Книжка картинка
Эпиграф:
«Решаю непременно каждый день писать, ничто так не утверждает в добре, это лучшая молитва».
Л. Толстой
*
Вчера мы с Мяфой, видели неопознанные летающие объекты. Три штуки. Они медленно и красиво пролетели над нами, светясь. Мяфа сказала, что это инопланетяне изучают нашу жизнь. А чего ее изучать?
В трамвайном депо, где я работаю слесарем, инопланетяне свободно разгуливают вдоль смотровых канав и про нашу жизнь знают все.
Реестр аномальных явлений:
1. НЛО в вечернем небе.
Как тонка грань, отделяющая гражданина от бомжа. Выкинул паспорт, ключи от квартиры, завернулся в хламиду и вот – ты уже философ. Может, я тоже поменяю смотровую яму на помойную. Примерю романтические одежды, как свойственно людям с незаконченным высшим образованием.
Когда я ухожу на работу, Мяфа говорит, чтобы я не совал руки, куда не следует и
уворачивался от падающих гаечных ключей.
*
Если за водкой идти далеко, приходится сразу брать много. И пить, Ерофеев это называл – немедленно. Чем у нас слесаря и занимаются.
А еще мы с Витей делаем игру «Собери трамвай». Или, разбери вагон до винта. У нас там будут монстры и вредители – начальство всевозможное. И штрафы в виде лишения премии и увольнения по статье.
Академик Козырев, хотел время поймать с помощью зеркал. И заставить его работать, как двигатель. У нас эту проблему уже решили. Работаем не останавливаясь. Все время.
А еще я люблю сидеть на автобусных остановках. Разглядывать людей и проезжающие мимо автомобили. Или бродячих собак. Хорошее занятие – разглядывать собак.
А на работе, я хожу вдоль вагонов и клюшкой по колесам стучу. И знать не знаю, что меня ожидает в ближайшем будущем.
*
В отличие от Мяфы, которая будущее, мало того, что предсказывает, но еще и планирует. И рассуждает о карме имени. Например, почему все алкоголики – Коли? А Иннокентии, обязательно, артистические натуры?
Я однажды был в Берлинском зоопарке и видел там пингвинов. Неподвижных. Стоят, как мертвые.
Утором у проходной мне сказали – поздоровайся с пацанами, интеллигент. Трое гоблинов, выдающих себя за арестантов.
-- Быковать будешь на кичмане – ответил я, как учили, и пошел дальше .
Мне нравится слово – пантограф. Однажды водитель в книжке поезда написал – пантограф не достает до провода, десять-двадцать метров. Имея в виду провалы путей, на которых пантограф отлипает от провода и вагон катится по инерции.
*
Гоблины были правы. По прошествии лет, выяснилось, что я мягкий интеллигент, а не суровый супермен.
В выходные мы с Мяфой ездим в сад. Некоторые называют это – дача. Я до сих пор путаюсь в терминах. На даче, или в саду у нас хорошо. Есть посадочный круг для летающих тарелок, место, где я осенью жгу ветки. Сосед Семеныч, мелкая сволочь и известный эзотерик. Подружка Ирка и ее сын Маугли.
Образ жизни Семеныча, вызывает у меня острую зависть. Он осуществил мечту. Живет в избушке, возделывает огород. Зимой катается на лыжах и ворует у нас дрова. Летом принимает гостей и отдельных дам. Производит впечатление человека понявшего смысл.
Позавчера Семеныч привез к себе на участок журналистов. Девочку и мальчика с камерой. Долго им что-то втирал, а потом отправил к нам. Рассказав, что мы выращиваем виноград. Я летом беседку сделал, такой стенд ажурный. Он красиво зарос плетями виноградными и плодоносит.
Мяфа страшно обрадовалась, увидев корреспондентов, и сразу стала давать им интервью. Состоящее из ценных советов по уходу за растениями и детьми. Девочка давила на кризис, Мяфа переводила на настурции. Девочка сказала – мы перемонтируем. Мяфа ответила – отфотожопьте меня под Анджелину Джоли.
*
Тут захотел себе купить следующие жизненно необходимые предметы:
Кроссовки;
Стул;
Бритву;
Часы
и
Брючный ремень.
Мяфа спросила:
-- Ты чего, ебнулся?
А Маугли, который был нам вручен для воспитания, сказал:
-- Это хорошие вещички.
Маугли, вообще, воспитывают все кому не лень. Это не ребенок, а экспериментальная площадка. Его мама, подружка Ирка, очень занятая женщина. Бьется в одиночку с кризисом жанра.
*
Лето еще впереди, а мы уже расстраиваемся, что оно скоро кончится.
И правильно делаем, лето пролетает со свистом, не задевая нас крыльями, как задевало в детстве. Мало того, что задевало, так еще и било по голове, недаром все возвращались в школу, как будто жизнь прожили.
Один Маугли колбасится, как ни в чем не бывало. Раздобыл где-то мяч и лупцует его с утра до вечера. Норовя заехать в стекло соседу Семенычу. Маугли по национальности – бурят. А его мама Ирка – нет.
