МОСТЫ МАРТИНА ХАЙДЕГГЕРА
Птичьи крики
Что есть истина? С течением времени теряешь веру. Споры, в которых рождается истина, кажутся тщетными, праздными. Так мучительно я искал истину, а теперь выясняется – «тянул на спине мешок с картошкой» – ничего так и не удалось доказать в течение долгой жизни. Ни себе, ни кому-то другому. Иной сатирик, иронический писатель за нашими спорами обнаруживает каких-нибудь Лоханкина и Птибурдукова.
Тем не менее, ребёнок в нас живёт до глубокой старости. И если в детстве нам рассказали о справедливости, о том, что должна существовать истина – как бы ни изнашивалась вера, – детские счастливые годы не стираются в памяти.
Так или иначе приходится на что-нибудь да употреблять свободу воли. Работать в пространстве вариантов. Что-то или кого-то приходится похоронить, а что-то или кого-то сделать ближе. Да и хочется прослыть мудрецом – «у нас тут неплохо кормят» – в маленьком городке, из которого уже не выбраться. Если над истиной хочется посмеяться, то следующий шаг – употребить наличный ум и возвести вокруг своей крепости барьеры, запрещающие мыслить об опасном, что разрушает твой любимый вариант.
Например, с точки зрения социального дарвинизма – не так уж глупо делить всё человечество на своих и «гоев». Это выбор в пространстве вариантов. Но я уже уехал из Израиля и хочу о тех временах забыть. Слава богу, есть варианты без евреев за спиной.
Как бы ни жалко было расставаться с верой в истину, всё же объективно трансерфинг реальности существует и достаёт! Заграница – загробный мир, кто оказался здесь – назад не возвращается. Правда недавно произносили фразу советского туриста: «Я выбираю свободу». Ясно, что слишком мало свободы у иммигранта, которому пришлось улицу подметать, но фраза о свободе греет, это всё же нечто большее, чем фраза, сказанная на кухне, – за этой фразой поступок.
Теперь в «загробном мире» приходится идти на последний трансерфинг – выбор подпространства. Пора принять истину такой, какой она теперь является. Шаг в сторону – глупая ностальгия.
Скажем, Набоков и Бродский нашли каждый своё подпространство, всё-таки Hобелевские премии свидетельствуют хотя бы о приемлемой адаптации. Наверное, миллионы «простых» иммигрантов тоже не так уж плохо живут. Но есть и недовольные. Живут за пределами России, но «с Лениным в башке». Это просто наказание и адская мука – вспоминать каждый день Андропова, Ельцина, Ходорковского и бесплатное высшее образование с благонадёжным конспектированием гениального Маркса. Развесистая советская клюква – в голове у жителя Северной Америки. И это называется – не забывать Родину.
Но мне тоже есть что вспомнить.
Истина – почти религиозная категория. Христос сказал: «Я есть Истина». А с точки зрения знатока математики и компьютерной науки, истина – всего-навсего бит информации, пресловутый триггер. Кроме истины есть психологическая достоверность. Вместо Христа, Будды, Майтреи – дзен-буддистская колотушка, сытые толстые щёки диетолога. Но вспомним личный миф, который воссоздал в 80-летнем возрасте Карл Юнг. Это честно. Если Истина ускользает – будем говорить не о том, что касается всего человечества, но о себе лично.
Так или иначе, моя жизнь – это только моя жизнь. Я не могу ответить за всех. Детские сказки Арины Родионовны рассказаны были мне лично. Конечно, сказки эти помогли лично мне быть добрым, справедливым – в некоторых рамках. А за пределами моих границ – эксплуатация и экспроприация, жёсткие экономические законы. Царство Божие, где волк и овца живут счастливо, – это загробный мир. А на этой грешной земле – наша человеческая природа, границы между странами, между нациями, между отдельно взятыми людьми. Одним словом, социальный дарвинизм. Да и близкие друзья становятся врагами из-за трансерфинга реальности. Скажем, что произошло между Сезанном и Золя? Каждый ушёл в своё подпространство вариантов.
