку в Швецию.
– Рада за тебя. Надеюсь, это будет поездка трезвенников?
– Конечно.
Незлобин свернул разговор, посидел у телефона и пошел спать.
Вечером, когда Оксана вернулась, Роман дрых. Около десяти встал, поздоровался, попил и улегся обратно. Подошел сынишка.
– Папа, я пришел со школы и тебя будил.
– И как?
– Ты не проснулся.
– Я очень устал. Празднование дней рождений – тяжелее работы.
– Давай в нарды сыграем.
– Ты время видел?
– А что время? Детское.
– А ты читал сегодня?
– Нет.
– Вот видишь: время детское, сегодня не читал – все против тебя. Ну ладно, давай сыграем. Только ты меня постоянно обыгрываешь.
– Так даже интересней.
Оксана принесла бумажку.
– Ты здесь что-то записывал.
– Я? А что?
– Откуда я знаю. У телефона лежала.
– Да? Это не мой почерк!
– Хватит придуриваться, это твой почерк, только ты мог что-то записывать.
Незлобин в недоумении уставился на листок, исписанный каракулями.
– Узнаю, это мой почерк. Но писал я, кажется, по-английски.
– Ты хоть помнишь, что в Швецию едешь?
– Припоминаю…
– Или это шутка.
– Все натурально. Вот видишь, написано: Щвеция. Отправляемся от Горьковской в семь утра. Седьмого… Судя по всему марта. Вот видишь эту буковку «м»…
Рома предъявил жене бумажку.
– Вот, видишь?
Оксана вгляделась в написанное.
– Извини, я в твоих правильных китайских каракулях не понимаю.
– Ну и ладно. Еду в Швецию. Витька, играем?
Седьмое марта подкралось быстро. Роман передал фотки Людмиле Сергеевне через начальника производства, благо тот жил рядом. Людмила Сергеевна прозвонила, сообщила, что паспорта и путевки будет у экскурсовода, раздаст она их в автобусе.
Незлобин радовался, что они уезжают перед восьмым марта. Он жутко не любил этот праздник. Не любил обманывать близких женщин, говоря, что они самые красивые, самые любимые. В производственном коллективе врать легче.
Он созвонился с Баулиным, договорился, где они встретятся и что возьмут. Полседьмого, седьмого марта на Горьковской они встретились. Вдвоем. Больше никого.
До без пятнадцати семь курили не нервничая, курить нервничая, начали около семи.
– Рома, может, ты что-то перепутал? – спросил Баулин.
– Ну как же перепутал? – возмутился Незлобин и достал бумажку с каракулями. – Вот, смотри, здесь все записано. Вот это слово, похоже на Горьковскую.
– Ну, ****ец! – беззлобно уронил Баулин.
– Вот это семь. Значит седьмого в семь, – почти уверенно заверил Незлобин.
– Предположим, что эта цифра семь. А что это очень похожее на шесть? И тебя не смущает, что должно быть два числа. Число месяца и время отъезда?
– Действительно, – уже не уверенно произнес Рома. – Одно число я мог записать прописью, но если это шесть, значит, они отъехали в шесть. Сейчас берем тачку и догоняем.
– Ну, ****ец, – добродушно повторил Артур. – С тобой не соскучишься.
– Странно, что никто не позвонил. Мобильник-то вот он.
– А может, ты что-нибудь перепутал?
– Вот, – Рома снова ткнул бумажку Баулину. – эта буква «м», значит март.
– Эта буква может оказаться любой буквой алфавита.
– Да она немножко похожа на другие буквы…
– А может, метро, или май!
– Может и май, – со вздохом согласился Незлобин, вглядываясь в написанное.
– Это было в мартобре…
– Плакала Швеция, – совсем скис Рома. – Сейчас я позвоню и все узнаем.
– Давай.
Незлобин набрал номер Людмилы Сергеевны. Ответил ее заспанный голос.
– Здравствуйте, Людмила Сергеевна, возникла необходимость, поздравить вас с восьмым марта.
– Что такая за необходимость седьмого марта в семь утра?
– Да. Скажите пожалуйста, а вы уже в Швеции?
– Нет. Я еще дома, а в Швецию мы собираемся через месяц.
– А я так скучаю по Швеции.
– Видно, что очень скучаете.
– Значит, мы собираемся седьмого апреля?
– Да, в шесть часов.
– А я уже здесь.
– В Швеции? – не поняла Людмила Сергеевна.
– На Горьковской. Готовлюсь к отъезду.
– Что-то рановато.
– Боюсь опоздать.
– Вы перепутали время?
– У меня старческий склероз. Извините, Людмила Сергеевна за столь ранний звонок. Вы меня успокоили. А то я думал, что меня забыли.
– Вас забудешь…
– С наступающим вас праздником! До свидания!
Артур улыбался:
– Ну ты дурак, Ромка.
– Здравствуй, Швеция! – воскликнул Незлобин и сообщил, – Отъезд через месяц. А это была генеральная репетиция.