Мяфа со своим огородом не дает покоя ни себе, ни окружающим. Покупает рассаду, консультируясь с продавцами до взаимного посинения. Высаживает на подоконнике, проращивает в банках, отвозит в сад и трепеща ждет урожая. Говорит – пока растет, можно время наблюдать, чтобы лето таким коротким не казалось. Сидим наблюдаем, я за весь день ничего не заметил – грядка как грядка, без изменений.
*
Мяфа говорит:
-- Ты когда в Интернете, хотя бы есть не просишь. Иди. Побудь там.
-- О!
-- Ты о чем, вообще, думаешь?
-- Ни о чем. Я не думаю, я прихожу с работы и смотрю в окно, а думать – не думаю.
-- Это хорошо.
Потом мы поехали в сад, где встретили Семеныча, который интриговал около костра. А его молочная подруга с автомобилем Ситроен, накрывала стол на четверых.
Семеныч, как известный эзотерик, консультирует народ за деньги и за еду. Вот они и готовились к консультации.
Еще он по руке гадает и подружка Ирка, имела неосторожность попросить его предсказать ей судьбу. Семеныч предсказал. Ирка расплевалась с ним на две недели. Помирил их, укусивший Семеныча клещ.
Дружок Ирки – Степа, обещал убить Семеныча за поруганный образ. А Маугли сказал мне:
-- Ты мне первый друг, Степан – средний, а Семеныч – низкий.
*
Маугли исполнилось семь лет. А познакомились мы с ним, когда ему не было двух. Ирка держала его на руках и очень устала. Я сказал – давай подержу, взял Маугли на руки, он посмотрел на меня и лизнул в нос. С тех пор я его зверски полюбил. А он меня.
Мяфа говорит:
-- Ирка звонила, Степа ушел в запой.
-- И чего?
-- Просила меня опытом поделиться.
-- Не смешно.
Отовсюду говорят про кризис, мой друг Саня:
-- Как дела?
-- Нормально.
-- Конечно, тебя кризис не коснулся, как не было денег, так и нет.
Может оно и к лучшему, что их нет, а то последняя зарплата, заставила меня открыть рот и ходить матерясь вдоль Депо. Моих товарищей поразило сочетание малокультурного мата с явно литературной основой моих речей. Так и не удалось до конца выдавить из себя интеллигента. Хотя давил по капле, а окружающие помогали.
*
По городу катаются БТРы и БМПэшки, готовятся к параду. Над броней торчат головы механиков-водителей, молоденьких солдатиков в огромных черных танковых шлемах. Я такие машины красил в армии, с помощью компрессора. Ходил весь перемазанный краской с ног до головы. Мяфа мне не верит.
Подружка Ирка переезжает вместе с Маугли жить к Степе. Надеется побороть Степин алкоголизм, характерный продолжительными запоями на нервной почве. Этот Степа, как чуть-чуть расстроится, тут же начинает бухать без остановки. Очень впечатлительный. По малейшему поводу достает бутылку. Без повода, он ее, вообще, не убирает.
Ирка с утра бежит в аптеку за лекарством для Степы и Маугли. Потом делает им уколы, потом готовит еду и идет на работу. А работает она охранником на проходной военного завода. Смотрит, чтобы рабочие оружие не выносили с предприятия. Хотя сама без оружия.
*
Маугли умнеет на глазах. Сегодня спросил у меня:
-- Ты сколько зарабатываешь?
-- Маугли, отстань.
-- Значит мало.
Даже дети догадываются.
В выходные поедем на дачу, и я собираю сумку. Сунул туда четыре книжки, Мяфа спрашивает:
-- На фига столько?
-- А что?
-- Брось свои еврейские штучки, отвечай на вопрос.
-- Читать.
-- А кто будет грядку под топинамбур копать?
-- Маугли.
Еще положил белую рубашку и классические брюки.
Мяфа говорит:
-- Ты что ненормальный? Зачем тебе не огороде брюки парадные?
-- Хочу как Пастернак, быть гениальным дачником, во все белом.
-- А все остальные в говне? На контрасте работаешь?
Пакую ноутбук, Мяфа:
-- Только через мой труп!
Слишком большая жертва, поэтому распаковываю ноутбук.
*
У нас есть домовой, он, иногда прыгая с газовой плиты на холодильник, смахивает на пол кастрюли. Один раз врезался головой в колонку. Зовут его Муфуня. В принципе он добрый, но временами его заносит.
Мяфа по созвучию с Муфуней, считает, что у них особенные отношения:
-- Видела вчера его, маленький такой.
-- Кого его?
-- Сущность.
Больше всего в саду, я люблю жечь костер и читать книжки. Но Мяфа постоянно отвоевывает у нас с костром новые территории, а мы смещаемся к границе. Причем, я двигаюсь в сторону ручья, а костер к Семенычу.
Вода в ручье ледяная, и нет ничего лучше, чем умыться такой водой. А потом ехать на работу.