Так вот, в сущности следующая современная сказочка проста. Сказка 20-го века. В отдельно взятой стране, СССР, существовала достаточно длительное время – общественная собственность на средства производства. И к этой собственности прилагалась коммунистическая партия, для того чтобы управлять «справедливостью». Якобы эта структура возникла в результате исторического процесса, описанного гениальными учителями человечества, Марксом, например, философия коих была объявлена научной и стала государственной философией СССР. Вот и всё.
В другой части мира собственность продолжала оставаться частной, и другая часть мира не присоединилась к СССР, вопреки ожиданиям.
Но мораль этой сказки: СССР – это было хорошо. И, собственно говоря, это вопрос вкуса.
Но в данном случае это не настолько безобидные вкусы, как, скажем, художественные или литературные симпатии, к примеру, отличия между постмодернизмом и реализмом. Дело в том, что в постсоветской России у власти остались, так сказать, «силовики». Понятно, кто это такие. И сколько ещё лет или десятков лет население «города Ибанска» будет вспоминать, как хорошо им жилось в СССР? Но мало того, что в России остались жить любители «справедливости», – они и за пределами России. Они ненавидят эксплуататоров и не против различных форм борьбы – показать бы империалистам хрущёвскую «кузькину мать».
А кто знает – какие на самом деле ресурсы у данных партий?
Какая уж тут Истина? Я имею в виду – общая, единая для всего человечества Истина, которая в детстве казалась нам возможной и желанной. И, честно говоря, я почти готов отречься от истины в пользу психологической достоверности. Не могу я спорить в надежде на рождение Истины. Я могу только трансформировать реальность так, чтобы из своего подпространства «кричать по-птичьи». Это уступка дзен-буддистской колотушке.
Между крышами, белыми под луной,
птичий крик заметался,
с башни упав ненароком.
(Maртин Хайдеггер)
Воля к власти и воля к творчеству
Впечатление от жизнеописания Мартина Хайдеггера мрачное. Философ умный и одарённый, но не мудрый. Это правда, что он перепутал национал-социалистическую и метафизическую революции. Когда Гитлер оккупировал Францию – гордился победами германской «техники». А с другой стороны, Ураган Мышления. Абсолютно уникальное представление о Боге. Бог – просвет Бытия. Вера в то, что о Боге можно говорить и получить результат. А не просто следовать религиозному Назиданию. Запрет на всякое конечное представление о Боге и умиление Картиной Бога.
Видимо, не будет никакого единства всех народов на Земле. Люди будут жить разобщённо, каждая нация за своими границами. Да ещё войны будут. И если имеет смысл какое-то воссоединение, то это только Мост через Бездну. Сверхчеловек Ницше в одно из своих определений включал «мост». Немцы – нация поэтов и мыслителей? И что же?
Но никогда я не лил напрасных слёз, взывая о помощи,
Моё юное бытие
Не решалось поверять мои усталые жалобы
Никому, кроме ангела Благодати.
(Maртин Хайдеггер)
Хайдеггер любил философское «вопрошание» и меньше – философские ответы. Мышление, ангажированное мышлением. К чёрту практику как критерий истины. Он безусловно был поэтом и опирался на Гельдерлина и Моцарта. Трудно сказать так уж прямолинейно – что он продолжил дело Ницше, отношения более сложные. Но, учитывая, что Ницще был «хорошим немцем» и воля к власти была как раз то, чему следовали «все хорошие немцы», Хайдеггер не мог не продолжать линию... Он был попутчиком фашистов и трансформировал волю власти – для себя – в волю к творчеству. Сартр скажет примерно следующее: фашист – это тот, кто хочет быть всем кем угодно, только не человеком. Окончив иезуитскую школу, Хайдеггер начал с «холодной логики», философии тонкого доктора Дунса Скота, и он хотел растопить догмы до жидкого состояния. Позже он стал грезить каменными горными хребтами – стражами познания. Вообще-то Хайдеггер умер в 1976 году, когда я учился на втором курсе университета, и я не мог себе представить, что где-то старик мыслит себе Бытие, которое настолько отличается от всего того, что мне подбрасывали в качестве истин.
