Я отдаю себе отчет, что гипотеза
о полевых формах жизни, изложенная
майором ФСБ – героем рассказа –
не укладывается в доктрину ни одной
христианской конфессии.
Это не моя гипотеза, а майора.
Претензии об искажении
Благой вести Христа – к нему.
Автор
Не буду точно указывать место событий, чтобы не ринулись туда любознательные и отважные граждане. Скажу только: недалеко это от моего поселка и легко доступно. Много раз, в разные времена года, но всегда между часом и двумя ночи я любовался там полетами неопознанных летающих объектов. Светящиеся странным, несколько напоминающим лунный, светом они всегда взлетали из одного и того же распадка. Иногда бесшумно, а бывало, издавая слабый звук, не громче стиральной машины. Формы - самые разные, но чаще всего приходилось наблюдать гигантские цилиндры с пропорциями, как у папиросы «Беломор». Часть, что с табаком, светится, а остальные две трети длины темные, с трудом различимые на фоне черного неба.
Всегда возникала трудность с оценкой размеров этой "беломорины". Могу сильно ошибиться - ну, может быть, метров пятьдесят. Медленно поднявшись метров на сто, объект всегда замирал на несколько секунд, а затем со сверхъестественным ускорением скрывался за горизонтом. Иногда с одного конца цилиндра исходил этакий сноп тоже странного и не поддающегося описанию света, напоминающего конус, какой вырывает из темноты автомобильная фара, только расчлененный на множество отдельных лучей, как натянутых нитей.
Узкий распадок с крутыми склонами и с небольшим ручьем внизу многократно подвергался днем моему тщательному обследованию. Ничегошеньки, что можно было бы хоть как-то связать с ночными стартами, не находилось. Пробовал спуститься сквозь густой стланик вниз к часу ночи и ждать взлетов у ручья, но тогда ничего не взлетало - тихо, темно и скучно.
За два года раз восемь видел потрясающую картину сверхъестественных полетов. Столько же раз прочесывал распадок вдоль и поперек и три раза дежурил ночью у ручья. Ни на волосок не продвинулся в понимании сути происходящего, как и тысячи других очевидцев подобного на планете вместе со специальными отделами по изучению этих явлений в составе спецслужб разных стран, честно напрягающих интеллект в бесплодном стремлении хоть что-нибудь понять.
Тридцатого августа снова бродил внизу у ручья и подстрелил маленькую уточку-чирка. Положил птицу в полиэтиленовый пакет из-под бутербродов и отправил в рюкзак.
Дома уточку не нашел. Измазанный маслом пакет с прилипшими крошками хлеба и мелко нарезанного укропа на месте, а чирка не было.
Точно зная, что до белой горячки и галлюцинаций мне еще надо потрудиться, все-таки заподозрил в себе этот недуг. Не подтвердился диагноз - к маслу прилипли несколько крохотных сереньких пуховых перышек. Бутерброды с перьями не едят люди даже с расстройствами психики.
Мысль, что мистическое исчезновение чирка и полеты гигантских "папирос" как-то связаны, непрерывно свербела голову и не позволяла трудиться с высокой производительностью в районной газете. Неприятности на работе благополучно и справедливо разрешились моим увольнением с устной формулировкой редактора: "Иди отсюда и никогда больше не приходи".
Появилось достаточно времени для изучения аномальных явлений. Правда, уже без бутербродов, но зато с изобилием выросшего за лето укропа.
Через две недели после истории с чирком снова нарисовался на своем постоянном месте, на вершине небольшой сопки, один из склонов которой образует загадочный распадок.
Вечерело. Ночью решил снова подежурить внизу у ручья, а пока зажарить на вертеле такого же чирка, добытого при подходе к подножью сопки в лужице. Любопытно, конечно, было бы снова отнести его домой и посмотреть, что будет, но очень хотелось есть, а в рюкзаке только соль и тот самый укроп, не содержащий белков, жиров и углеводов, в чем давно уже успел убедиться по личным ощущениям.
Уточка жарилась, я махал кепкой над алыми углями, не позволяя им поблекнуть. Ворона уселась неподалеку на дереве и с любопытством разглядывала мой бивуак. Я показал ей язык, птица утратила прежний интерес и с большим вниманием уставилась куда-то в сторону. Проследив за ее взглядом, увидел сильно подергивающиеся вершинки кустов, а следом услышал треск сучьев под ногами или лапами. Кто-то ломился через заросли строго в моем направлении. «Если медведь, ясно - сумасшедший. Нормальный должен двигаться противоположным курсом, подальше от запахов дыма, человека и пороха» - подумал я и извлек из подсумка два пулевых патрона, но вставить в стволы не успел - сквозь кусты увидел камуфляжный костюм.
Вышел мужик, как мужик, молодой и крепкий. Показалось немного странным - ни ружья, ни ведра под ягоды, ни рюкзака. Веселый, улыбается:
- Не стрелять! Свои.
Я тоже заулыбался, переломил, как положено, ружье с пустыми стволами, положил рядом и сочинил подходящий ситуации ответ:
- Не буду, передумал.