Подружка Ирка и Маугли держат целую кучу собак. И я, сидючи в кресле, иногда слушаю болтовню Ирки с Мяфой, и разглядываю собак. Мне нравится смотреть на собак. Но я об этом уже писал.
Не буду стирать.
*
Я приставил лестницу к огромной яблоне, и теперь у Маугли есть гнездо. Когда он надоедает Мяфе, она говорит:
-- Иди сядь в гнездо.
Потом мне:
-- А ты не приставай к нему.
Маугли, молча идет и залазит по лестнице на яблоню. А я начинаю оправдываться, чего делать не стоит.
Маугли смотрит на меня из гнезда и молчит. Долго он не выдерживает, начинает отламывать ветки и кидать их, целя мне в голову. Один раз он попал. Я вынул его из гнезда и долго лупил по заднице. Маугли орал как недорезанный, просто от избытка жизни. А Мяфа, орала на нас от полноты картины. Мы все в саду дико счастливы.
Даже кот Маркиз чувствует себя прекрасно, и стоит мне усесться в любимое кресло, тут же запрыгивает на колени.
Кресло стоит на участке подружки Ирки. Около уличной печки. Мы с Маркизом сидим и листаем старые газеты, глядя на огонь.
*
Маугли разорвал резинку в спортивных штанах и ходит – штаны, мотаются по земле, а трусы – почти на голове. А я хожу за ним и поправляю.
У Маугли есть еще два брата. Старший живет отдельно, а средний в оппозиции. Маугли мне говорит:
-- Я документы уронил. Не специально. А он думает, что специально. Я ему говорю – я не нарочно, а он меня бить будет. Позвони маме!
-- На фига?
-- Пусть она ему запретит приходить домой. Тебя били когда-нибудь ни за что?
-- Били.
-- Сколько раз?
-- Ну, раз семь.
-- Это ерунда. Меня били сто тридцать раз.
Я звоню подружке Ирке:
-- Ира, Маугли опасается, что его Брат вечером будет бить. За то, что он уронил документы специально. А он не специально.
-- Пусть не ****ит. Это я велела, чтоб ему брат взбучку дал, мне самой некогда.
Я смотрю на Маугли, а он на меня. В глазах у него отчаяние, наконец, он произносит:
-- Можно я в лесу останусь? Или увези меня с собой? Главное – ни за что! если бы – за что!
-- Ирка – говорю я его матери – тронете Маугли, я вам пасть порву в натуре.
-- Знаешь, мы очень испугались. Скажи лучше, ты собак покормил? И передай Мяфе – топинамбур сажать еще рано.
*
Ирка и Мяфа копаются на грядке, а мне вдруг захотелось об этом написать. О саде, деревьях, собаках и людях.
А потом Ирка говорит Маугли:
-- Я на работу. А ты, если со Степой куда пойдешь, смотри, его за руку держи. Чтоб он дорогу на красный свет не переходил.
А Маугли отбежал на безопасное расстояние и ответил:
-- А чего держи? Наша скотинка команды понимает. Пожалуйста-пожалуйста. Стоять. Вперед. Голос.
Степа пытается бросить пить. Ирка водила его еще к одному нашему общему знакомому. Альфредычу – врачу надомнику, специалисту по выводу из запоев. Бывшему алкоголику, который говорит, что бывших – не бывает.
Реестр аномальных явлений:
2. Бывший алкоголик.
У Степы с Альфредычем, завязалась теплая дружба, закончившаяся мордобоем. На почве оплаты услуг. Этот Альфредыч, с клиентов берет по возможности. А Степа строитель. Ну, он и подвизался в качестве ответного визита, стенку в комнате перенести на два метра.
*
Ирка возмущена:
-- Он, что охренел совсем? Ему клиентов подгоняют, а он выпендривается? Мало, Степа хотел Семенычу за гадание морду набить, так еще этому?
Я у нее спрашиваю:
-- Ира, в чем дело?
-- Не доволен он, видишь ли, результатом! Стенку ему не так подвинули!
-- Слушай, тут все просто. Степа, ведь, запил на нервной почве? После ссоры с Альфредычем?
-- Запил.
-- Ну вот. Мы тоже не довольны результатом. Так, что все счастливы.
А Мяфа вздохнула и пошла любоваться на свои драгоценные топинамбуры. А вечером сказала:
-- Я все-таки надеялась на Степу.
Из окна видно, как она сидит на стуле перед грядкой и ждет результата.
А издалека слышно, как лают Иркины собаки и орет Маугли.
А Степа борется с бессонницей, вызванной тяжелым отравлением сивушным маслом непонимания.
И луна какая-то неправильная. Слишком круглая и большая.
*
Ирка уходит на работу, а Маугли оставляет сидеть со Степой. А чего с ним сидеть? Степа пьет и спит, просыпается, снова пьет и снова спит, отдыхает культурно. Маугли, муторно одному болтаться по саду. И он гуляет по соседям. Такой сын садового товарищества, когда нас с Мяфой нет. Или когда Мяфа одна.