В 1945 году на допросах денацификации от Хайдеггера так и не смогли добиться «демонстрации чувства вины». Видимо, он не считал нравственные вопросы интересной проблемой для своего мышления. Его объявили попутчиком – и лишили права преподавания. Он переживал, что пострадала его пенсия. Бесхарактерный человек, как говорила Ханна Арендт, еврейка, которая его любила. А что c того, что он был членом НСДП, партийный значок носил, один всем известный донос на еврейского доцента написал. Ну достал его доцент из «академической конюшни». Сам он говорил, что это было – так! – вроде как бы не от большого ума, а его большой ум философа был занят Платоном, досократиками.
Далее, читал я собственно его тексты, например, «Введение в метафизику» – это всё равно что партитуру Моцарта разбирать. Если сравнить «Бытие и Время» и «Бытие и Ничто», так Сартр для народа писал. Но слава Богу, кое-что мне всё же удаётся реконструировать для себя. Так или иначе философский эрос.
У Ницше и Хайдеггера общее – святая поэзия, Гельдерлин – кумир, или Вагнер. У Хайдеггера и Сартра общее – феноменология. Сначала наука растапливается до жидкого состояния, а затем появляется Бытие, которое как Солнце Восходит и Заходит, несмотря на научное мировоззрение. Околеть и Погибнуть – не одно и то же, в каждом закате – новый восход.
Божественное и Земное
В трёх доменах: религии, философии и науке – живёт свой Бог. Есть три методологии. Религиозная вера – если в ней изолироваться – предлагает интервенцию: акт веры посещает. Научный подход в крайних проявлениях вообще не нуждается в Боге как в «гипотезе». Истинные учёные имеют своё представление о Боге как о закулисном творце, тождестве с Природой. Но только философы пытаются «дружить с Богом».
Может ли сознание обнаружить божествование, доказать существование Бога собственными силами? Человек как бы маленький Дух – соотносится ли он со Святым Духом без назидания конфесcий, без харизматических личностей, канонических текстов на полках в синагогах и ленинских уголках? Поверить-то можно, но как часто проверять то, что прочитал или запомнил?
«…being nothing but grooming schools for the middle-class non-identity which usually finds its perfect expression on the outskirts of the campus in rows of well-to-do houses with lawns and television sets in each living room with everybody looking at the same thing and thinking the same thing at the same time…» Jack Kerouac
Eсли у сверхчеловека отобрать технику – что он будет делать с «простыми вещами»? Скажем, отключить интернет и посадить батареи в ноутбуках блогосферы... Никто теперь уже не пойдёт на такое варварство. Hо всё же голова твоя пустая или следует только мудрости древних народов? Возможно ли приумножение мудрости как вспышка сверхновой звезды?
Мартин Хайдеггер, следуя за Гельдерлином, Ницше – за своими немцами – поэтами и мыслителями – изучал древнегреческую культуру. У него было образование иезуита и католика, но он преодолел... pациональное богословие: номинализм и реализм его интересовали как техника мышления, он написал на эту тему сотни страниц, своего рода пролегомены – и в этот период он стал известным во всём мире, сделал академическую карьеру. Затем Хайдеггер, получив известную свободу, стал экспериментировать. И поле экспериментов pаспространялось и на Бога. Видимо, он и сам считал себя Духом, равным Богу, – допустимая мания величия – но он не позволял себе претензии на Чудеса, которые есть не более чем интервенция.
Хайдеггер говорил, что Бытие есть отказ. Он отказался от представления о Боге как о сущем на Небесах, но скорее Бог – это вспышка молнии, просвет, это не Сущее, но именно Бытие. И постижение Бога возможно только в моменты интенсивности, тогда, когда понятен Смысл – вот он Бог! А если каждый день мы, собственно, и не знаем: а зачем всё это, мы устаём от серых будней – так как мы можем мыслить себе каждый день Бога? Мы можем только повторять молитвы, мантры, заклинания – повторять с монотонностью шарманщика, и повторять – верую, верую... Но голова в этом не участвует.
