В аспирантуре все его снова звали Сашка. Он расцвел, чувствуя себя опытнее всех. Настоящие асы уже трагично ушли, а те, кто ездил по командировкам ... Разве они могли знать производство так, как узнал его он почти за шесть лет заводского труда, который потом был высоко оценен правительством. Там он был всеми уважаемым Александром Васильевичем и знал наверняка, что случай с подводной лодкой только прибавил ему веса настоящего инженера. Вины ни на нем, ни на начальниках его отделений, ни на сменных мастерах, ни на бригадирах и ни на рабочих НЕ БЫЛО!
Как хорошо не чувствовать вину!
И как хорошо работать в той области, которую сам открыл, начал и развил! Это он говорит о своей научной теме.
Сашка начал работать в новой области: области, многие вопросы которой примыкают к столь модным сейчас наукам. Он тогда не понимал, что работает в области, которой дано интригующее название, в том числе и Хиточи Ватараи.
А тогда он поражал всех заумными уравнениями и представлениями. Как и раньше он работал на износ. В лаборатории его можно было застать с утра до ночи. Такими же фанатиками оказались и его ученики.
Дурное событие, которое можно рассматривать, как предупреждение, ожидало Александра впереди. В результате этого случая Александр чуть было не потерял старшего сына десяти лет отроду. Случай произошел в Эстонии на Чудском озере. Было ли случившееся действительно предупреждением? Если да, то мы совсем не умеем общаться со своей судьбой, хотя она не шепчет, а кричит!
Места в Эстонии чудесные. Быть может, эстонцы не любят русских за их несобранность и нечистоплотность. Александр Васильевич сравнивал два места Нарву и Иван-город, которые находятся так близко друг к другу, отделенные только мостом через реку Нарву. На своих лекциях Александр Васильевич говорил, имея в виду чистоту мест и опрятность ведения хозяйства двумя народами:
- Сбросьте меня ночью с завязанными глазами с самолета между Россией и Эстонией, например, в районе городов Нарва и Иван-города, я в полной темноте и тишине в течение нескольких минут разберусь, на чьей я территории - говорил Александр Васильевич, а студенты хихикали, когда он начинал описывать признаки, по которым он произведет идентификацию.
Думал ли Александр Васильевич, что в 31 год он приобретет друга Сергея, который вдруг исчезнет, когда он будет нужнее всего – в период тяжелой болезни Александра.
Сергей, быть может, только на несколько лет был моложе Александра. Вот эта близость возрастов, взаимная тяга и понимание подружили их. Последний раз Александр видел Сергея в год смерти своей матери, т.е. девять лет назад. И, после их прекрасной встречи Сергей пропал, не оставив адреса. Александр знал, что Сергей переезжал из Ярославля в Санкт-Петербург, куда его занесли из Силламяэ печальные события развода с женой, новая женитьба и рождение сына, в котором он души не чаял.
Во время преддипломной беседы Сергей честно признался Александру, что не следует рассчитывать на увлеченность дипломника работой. Сергей действительно не интересовался предлагаемыми проблемами – его увлекала история, как и умершего родственника Борщевского, чью мемориальную доску можно видеть в известном историческом комплексе “Коломенское” в Москве.
Когда-то Сергей, проучившись два года в том же институте, покинул его и стал бороздить моря и океаны простым матросом. В частности, он ходил на Кубу сразу после Карибского кризиса на торговых судах. И видел то, что видел Александр Васильевич, т.е. множество торчащих под сетками ракет “земля-воздух” по всему побережью острова. Эти ракеты, по соглашению с США, Куба могла держать в боевой готовности.
Александр перебрал множество вариантов возможных тем дипломной работы, и на одну Сергей нехотя согласился. Эта тема была настолько детективно-увлекательной, что Сергей уже через месяц бежал в институт, как к любовнице. Работа получилась красивой и захватывающей.
Только такая нетривиальная тема могла захватить Сергея. Оказалось, что он вообще-то любит нетривиальное. Это показала последующая работа Сергея технологом, сначала цеха, а потом всего завода в городе Силламяэ (в Эстонии). Такой работе Сергей отдавался нацело. Такую работу он нашел и в Петербурге.
Этот год вообще был памятен обилием событий у Александра Васильевича. Во-первых, он защитил докторскую диссертацию, во-вторых, он выезжал в Бельгию для участия в конгрессе, в-третьих, это был год Олимпийских игр в Москве, в-четвертых, он должен в начале сентябре ехать в Чехословакию и, наконец, у него должен в конце октября родиться сын. При этой мысли у Александра Васильевича внутри что-то ёкало, и он становился задумчивым.
Удачно было то, что ему в который раз позволили приехать в Эстонию с сыном. В связи с его частыми приездами, пошел даже слушок, что Александру Васильевичу так нравится отдыхать в Силламяэ, что он не променяю этот прибалтийский городок ни на какой южный.
В Силламяэ действительно было хорошо: и ягоды, и грибы и добрые люди. Особенно ему нравилось уходить подальше от города в хвойный лес, который подступает вплотную к морю. Море здесь теплое, все в валунах, на которых они с сыном лежали, и грелись на солнце, как моржи. Красота здесь не русская: даже в солнечный и жаркий день от моря идет прохлада. Возьмешь с собой еды и иди в такие места. Только не забудь убраться за собой, не оставив ни соринки. И мусора действительно не было видно нигде. Александр так люблю эстонцев за аккуратность. И, когда мне говорят о них что-нибудь плохое, я всегда вспоминаю их чистое побережье и наши кучи мусора в лесах Подмосковья.