И вот идет Мяфа к воротам садовым, а у калитки Маугли стоит с черным пакетом в руках. Мяфа у него спрашивает:
-- Ты чего здесь делаешь?
-- Ничего.
-- А в пакете у тебя что?
-- Ничего.
Мяфа отбирает у Маугли пакет, смотрит, а там бутылка пива.
-- Откуда?
-- Из киоска.
-- Я тебя сейчас убью на фиг!
-- Это не я, это Вова для Степы купил.
Осталась Мяфа с Маугли, Ирку с работы дожидаться. Чтобы поговорить с ней серьезно. А Степа, чуть не помер без пива. Когда мне Мяфа об этом рассказала, я выводов делать не стал. Надоело мне выводы делать.
*
Мяфа говорит:
-- Как это дурак может быть хитрым?
-- А чего такого – отвечает Ирка – хитрый, это тот, кто свою выгоду знает, а умный, кто от нее отказаться может.
-- Вот это да – поразилась Мяфа и вооруженная новым знанием, пошла применять его на практике.
А я остался сидеть около костра с собаками, котом Маркизом и ребенком Маугли. Нам было хорошо и немного грустно, хотя Маугли веселился изо всех сил. А когда силы кончились, лег обняв собаку и заснул. И собака заснула и кот Маркиз, а я все сидел и смотрел на костер.
Мяфа обрастает большим количеством новых родственников. Какие-то двоюродные тети, сводные братья и внучатая племянница сестры первого мужа ее матери. Причем все они тусуются у Ирки, и нас приглашают. Я не хожу, а Мяфа с удовольствием.
У этих родственников полно своих маленьких детей, ростом, буквально, с иркиных собак. Маугли среди них, как король джунглей. Учит их играть в футбол, от его пинков по мячу, дети улетают дальше, чем мяч. Зато всем весело.
*
Ирка, теперь заставляет Маугли ходить за хлебом. Раз – говорит – за пивом бегаешь, то и за хлебом сходишь. Как Маугли не доказывает, что пиво покупал не он, а Вован, Ирка не верит:
-- Все вы одинаковые.
-- Ира – говорю я ей – ему же семь лет, кто продаст?
-- Он любого уговорит. Точней любую, такой ****ун растет. Недавно Ленке сказал – ты в очках и не красивая, а Ольга – красивая и молодая. Ленка так испугалась, спрашивает – ты это на основе собственно опыта говоришь?
Маугли, играя со мной в пришельцев, ударился головой об ножку табуретки. Обиделся и ушел. Я посидел, подумал и решил поглядеть Иркин Зеленый кабинет. Имеется ввиду, старое полукресло и круглый стол, стоящие под пихтой. Сел я в кресло, поглядел в даль, и так мне хорошо показалось, что стал я созерцать. Созерцал до обеда, условного. А потом вернулся Маугли и предложил играть дальше.
Ничем хорошим это не кончилось, Маугли врезался ухом об дерево, обвинил меня в подлости с особым цинизмом, и снова ушел. Вернулся под вечер, когда я разжег костер, долго стоял в стороне и смотрел, сверкая глазами, потом подошел набычившись и протянул руку. Сказал:
-- Я на тебя не обижаюсь. Я вообще на дураков не обижаюсь, хоть ты и специально меня ударил.
*
У нас еще есть подружка, гениальный художник Наташа. Там от гениальности клейма ставить негде, от наивности тоже. Бытует мнение, что хорошие художники, чудовищно глупы. Подтверждаю.
Наташа смертельно влюблена в Афериста. Аферист смертельно влюблен в деньги. А мы отдуваемся за обоих. Ведем утешительные беседы. Мяфа говорит:
-- Такое ощущение, что все вокруг сошли с ума. Настолько медленно сошли, что я, даже не заметила.
-- Ничего – отвечаю – лучше поздно, чем никогда.
-- Чего?
-- Заметить.
-- Я может, до сих пор об этом не знаю.
На фоне ежевыходного посещения сада ли дачи, назревает серьезный конфликт. Я выступаю агрессором, а Мяфа пострадавшей стороной. Правда, агрессор из меня, так себе, не убедительный. Я всегда оправдываюсь.
На работе, тоже с людьми что-то странное творится. Один мой бывший персонаж, ходит по Депо в носках, ботинки, говорит, потерял. Другой, вообще никуда не ходит, предпочитает лежать, как Уинстон Черчиль. Витя, в середине рабочего дня уехал на соревнования по метанию дротиков, в компании с директором Депо. Метали так, что заняли первое место. Меня радует, это ежегодное соревнование между тремя Депо по Дартсу.
*
Степа одевается, как классический опойный элемент – треники и то, что в нашу с ним молодость, называлось – олимпийка. Вообще, человек застывший в том времени, когда нам было по девятнадцать. Ничему, видимо, не научившийся. С ним поговорить интересно, сразу откидывает на двадцать лет назад. Мяфа, так просто – прется.