И только ночью, Заратустра у Ницше пел песни. А у человека, Man, есть маленькое удовольствие для дня, маленькое удовольствие для ночи. Попробуй отбери газеты! Или попробуй отбери у христианина Библию!
Как же сделать так, чтобы не страдало нравственное начало? Ведь нравственное начало – это контроль, самоконтроль и общечеловеческое «мы вместе», «мы любим». И как сделать так, чтобы дела мои приносили пользу мне и других делали счастливыми? А нужны ли для этого поиски Бога? Эти поиски плохо заканчиваются. Мартин Хайдеггер видел смысл присутствия вот здесь, в философском вопрошании, – он ответы и не даёт для желающих получить удовольствие и помолиться в лоне высокоморальной веры. Так что Хайдеггер умён, но он не мудрец. Каббалы Wisdom, например, он не изучал по крайней мере так же, как он изучал стиль Платона.
И как же так?? Можно ли вообще рекомендовать философию Хайдеггера кому-то, кроме узких специалистов из «академической конюшни» для их диссертабельных отчётов и инструкций? Сколько человек в мире понимают «дело философии» Мартина Хайдеггера? К счастью, время одиночек не кончается.
Уже после войны Хайдеггер читал лекции и писал тёмные тексты-фуги: о четверице – Небо, Земля, Живое, Смертное. Эти тексты настолько тёмные, что и Гегель, наверное, такое не писал, и, тем более, Маркс в третьем томе Капитала. Биограф Хайдеггера Сафрански сравнивает эти образы с татуировками на коже дикаря, над которыми не надо смеяться, но не надо и относиться к ним слишком глубокомысленно. Сам Хайдеггер называл это многословным немотствованием. Это говорение Хайдеггера – молчит, как молчит Бытие. Это говорение настолько ушло от Реальности в Ничто, что приблизилось к немоте Бытия.
Есть другое Бытие – Картина Бытия, и наука и религия нового времени – имеют дело с Картиной или с Картой. Декарт призывал человечество покорять всё, что имеет протяжённость в пространстве, – что мы и наблюдаем как «постав» Техники по Хайдеггеру. Это – основа воли к власти, инструмент сверхлюдей, которые и не хотят быть людьми, но при этом им нужны иные инструменты религии и веры.
Моё Существование
Сознание интенционально – всегда направлено. Одно из направлений – вынужденный взгляд на своё существование, экзистировать значит быть вынужденным считаться с фактом собственного существования.
Собственное существование человека в этом мире – нельзя обойти стороной, это подлинное бытие и это исходный пункт, как у Декарта «cogito». Случается терминальная болезнь, приговор к смертной казни – всё становится второсортным материалом для сознания, только экзистенция остаётся рядом с процессом. Симона Бовуар описывает, как тяжело умирает её мать, Альбер Камю – показывает душевное состояние убийцы в камере смертников.
Две разновидности экзистенциализма, религиозный и атеистический, сходятся в том, что в пограничных ситуациях все ценности, которые остаются, – это формы Я. Но необходимо из феномена Я вывести позитив – заполнить пустоты, в которых обычно наблюдаются Добро, человечность, открытость души, теплота человечности. И традиционная наука ничем не могла помочь. Hеобходимо, сохраняя то, что в науке называется строгим мышлением, как-нибудь исследовать феномены, не являющиеся научными, например, уникальные чувства, которые вдруг ни с того ни с сего приходят в лесу – тошнота при виде какого-нибудь пейзажа с деревом, если вдруг понимаешь, что это дерево, КАКИМ ты его видишь, является тебе ТАКИМ в последний раз, и НИКОГДА не будет ТЕМ ЖЕ САМЫМ объектом, хотя твоя социальная роль может быть лесник.
