Автобус, захлопнув двери, разгоняется, оставляя позади опустевшую остановку. Дорожное полотно выносит его из цепких лап городских кварталов. Через протёртую бойницу запотевшего окна вижу снежное покрывало уходящее вдаль, где у горизонта, низкими горами, вздымается, поросшая хвойными лесами, земля.
Дорога стрелою мчится в низ, петляет впереди, исчезает и тонкой нитью чёрного устремляется на восток, откуда алыми разводами по небосводу на запад, прочерчены линии сожженного озона.
На автостраде мелькают машины. Они так далеко. Почти недосягаемы для пешего путника в эту раннюю зиму. Но не успеет солнечный диск коснутся, ощетинившегося верхушками елей горизонта, как мы уже будем мчаться по скованному льдом асфальту, став блестящей точкой движения.
Два одиноких ряда сидений салона автобуса заняты сидящими людьми. Только рядом со мной стоит, съёжившись от уличного холода, что ещё цепляется за длинные, каштановые волосы, молодая девушка. Спрятав кошелёк поглубже в сумку, она берётся за поручень над моей головой. Её остроносые сапожки, замерли в плотную друг к другу, каблучок к каблучку. С чёрной, лакированной кожи, на грязный пол автобуса скатываются ошмётки снега. Я поднимаю голову, всматриваюсь в её лицо. Она очаровательна. Выбившаяся из под капюшона прядь волос, растянутой спиралью, спадает, пряча от меня один глаз. Лёгким движением руки, в перчатке, девушка убирает, непослушную прядь, обратно под капюшон, ловит мой взгляд. У неё красивые, карие глаза. Обивка сидения впивается в меня, сотнями горячих игл. Я не могу сидеть, когда стоит она.
Разомкнув скрещенные на груди руки, взглядом я предлагаю ей сесть себе на колени…
Люди чужие друг-другу. Мы боимся других. Этот страх так часто мешает нам стать счастливыми или просто согреться и согреть другого. Этот страх привыкли прятать за моралью и наукой о лжи – этикетом. А люди то, всего-навсего боятся открыться.
…Секунды раздумья поглотили в её глазах удивление. Оперевшись о протянутую мной руку, девушка аккуратно села на колени.
Я вижу, что она старается скрыть своё смущение, растерянность и мне это очень нравится. Тонкий, изящный пальчик частыми зигзагами заскользил по окну, увеличивая мою бойницу. Мы уставились в стекло, глядя на то, как солнце, слабея, погружается, тая в снегу, где-то там, за горизонтом превращаясь в воду, что алыми волнами растекается по небосклону и, замерзая, становится прозрачным льдом.
Я краем глаза часто поглядываю на её лицо, оно так близко и иногда перехватываю её взгляд. Она тайком с любопытством разглядывает меня. И мне очень нравится эта игра.
Уют делится на нас двоих, становится теплее. Ладонь незаметно скользит по одежде и замирает на тонкой талии скрытой пуховиком.
У неё длинные, красивые ресницы, мой взгляд замирает на них. Оторвавшись от окна, девушка поворачивает ко мне голову. Не послушная прядь пышных волос качается, спадая вдоль переносицы, она совсем близко, если податься немного вперёд, её можно коснуться кончиком носа. Карие глаза смотрят так серьёзно, а в них, снежными цветками раскрываются неисчислимые миры. Губы слегка шевелятся, но не произносят не слова.
Автобус мчится по чёрной игле, пронзая белое полотно, сшивая города.
Для нас нет ни кого, нет ни чего. Этот уют жёсткого кресла, покачивание салона и музыка в наушниках, у каждого своя, всё, что нужно в этот растянувшийся миг.
Её ладонь в моей руке, несмотря на то, что перчатки хранят тепло наших пальцев. Обняв меня за спину, она положила голову на моё плечо, и дыхание щекочет волоски на шеи…
Кто мы друг для друга? Что каждый знает о другом? У нас есть только взгляд, с которым не нужны слова.