Поздоровались, и человек задал более чем странный вопрос:
- Укропу хочешь? - глаза смеются, и издевка какая-то в интонации, но веселая, доброжелательная.
«Спокойно. Вопрос, конечно, случайно совпал с обстоятельствами. Сейчас все разъяснится. Мужик, видать, тоже с одним укропом по тайге бродит».
- Конечно, хочу. Давай сюда. Сейчас мы его с чирком умнем. Только хлеба вот у меня совсем нет.
- Хлеба точно нет, а укропа в рюкзаке целый веник.
Было от чего прийти в замешательство - никто не мог знать содержимого рюкзака. Как ни напрягался, размышляя, где мужик мог туда заглянуть, все время выходило - нигде.
Тут еще подвалило загадок - человек в "камуфляжке" произнес:
- Не пугайся. Я с добром к тебе. А про укроп начал, чтоб ты убедился в моей осведомленности и поверил: эту утку есть нельзя. Исчезнувшую из рюкзака две недели назад тоже нельзя было есть. Это я у тебя ее изъял. Удивительно! Вокруг полно чирков, а ты дважды подстреливаешь единственного не годящегося в пищу.
- Почему их нельзя есть?
- Это искусственные птицы из синтезированного вещества с отличной от природных биологических тканей структурой молекул. И атомы некоторых элементов замещены. Мы не знаем, как поведет себя человеческий желудок.
"Здрасьте! Со свиданьицем с душевнобольным! Однако не похож нисколько. Да и откуда знает про укроп и про первого чирка? Уж не из "беломорины" ли парень?»
- Кто ты? И кто это "мы"?
- Я расскажу. Для этого и подошел. Нам понравилось твое упорство исследователя, и меня начальство попросило поговорить с тобой и кое-что рассказать. А утку можно было бы выкрасть и незаметно, как ту первую.
- А как ты ее увел?
- Это очень просто. Помнишь, ты у озерца собирал голубику в рот? Затем улегся на мох и уснул минут на десять. Ружье к себе прижал, а рюкзак в трех метрах на кочке. Вот я и подошел бесшумно по мху. Нельзя было допустить, чтоб ты с уткой ушел. Опережая вопрос, скажу: мы тебя каждый раз просвечиваем вместе с рюкзаком, когда здесь появляешься. Как в аэропорту содержимое чемоданов просматривается. Ты всегда проходишь во-он между теми валунами гранитными, а в них оборудование для просветки замаскировано. Отсюда шутка с укропом. Устанавливали не для этого, конечно... Но для другого не пригодилось... Извини, - работа такая.
- Что за работа? - я уже не подозревал собеседника в сумасшествии и начал догадываться, что он тоже занимается "папиросами", только профессионально.
- Я сотрудник ФСБ. Мы уже два года на этом месте трудимся и ничего не наработали - одни гипотезы. То, что я расскажу, не является государственной тайной. Работаем вместе с американцами, и скоро некоторые, более чем скромные, результаты наших наблюдений появятся в мировой печати. Нам, конечно, известно, что ты публикуешь некоторые свои материалы в местных газетах. Знаем так же, что они слабые. После разговора со мной ты сможешь написать нечто очень интересное. Вот одна из гипотез, пытающаяся объяснить происходящее здесь.
Наша группа каждую ночь наблюдает активность так называемых "полевых форм жизни". Тебе это пришлось видеть восемь раз. Существа, создавшие эти загадочные объекты, управляющие ими и обитающие в них, не материальны. Впрочем, материальны, конечно, если поля, из которых они состоят, - материя. Дело в том, что не существует на Земле приборов, способных хоть как-то регистрировать их наличие. Магнитное или электрическое поле можно обнаружить и измерить его напряженность, хоть мы и не ощущаем их своими органами чувств. А эти никак не поддаются регистрации. Представь себе очень много замкнутых магнитных полей размером каждое, скажем, с человека. А теперь представь, что они разумны и несравненно дальше нас продвинулись в техническом прогрессе. Наконец, вообрази: мы никак не можем их обнаружить - не существует для этого прибора. Мы двигаемся сквозь, не замечая их и не мешая им нисколько.
С легкостью они могут перемещаться внутри любого плотного тела, например, сквозь планету Земля, со скоростью близкой к скорости света. Переместиться к солнцу и попутешествовать внутри светила для них, что твоему чирку перелететь до соседней лужи. Кстати, о чирке. Единственное материальное произведение этих существ - чирок, которого ты намереваешься съесть. Он всегда только один и далеко не отлетает. Мы таких пять штук подстрелили, и всегда появлялся новый. Он непрерывно излучает в дециметровом диапазоне частотно-модулированный сигнал, поэтому легко отличим от природных собратьев. Информация, содержащаяся в сигнале, расшифровке не поддается. Спектральный анализ тканей птички дал потрясающий результат: органические молекулы не содержат углерода. Каждую весну "ребята" из "папирос" выпускают такую птаху. А в октябре она куда-то исчезает - резко обрывается сигнал, и мы ее перестаем пеленговать. Съесть ее, может быть, и можно, но на всякий случай лучше этого не делать. Таинственные взлетающие объекты тоже образованы никак не регистрируемыми полями. Только в середине ночи и из строго определенных позиций они становятся видимыми, а иногда и слышимыми. Наша группа дежурит в одной такой точке в специально оборудованном и замаскированном бункере. Мы каждую ночь наблюдаем картины взлетов. Ты же только восемь раз случайно оказывался в местах, откуда их можно видеть.