Получился такой золотой треугольник вампиров. Участок подружки Ирки, участок Степы, и мы с Мяфой, на вершине пирамиды.
Степа в прошлом году пруд выкопал и запустил пескарей или карасей, я всегда путаю рыб. Думали зимой они замерзнут, а они – ничего, оклемались, только пруд осыпался, и рыбам стало тесно. Я иногда хожу к Степе, любоваться жизнью.
Любоваться жизнью наше с Мяфой любимое занятие, а Степа неисчерпаемый кладезь. Придешь, взглянешь на него, и дальше работать хочется с утроенной силой. А Ирке, просто, не везет на мужиков, такое сложилось мнение у окружающих. И жизнью любоваться, она ни в какую не хочет.
*
Маугли прячется от Брата. Мы с Маугли поклонники всяческого поп-арта и треша. То есть, мы целыми днями играем в зомби, пришельцев и отвратных полицейских. И Брат, нет, даже не так – Старший Брат, воплощает в наших играх Мировое зло. Вот бы он удивился, узнав об этом.
Правды нет, справедливости нет. То есть у каждого своя. И надо научаться, с этим жить. Маугли с этим смириться не может по-малолетству, а мне приходиться. Иначе накидают банок по полной. Им чего – забили арбуз и в алебастре, а я мучаюсь потом годами. Два матерных слова скажешь человеку, а переживаешь, как будто роддом обокрал.
Придя с работы, открыл Интернет и читал стихи. Умнее не стал, но много думал. Скопировал два стихотворения, чтобы прочитать их Мяфе. А потом еще и переписал на бумагу, чтобы прочесть Маугли.
Прочел стихи Мяфе, прочел Маугли, оба посмотрели на меня испугано. Маугли сказал:
-- Я так тоже могу.
А Мяфа:
-- Кто бы сомневался.
*
Ура. Ура. Ура.
*
Я пришел утром с работы, с ночи, а Мяфа говорит:
-- Срочно едем в сад. Ирке нужна помощь.
-- Какая?
-- В том числе и материальная.
И мы поехали спасать Ирку.
Купили ей пакет пшенки, то есть сначала позвонили, чтобы спросить, что купить? А потом купили пшенной крупы.
Степа страшно разволновался:
-- Как это так? Что я не могу своей женщине каши купить? Не будешь ты у друзей побираться!
-- Иди купи – сказала Ирка.
-- Да пошел он – сказала Мяфа.
-- В принципе, я этого пупса понимаю – сказал я.
-- Ты всех понимаешь – ответила Мяфа.
Маугли притих, а Ирка раскричалась:
-- И чего меня все хотят уборщицей на работу устроить! Всю жизнь мечтала!
-- Ира – говорю я ей – не устраивайся.
-- Чего меня все жизни учат? И ты туда же!
-- Куда?
-- Вот, вокруг меня все дураками становятся.
-- Это на контрасте.
*
Шел я через парк, что по дороге к садовому товариществу, а там деревья повалены. Такое ощущение, будто увеличенный в сто раз Маугли резвился. Я у него спрашиваю:
-- Твоя работа?
-- Нет – отвечает Маугли с большим сожалением.
Иная глупость, норовит перейти в чувство правоты. Несокрушимой такой правоты. У подружки Ирки, постепенно переходит. У Степы, переходит и возвращается обратно.
Вообще, самый умный там – Маугли, по крайней мере, самый вменяемый.
Так вот. Ходит к Ирке в гости, одна семья потомственных хиппи. И парадоксальным образом не любит грязь, которая у Ирки, принципиально везде. Ну, убираются эти хиппи у нее в комнате, берут веник, машут им от центра к углам, освобождают себе пространство. Потом там стоят и вещают. Не типичные такие хиппари, все жизни учат, вместо того, чтобы не сопротивляться.
А Ирку бесит, когда ее жизни учат, а меня нет, ничего я так, терплю поучения.
А она бесится и где-то, в глубине души, я ее понимаю. Поэтому спрашиваю:
-- Чего ты их не пошлешь, куда-нибудь на Вудсток подальше?
-- А как я буду ребенка кормить?
-- То есть?
-- Так приходят, чего пожрать приносят.
-- Не пойдешь, значит, уборщицей, да, Ира?
*
Ирка говорит:
-- Мужчину надо использовать по прямому назначению.
-- ?
-- Пусть тяжести таскает.
С этими тяжестями, вообще, красота. Степа, алкаш задумчивый, лежит, она ему только пирожки подтаскивает или сосиски в тесте. Не забывая занести мне сломанный стул, на предмет, дать ему починку. Я спрашиваю:
-- Ирка, ты мне пироги, что ли носишь?
Здесь она и отвечает про прямые обязанности мужчины.
А я начинаю ремонтировать стул. И до сих пор думаю – при чем тут тяжести и кого она имела ввиду?