Слова? Мы заперлись в тесных кельях квартир, в которых не хватает кислорода и мы задыхаемся в них, но жить во вне уже не можем. В этих клетках из стен едва горит огонь, ему здесь не чем жить. Не затушит ли его дыхание фразы?
У нас миг, пока едет автобус, пока не нужно выходить в проклятый город, в котором не место теплу огня. Мы ведь люди. Что мы скажем, друг другу, когда расскажем о себе? Каков будет наш взгляд, когда безумные будни, вопьются в нас клыками времени, выпивая жизнь? Где пьедесталы тех, кто победили и сохранили? Зато я вижу надгробные плиты и портреты тех, для кого это стало войной.
…А время мчится, обгоняя автобус. Закат гаснет. Она заглядывает мне в глаза, и я вижу отражение собственных мыслей, а ещё тоску. Нам есть, что скрывать друг от друга. А ещё в них есть желание, желание заставить автобус ехать дальше, не останавливаться, никогда. И её желание становится моим. Мы теперь вообще всё будем делить на двоих. Наша сила огромна. Автобусу не выдержать, если она чудом брызнет в этот мир.
Я чувствую Его рядом, собранная сила струйками огня течёт к Нему и из наших ладоней вытекает кровь. Не моя. Не её. А наша. Собираясь в тяжёлые капли, что, срываясь, летят вниз, она исчезает и на куртку капает просто вода. На замёршем стекле невидимая рука выводит знаки рунного письма…
Мы и так были обречены, чего уж, если правде в глаза смотреть Смерть она ведь вопрос времени, теперь и для нас. Этот автобус не закончит маршрут и ни кто не выйдет на остановке. Ну а люди? Мы оказались сильнее их всех. Они теперь то же едут с нами, каждый в своём мирке, поглядывает на часы и думает, что через двадцать три минуты он приедет домой. А мы вместе. Что нам ещё нужно?
Я задумываюсь о том, на сколько хватит батареи в плеере и, что к утру будет мучить сильный голод и тут же понимаю, голод ни когда не заблестит в наших глазах и закат не замёрзнет льдом, превратившись, в ночь и музыка будет играть всегда. Так что же нам нужно ещё?
У нас есть все, что нужно: маленький мирок на двоих.
…Я стягиваю её разрезанную перчатку. Прикасаюсь языком к ране на внутренней стороне ладони, она вздрагивает, я начинаю слизывать, ещё сочившуюся, тёмно алую жидкость. Теперь запреты пали, закон о крови потерял смысл. Грею в своих ладонях её ладонь, перевязанную платком. Заглядываю в глаза. Автобус, на безумной скорости мчится по чёрной игле, пронзая белое полотно, сшивая миры.
Вдруг чувствую, как далеко впереди разрывается земля, показывая черноту колоссального разлома. Дорога ныряет в бездну небытия. Оно было ожидаемо, но от страха, что превращает мои мышцы в камень, это не спасло.
Она тоже почувствовала страх и по её щекам побежали слёзы. Она похожа на ребёнка, которого потеряли родители. Ей страшно. Обняв крепче за талию, я поцеловал её и глядя в глаза понял, что она не жалеет и не станет жалеть. А ещё я почувствовал вкус её слёз и они, словно лекарство, излечили меня от страха. Я не могу бояться, ибо она рядом со мной. И ей не будет страшно и она перестанет плакать, потому, что рядом я…
Он думает, обманул нас. Но он ошибся, в выигрыше остаемся мы, по тому, что мы вместе. Он не смог этого понять и теперь, когда нас не станет, наш огонь не потухнет, он присоединится к кострам хранителей весны, приблизив конец зимы.
…Вчера вечером на отрезке пути…произошла авария: пассажирский автобус на огромной скорости врезался в стоящий на обочине трейлер и загорелся. Из пассажиров чудом выжила только женщина с полугодовалым ребёнком. Она успела вылезти из искореженного автобуса, прежде чем тот воспламенился. Обе машины сгорели. Количество пассажиров выясняется. Водитель трейлера не пострадал. Заведено уголовное дело…