Среди многих видов солнечных излучений с различной физической природой есть открытые уже, но не понятые еще человечеством. Одно из них обладает любопытнейшим, на первый взгляд, противоречащим закону сохранения энергии свойством. Пронизывая материальные преграды, эти лучи не ослабляются, а наоборот становятся интенсивней, захватывая каким-то образом и вовлекая в свой поток микрочастицы или микрополя из внутриатомной структуры вещества. В середине ночи эти посланцы космоса пронизывают земной шар по хорде, близкой к диаметру, т.е. максимально большое расстояние проходят сквозь плотное вещество Земли и приобретают большую интенсивность. Этот многократно усиленный лучистый поток делает объекты, о которых мы говорим, видимыми. Поэтому только в середине ночи на них можно поглазеть. Усиленные лучи как бы проявляют инородные остальному пространству сгустки энергии - поля непонятной природы.
Недавно ты сидел ночью у ручья, а мы разглядывали тебя через прибор ночного видения. Взлетающие объекты четырежды прошли сквозь твое тело и не были тобой замечены. Глазами не мог видеть - точка наблюдения не та. С этого места, где сейчас сидим, увидел бы все четыре. Мы предполагаем, что взлетают они круглосуточно с шагом восемь-десять минут. Пока мы тут разговариваем, взлетел один или два, но никак невозможно это днем увидеть.
- Ты можешь назвать себя для очерка, который я собираюсь написать?
- Майор ФСБ. Кандидат физико-математических наук, фамилию в таких случаях у нас говорить не принято.
Майор помолчал, сидя на бревнышке и ковыряя прутиком землю под ногами. Посмотрел в лицо, будто соображая: говорить - не говорить. Опять поковырял землю, затем повернулся ко мне и продолжил:
- А сейчас ты мне перестанешь верить... Этот загадочный поток лучей от солнца пронизывает непрерывно каждого человека Земли - как бомжа, так и президента - и так же непрерывно уносит куда-то, кому-то и зачем-то абсолютно полную информацию о морально-этическом уровне его мыслей, поступков, действий. Поясню, что значит "абсолютно полную". Брошенный тайком в подъезде окурок не останется лучами не замеченным. Позлословил, солгал, украл, предал, убил... Все до одного "подвиги" оцениваются по какой-то отрицательной шкале, уходят с лучами и где-то накапливаются.
Есть и положительная шкала. По ней оцениваются и тоже уносятся в космос противоположные мысли и поступки. Очень интересно, что человек, совершивший нечто чрезвычайно благородное, но захотевший, чтоб об этом узнали окружающие, много потеряет в оценке своего поступка, хотя она и останется положительной.
По одной из гипотез, люди, умирая, освобождаются лишь от крайне неудобного тела, а сознание трансформируется в то самое поле непонятной природы. И жизнь продолжается, только уже в несравненно более привлекательной полевой форме. И тем она там привлекательней, интересней и радостней, чем больше преобладает сумма положительных оценок над суммой отрицательных. Очень часто получается отрицательный баланс. Тогда сознание не переходит в полевую форму - оно гибнет вместе с телом. "Наказание за грех - есть смерть", - закончил майор монолог библейским изречением.
- Такого наговорил... Ну, полевые формы жизни - штука, известная из фантастики... А ты меня не разыгрываешь?
- Если разыгрываю, все равно скажу, что не делаю этого. Зачем же самому губить розыгрыш? - опять заулыбался визитер и встал, чтобы попрощаться.
- Идти надо, скоро смена приедет, мы по неделе дежурим.
- Как она по сопкам приедет?
- Машина к повороту трассы подъезжает, час хода отсюда.
Мы попрощались. Уже вдогонку я спросил лукаво:
- Значит, два часа в бункере никого не будет?
Мне понравилась быстрота реакции - обернувшийся ответить майор уже смеялся:
- Нет. Машина ждет на трассе. Вначале придет смена, затем мы покинем бункер. Да и не найдешь ты его. Я поговорю с начальником - может быть, мы покажем тебе, как работаем. Приходи на следующей неделе,
С тех пор в том месте не был. Навалило снега. Мой сарай сильно обворовали вполне разумные с виду существа. Я знаю этих людей. Даже если человек, назвавшийся майором, меня и разыграл, все равно их очень жаль - не ведают, что творят. Унесли, в частности, и охотничьи лыжи. А весной, когда растаял снег и просохло, я переехал жить в Магадан и вот уже несколько лет не соберусь посетить тот примечательный распадок.
Можете не верить, но окурки в подъезде не бросаю - завязал. И врать стал меньше. В этом рассказе, например, совсем нисколько.
Александр Румянцев