Маугли, вместо того, чтобы одомашниваться, совсем одичал на воздухе. Он и так смуглый буренок, а тут еще загорел до черна. Оброс волосами, как индеец и перестал реагировать на ругань. Вечером выходит к костру с каким-то копьем в руках. Смотрит внимательно, но и рассеяно как-то, будто приценивается. Постоит у костра, слова не скажет, и назад в пампасы.
Ирка его ищет после работы, по всему садовому хозяйству. А он сидит на дереве и наблюдает, сигналов не подает. Она орет, он сидит, и так – часами.
*
Если приглядеться, то вокруг полно счастья. Купишь книгу, какую-нибудь дурацкую, сядешь у костра, и даже не читаешь, а так сидишь. Мечтаешь, а в небе над тобой вертолеты летают. У нас в небе, всегда вертолеты летают. И что? Разве, не это счастье? А то Ирка, целыми днями на судьбу жалуется. Чего на нее жаловаться, ее принять надо, говоря высокопарно.
Или, принес я дерево из оврага, красивое, на лошадь похожее. Поставил его, точнее уже ее, лошадь, у яблони и получился Тотем. Хожу, любуюсь, поклоняюсь. А сосед, мелкая сволочь Семеныч, его, тотем, или ее, лошадь, зимой сжег. Ирка ему говорит:
-- Ты что делаешь, гад?
А он ей в ответ:
-- А, что мне замерзать надо было, что ли?
Хотел я ему дачу в ответ поджечь, но потом подумал – да хрен с ним, действительно, не замерзать же.
Да, и не наша это методы – дачи поджигать, а я ему еще клеща из живота вывинчивал, по часовой стрелке.
*
Уральский хребет не дает мне покоя, снится в цветных снах. Сны-то цветные, а хребет все равно – черно-белый. По хребту бродит Йети, а я за ним гоняюсь. Сны какие-то странные, откровенно говоря, не логичные.
Мяфа все время чего-нибудь сажает. Меня заставила убрать, накопленные долгими годами, бревнышки и палки. Особенно мне жалко жасминовые ветки. А ей место надо под новую грядку. Из веток я себе трости делаю, и хожу между садами, как денди лондонский. Правда, когда забываю ходить, как денди, то приходиться палку в руках таскать, не удобно.
Ну, очарование есть в любом времени суток, но мне нравится утро. Взглянешь так на лес, сходишь на ручей, умоешься, и вроде, все еще впереди – ошеломляющее ощущение бесконечности жизни. Все подвластно, радости больше, чем печали. Мелкие всякие радости, складывающиеся в непрерывное чувство не бесполезности жизни.
*
Ходим, смотрим, размышляем. Мяфа кофе обожает, налью я себе чашку, выпью, а она потом набухает туда воды, и наслаждается. Я ее спрашиваю:
-- Чего ты себе по-человечески не нальешь?
-- Крепкий.
Маугли охраняет Степу. Степа калымил – крыл крышу, и заработал денег. В связи с чем, ушел в запой во время запоя. Ирка охраняет проходную, а Маугли – Степу. Иногда заходит ко мне, чтобы доложить, как идут дела:
-- Лежит.
-- Ага.
-- Не шевелится.
-- Да хрен с ним, Маугли.
-- Он не умер? Страшно. Пойдем поглядим.
-- Пойдем – говорю.
Мы идем глядим – нормально спит, тяжелым и тревожным алкогольным сном, но действительно – не шевелится.
Я спрашиваю:
-- Мама что велела?
-- Присматривать.
-- Ну вот, посмотрели.
-- Чего я должен весь день здесь сидеть?
-- Ладно, – говорю – Маугли, будем время от времени приходить. Пойдем дрова собирать.
Маугли очень ответственный ребенок, семи лет.
*
Ушли все. На улице идет дождь, а в домике, нам с Маугли, хорошо. Он спрашивает:
-- Правда, когда дождь, сидеть дома – здорово.
-- Правда.
-- А когда солнце, лучше на улице, да?
-- Да.
-- А ты что больше любишь?
-- В каком смысле?
-- Дождь или солнце?
Потом мы гуляли по мокрой траве, угваздались по уши, но домой пришли счастливые, за что получили звездюлей от Ирки с Мяфой.
Они кричали:
-- Вы что, совсем, что ли?
-- А как же – отвечали мы.
*
Садовое товарищество проводит очередное собрание. Мяфа помчалась на него сломя голову, а Ирка пошла не торопясь. Успев крикнуть Мяфе:
-- Распишись там за меня, если я не успею.
В прошлом году я отбывал всеобщую, общественно-полезную повинность, настилая пол в председательском домике. В этом году, наверное, откуплюсь деньгами.
Маугли на собрании, проявил большую активность. Давал ценные советы по ведению хозяйства, разговаривал, как взрослый матом, короче, произвел самое благоприятное впечатление.
На повестке дня стоял забор, точнее он лежал на земле. Ни поднимать, ни оплачивать труд, никто не собирался, но все переживали из-за нашествия влюбленной молодежи на участки.
Мяфа сказала:
-- А чего, надо же им где-то того, ну это самое.
Ирка ответила:
-- Пусть они и того и это самое, делают в другом месте!