На Степаниде (так Сергей называл свой мотоцикл с коляской) мы посетили чудесное место – Тойла, которое было любимым для русских поэтов, например Игоря Северянина. Пересекли железную дорогу, ведущую к Кохтла Ярве, и поехали почти перпендикулярно ей и шоссе, которое ведет в Санкт-Петербург и в Таллинн. Проехали, находящийся вдали дороги, поселок Мяэтагузе, и поселок Ийзаку – на самой дороге. Еще 20-25 километров красивейших мест через хвойный лес и ты оказываешься на берегу Чудского озера. Какой чистый лес, какой чистый прибрежный песок, какая чистая благодать...
Не стали отъезжать далеко. Везде можно было найти костровища и приготовленные дрова. А ниже, метрах в ста начинался пляж.
Чудское озеро. Место описываемых событий.
Мужчины играли в преферанс на песке, женщина и девочка гуляли по берегу и далеко ушли, а сын Александра занимался надувной лодкой. И никто ничего против его занятий не имел. Нам было хорошо известно мелководье Чудского озера после вчерашней удачной рыбалки, когда, чтобы поймать что-нибудь пришлось уплывать с Сергеем чуть ли ни на километр от берега. Сын Александра знал это и совсем не боялся играть с надувной лодкой вблизи берега.
Дул небольшой ветерок вглубь озера. После вчерашних ливней, когда Александр с Сергеем спасались на лодке под пленкой, сегодня был совершенно ясный день.
Преферанс - очень заводящая игра, чтобы все время поглядывать за сыном. И вдруг, когда Александр неудачно сел на мизере, он все же обратил внимание на то, что сына нет. Вглядываясь в даль, он в отблесках воды все же рассмотрел надувную лодку. Но у борта, повернутого к берегу никого не было...
Жар ударил Александру в разгоряченный мозг. Он вскочил и, как ошпаренный, кинулся к лодке, крича, только одно слово - имя сына! Он кричал, но получалось: “Ад!”. Александр испугался такого произношения. Он стал кричать: “Лад”. Это слово также легко выкрикивалось, и он стал использовать такие позывные.
Но лодка упорно удалялась от берега, уносимая легким ветерком вглубь озера. Сына не было видно и, что будет там, за лодкой, сказать трудно. Александр бежал, плыл, опять бежал, если под ногами виднелось дно. Потом только плыл. Сердце выскакивало из груди, страх за сына мешал кричать. Да и громко ли можно кричать, когда плывешь. Подобное ощущение иногда бывало во сне, когда ты кричишь, но крика не слышно. Так было и тогда, когда ему говорила отрезанная голова: “Помоги” и “Верь”. Александр уже стал забывать о существовании этих двух магических слов.
Когда это было?!
- Вспомнил. Тогда ... не в первый уже раз ... опять отрезанная голова – стучало в разрывающейся голове Александра.
Наконец он стал догонять лодку. И когда совсем догнал, то увидел с другой стороны лодки испуганного сына, иногда достающего ногами до дна, а иногда нет. Он держался за веревку, опоясывающую лодку. Еще бы одна партия в преферанс и сын совсем не смог тормозить лодку. Когда Александр представил эту картину, жар снова бросился в голову.
Спокойней Сашка, спокойнее! Вёсел нет - они на берегу.
Посадил сына в лодку. Пальцами ног он доставал дно, а сын уже давно перестал доставать. Александр начал время от времени кричать: “Сергей!”, но у него получался не крик, а какой-то хрип. К тому же надо было перемещать лодку к берегу. Борьба долго бы длилась, если бы Сергей не понял (по валяющимся на берегу веслам), что с его гостями случилось что-то неладное. Когда он попросил людей другой лодки помочь Александру, дело быстро пошло на лад. Александр поблагодарил эстонцев и стал успешнее толкать лодку к берегу.
Первым действием была пощечина, на которую сын даже не обратил внимание. Оставил сын без ответа и вопрос - зачем он бросил вёсла на берегу.
На обратном пути в Силламяэ Александр Васильевич попросил остановиться у русского женского монастыря. Машина спешила и покинула нас. Сергей отлучился по нужде.
Встретив на улице какого-то служителя церкви, Александр Васильевич рассказал ему историю, случившуюся на берегу Чудского озера. Служитель церкви посоветовал поставить свечку и поблагодарить господа бога.
Второй раз Сашка, который теперь уже чаще был Александром Васильевичем, искренне молился: первый раз в пять лет во время грозы, а второй раз – здесь в Эстонии. С тех пор Чудское озеро для Александра – святое место, а привидевшаяся отрезанная голова приобрела смысл знака Всевышнего. Если взрослый сын прочтет эту повесть, он должен рассказать своей жене, как далеко от жизни были ее муж и отец мужа в конце июля 1980 года. И как жаль, что она не увидит этих мест.
Женский русский монастырь на обратном пути в Силламяэ, где Александра Васильевича поняли и помогли поставить свечу