Это посткартезианское направление разрабатывали Гуссерль и Хайдеггер, и им, как известно, заинтересовался Жан-Поль Сартр. В отличие от первых Сартр изначально решил, что заботиться только о себе нехорошо, и экзистенциализм должен быть популярен, и помимо изучения пограничных, маргинальных состояний – доставлять компоненты гуманизма, чтобы компенсировать прагматическое мировозрение и злоупотребления добродетелями, образованием и прочими привилегиями.
Сартр прeуспел в том, что выполнил социальный заказ – объяснил общественности, как так случилось, что немецкие шарманщики ничего не поняли – что за птица фюрер Адольф, но ремесло их добротное, и прогрессивное человечество может продолжать пользоваться немецким идеализмом и дальше, если правильно ангажировать... Например, Карл Маркс ангажировал Гегеля НЕ правильно, но Маркузе ангажировал Мао Дзедуна и Маркса правильно, так или иначе, для нужд молодых интеллектуалов, в этом нуждавшихся. Феноменально!
Всё же глубина Гуссерля была в том, что он отделил психический процесс, протекающий во времени, от того, что «может иметь значение» за пределами психики. В частности, если «такое может быть», то существует и Бог.
А что мы можем сказать ещё о Боге? То, что Люцифер – тоже ангел божий? Но даже тут бритва Оккама требует ответить на вопрос: имя Люцифер откуда стало известно широкой общественности – а не из тайных ли учений избранных народов?
Так что, быть ангажированным, скажем, упаковать себя на социальном сайте в интернете, – это хорошо. Деньги – это хорошо. Быть безработным – это плохо. А суицид – это и вовсе никуда не годится. Такие простые истины экзистенциaлизма для happy shiny people – дополнение к поэтике сверхчеловека Ницше. Современный капитализм всех покупает, и войны-то не нужны – такой высокий уровень потребления.
Хотя как знать? Сегодня ты играешь джаз... А завтра мобилизация, под знамёна, и под юридический заклад – оправдание нового каннибализма. Ветераны КГБ на пенсии пишут мемуары. В России писателей больше, чем читателей. Как вот все напишут, потом ещё некоторое время будут читать. А потом или Ленин родится, или что-то типа немецкой шарманки станет созвучно пассионарной новейшей волне.
И упорно я возвращаюсь к мысли, что только одиночки могут противостоять нейрополитике. Только одиночки увидят в просвете Бога и смысл жизни. И то, возможно, такое случается очень редко, не хотелось бы, чтобы только за два часа до смерти. «Зачем Тебе, о Господи, не раб твой во плоти, а тень никчемная его?»
Носил ли Хайдеггер внутри себя хаос, чтобы быть способным родить пляшущую звезду? Очевидно, разные люди отвечают на этот вопрос каждый для себя сам и по-разному. И ответ характеризует отвечающего. Ницше, например, предлагал идти к женщине с плёткой и фотографировался в военной форме. Hо в 1976 году советский лектор сразу же прокомментировал: Ницще женщин боялся и в армии не служил – это всё, что было сказано по существу заданного вопроса.
А почему Ницше считали в СССР плохим философом, точнее, почему полагалось ТАК думать? «Мы – маркcисты», – помню слова декана. Да на этот вопрос и отвечать не надо, так как само существование этого вопроса содержит богатое описание ситуации. Так что Хайдеггеру повезло, что в Германии Ницще не был запрещён.
И потенциал Хайдеггера видимо актуален, более актуален, чем потенциал «ошибшегося» Маркса – в связи с тем настолько актуальна возможность действительно новой морали, вероятность планетарного сознания на основе каких-то новых принципов, неизвестных доселе человечеству. Кто знает, кого выбирает Бог по истечении Его Часов?