-- Так они же, только в заброшенных домиках.
-- А ты хочешь, чтобы они, прямо к тебе шли?
Маугли спросил:
-- Чего того самого?
*
Мы с Маугли собираемся делать скворечник для белки. Около нашего домика проживает одна симпатичная маленькая белка. По-моему ей негде жить, вот мы и хотим построить ей дом. А как его назвать? Бельчичник? Мы делаем скворечник.
Маугли, после того как мы с ним прошлым летом, два месяца строили Воздушного змея, стал специалистом по распиливанию досок. Еще он топором любит помахать от души. Тут, желательно всем разойтись, а лучше топор ему в руки вообще не давать.
Змей, кстати, так никуда и не полетел, остался с нами жить, на веранде тосковал, пока Маугли не спалил его в костре.
Вечером я отмывал чайник от гари, как монах какой-то даосский. Потом собирал мусор, который не горит в костре, набрал большой мешок, бросил его на веранде и уехал домой. На следующий день мешок украли. Кто? Зачем? Ума не приложу. Мелкая сволочь Семеныч, клянется, что никого чужого не видел. Небось, сам и свистнул мусор, вот только с какой целью?
Подружка Ирка говорит – с целью наведения порчи. Не иначе, на весь род человеческий, по-другому, просто мелковато получается.
После пропажи мусора, Семеныч встречался с антиглобалистом Альфредычем, который Степу лечил от алкоголизма. Встреча происходила при закрытых дверях, то есть они сидели на скамейке под вишней и разговаривали в полголоса, а не как обычно на четыре соседних участка. Но этого нам хватило, чтобы понять смысл беседы. А именно – Ирка – дура, Степа – алкаш, гадание по руке – идиотизм, а сам Альфредыч – жулик и пройдоха, по крайней мере, Семеныч очень на этом настаивал.
*
Куда не пойдешь, везде натыкаешься на Иркино присутствие.
Жаль, что люди не равны.
Вчера я был подвергнут процедуре банкротства. Поскольку у Мяфы три мобильных телефона.
Она изымала у меня карманные деньги, зарплату я ей и так отдаю. После долгих препирательств, мы пришли к соглашению. Я кладу деньги на два номера, а третий она оплачивает сама.
-- Как тебе не стыдно – горестно сказала Мяфа.
-- А вот так – с чувством человека отстоявшего свои права, ответил я.
Но потом, мне все-таки стало стыдно, и я положил денег на третий, тайный, заведенный для спец-разговоров, ее номер.
Мяфа тут же, именно с этого телефона, начала звонить Ирке. Сказала, что сегодня праздник и все разговоры – бесплатно.
Реестр аномальных явлений:
3. Мяфа разговаривала по телефону с подружкой Иркой, менее полутора часов.
После того, как она усталая, но удовлетворенная выключила телефон, Мяфа сказала:
-- И даже не начинай.
-- А я и не начинаю.
-- Опять?!
*
Ходили в магазин и купили там рыбу в кляре. Еще я купил газету, хотел журнал, такой для мужчин, но денег пожалел. Сколько я их не покупал, потом не знал, что дальше делать. Выкинуть, вроде жалко, но не хранить же? Или читать.
Кучу покупок я совершаю бесцельно. Дом забит не смотренными дисками с фильмами, не читаными книгами, не слушанными дисками Битлов и Ванессы Мей. Но, вот иметь дома диск Битлз, мне, по чему-то, чрезвычайно приятно.
Про журналы, выше упомянутые, вообще молчу.
Я все это дело, потихоньку увожу на дачу, которая сад. А там дарю Маугли, а он их жжет в костре, испытывая при этом нечеловеческий восторг освобождения.
Так это приятно – выкидывать вещи. Ненужные или наоборот, очень нужные. Выкинешь, бывало, пару рубашек и радуешься, как дурак, целый день.
Еще я люблю, всякую хрень собирать. Фантики от конфет, коробки от одеколонов, газетные вырезки и пустые спичечные коробки. Мяфа, как увидит меня, вырезающего очередную статью из журнала, так вздыхает печально:
-- Господи, сорок с лишним лет мужчине, а он картинки вырезает.
*
Утром получил письмо по электронной почте.
Какие- то зарубежные доброжелатели, сообщали мне, что я выиграл девятьсот тысяч в лотерею. Или допущен их выиграть. Я толком не понял, потому что испугался страшно, и тут же удалил письмо. Больно сумма большая.
И, вообще, я не доверчивый. Это, только Мяфа думает, что меня легко обмануть. А то, что я в прошлом году купил у какого-то улыбчивого мальчика неработающий пылесос за ломовые деньги, так это я его пожалел. Мальчика. Короче, это не считается.
Мой любимый актер Клинт Иствуд. Снимает такие фильмы, где все старается делать в меру. В меру цветных соплей, в меру кровищи, политики и интеллектуальных претензий. Иногда у него это получается.
Я рассказал Маугли о Клинте и теперь он играет в «За пригоршню долларов». То есть, стоит набычившись, молчит, потом плюет и уходит. Минут через пять возвращается и снова молчит.
*
Такие нелепые сны снятся, трудно объяснить. Во сне, ты стоишь, потом поднимаешь руку и думаешь о быстротечности жизни. О ее незащищенности. Просто стоишь и думаешь. Зачем это нужно во сне, не понятно.
Просыпаешься в прекрасном настроении и ****уешь на работу. Там ругаешься с каким-нибудь мудаком и настроение улучшается до предела.
Но радости кругом полно, столько, что больно делается, от невозможности. Вот, спать лечь вовремя, уже радость. Еще радостней вовремя проснуться.
Иногда, правда, находи что-то. Тут нужно у костра посидеть, поглядеть на собак, на Маугли, послушать Ирку, мелкую сволочь Семеныча. И отпустит. Радости-то полно, особенно, когда их не видишь.
Степа упился до белой горячки или мне это, только кажется? Ходит голый вокруг пруда с карасями и разговаривает, я даже не уверен, что с ними.
Тоже переживает.
*
Рим – город контрастов, правда, я там никогда не был.
Ирка отловила Степу и заперла его в домике. Ключи забрала и пошла всем рассказывать, как она его стережет. Это у нее гордость такая. За свое женское счастье и круглосуточную востребованность. Типа всегда при деле, при мужике.
Чувствую, пора на сцену выводить Борюсика, не будет без него повествование полным. Потому что, Борюсик, это кадр. Причем из приличного такого голливудского говна.
Так вот, Борюсик владелец заводов, газет и пароходов. Точнее трех или четырех продовольственных магазинов. И мечтает он увидеть Мяфу, у себя за прилавком, а я не мечтаю, а она сомневается.
Я сегодня чуть с ума не сошел – Мяфа набирает номер на мобильнике и говорит в телефон:
-- Господи, ты где? На обочине что ли стоишь?
Я дыхание затаил и спрашиваю:
-- Это ты с кем?
-- С твоей дочерью.
*
Борюсик позвонил Мяфе и голосом, от которого она приходит в изумленный трепет, предложил встретиться на предмет разговора о работе. Мяфа меня спрашивает:
-- А чего у них у всех, голоса такие?
-- Какие?
-- С модуляциями.
-- У всех.
-- А я думала, они так, только в кино разговаривают.
-- Как?
-- Выше остальных мужчин.
У Борюсика с резьбой, некоторые непонятки, ну не может человек определиться. Зато одевается очень презентабельно, например, в леопардовую куртку. И вообще, крайне воспитанный, но мелкий олигарх. Спонсирует поэтов.
Последний лелеемый им автор, выпросил ноутбук для написания бессмертной поэмы и исчез. Борюсик мне сказал:
-- Ах, вот вы какие?
-- Кто это мы?
-- Поэты.
-- Я, Борюсик, слесарь, у меня и справка есть.
-- Откуда?
-- Пропуск, в смысле удостоверение.
*
Поражает меня, аристократическая непотопляемость некоторых персонажей.
Вырвала Мяфа с мясом крючок, на который лейка душа вешается, переживала, ровно полторы минуты. Потом взяла, привязала лейку веревкой и дальше моется. Я в таких случаях, обычно, переживаю неделю, а потом еще две недели бегаю по магазинам, ищу адекватную замену изломанному.
А подружка Ирка, та, вообще, развалила навес около уличной печки и слепила из него, что-то вроде шалаша. Естественно комментируя это словами – с милым рай и в шалаше, а с таким красавцем, скоро будем в чистом поле жить.
Таких людей голыми руками не возьмешь. С одной стороны, а с другой, все такие незащищенные, один Маугли чего стоит. Хоть у него и атомный реактор внутри установлен, с целью не давать спокойно жить окружающим.
Подружка Ирка ходит по садам, как потерянная, но при этом, переполненная клокочущей энергией, которая направлена, отнюдь, не в мирное русло. Приватизирует участок земли. Для этого ей нужно собрать кворум. Я плохо представляю, что это такое. А Ирка не объясняет.
*
Маугли в этом году идти в школу, и мы с ним учимся писать и читать. Я спрашиваю:
-- Тебе в школу-то охота?
-- Очень.
-- Молодец ты, Маугли, дашь им там жару.
-- Нет, не буду.
-- Чего так?
-- Я за лето повзрослею.
Я, может, тоже повзрослею за это лето, Мяфа говорит – давно пора.
*
Борюсик предложил Мяфе, занять должность директора одного из его магазинов. По-моему, Мяфа согласится и я, вообще, перестану ее видеть. Будем встречаться в саду, по выходным. Мяфа сажать топинамбур, а я жечь костер и ремонтировать ей лопаты.
*
Сидел и думал, думанье как занятие, требует много времени. В принципе ничего не придумал, но умнее стал ощутимее:
В мой огород накидано столько, что это уже не огород, а Сад Камней.
Я перестал бояться смерти.
Я даже узнал под маской – сварщика.
Конец