Ураган мышления и штампы публичной растолкованности
Хайдеггер утверждал, что феноменологи сделали ряд ОТКРЫТИЙ. Мало кто знает, о чём идёт речь. «Спор касался противоречивых тенденций и конфликтов нашей эпохи». В «Пролегоменах» можно прочесть, что геометрия Евклида является доказательством существования a priori материального мира. Вот вам пояснение смысла того, зачем геометрию изучают дети в школе. А что можно сказать про идеи Эйнштейна и Лобачевского, о том, что иные геометрии тоже имеют смысл? Такие вещи трудно обсуждать без некоторой философской подготовки.
Суждение «мы все умрём» Хайдеггер называет штампом публичной растолкованности. Видите ли, всем это ясно! Но анализ Хайдеггера показывает, что смерть есть конец индивидуального «вот бытия». Только умирая, можно сказать «Я есмь». Время, которое мы исчисляем в повседневности – есть бытие, в котором «вот бытие» может собственным образом быть своей полнотой.
Открытие, которое сделал Гуссерль, – категориальное созерцание. Феноменологи стремились к строгости в мышлении, типичной скорее для математики. В математике много тонких вещей, приближающихся к философии, например, неполнота теории по Гёделю, частично-определённые вычислительные процедуры, анализ которых приводит к требованию «запретить» ряд теорем, доказанных «неконструктивно».
Это всё почти неизвестно журналистам, стучащим по клавиатуре и посылающим продукт своего интеллекта на сервер, расположенный на другой половине Земного шара. А история создания замечательного персонального компьютера включает также и этапы мышления Хайдеггера, фон Неймана и Тьюринга. Компьютер – технический феномен, не менее концептуальный, чем атомная бомба. Так что есть над чем подумать.
О современной технике Хайдеггер писал много, особенно в 50-e годы. Это хорошо известно и относительно прозрачно. Хайдеггер безусловно высоко ставил классическую поэзию и классическую музыку. «Мы, философы, на такое не способны», – как-то заметил он. Он постоянно читал лекции о Гельдерлине и о Моцарте.
Модернизм, маргинальное искусство относятся согласно Хайдеггеру к несобственному или неподлинному бытию. С этим можно согласиться, встав на точку зрения Вот-Бытия – бытия, в котором реализовано время. Хайдеггер, и не только он, имеет полное право на категорическое суждение для того, чтобы сохранить свою целостность.
Уже Сартр писал пьесы – абсолютно модернистские, и даже отказался получать нобелевскую премию по литературе, чтобы подчеркнуть своё сходство с маргиналами. Так или иначе, в 20-м веке появилось очень много неeвклидовых логик. И это было предсказано.
Удивительно наблюдать старение бывших революционеров, левых студентов, иронических писателей. Похоже, если не болезнь Альцгеймера, то какой-то дефект всё же наблюдается на уровне мозга. И со мной лично, вероятно, происходит нечто – частичный дисбаланс между Бытием и Сущим. Но не всем дано красиво умереть в 40 с небольшим лет. Какие-то колебания перед смертью, чувство вины, желание почувствовать тёплую руку… никуда не денешься… от самого себя.
В 1973 году я слушал лекцию профессора консерватории по поводу популярной в те годы рок-оперы, и закончил лекцию профессор примерно такими словами: «Конечно, эта музыка – не бог знает что такое, но я понимаю вас – вы пронесёте эту музыку через всю свою жизнь». Я не собираюсь сейчас и здесь писать о музыке, так как пишу о Хайдеггере, но концепт хороший.
Помимо науки, религии и философии – есть и другие феномены сознания. Кто-то сказал, что отношение длины окружности к диаметру поражает его воображение – если подумать, каким образом это число проявляется в реальности. В таком случае ясно, что и метафизические истины могут вызвать головокружение. Один человек говорил, что алгебраические результаты в теории колец – вызывают у него такие же чувства, как охота на тигра. Может быть, это и непонятно кому-то, я сожалею.
Молчание
Джон Леннон как-то сказал, что Beatles стали популярнее, чем Иисус Христос. Недавно я нашёл это интервью на DVD и убедился, что это было сказано достаточно серьёзно. Подобные этому высказывания на разных уровнях общения, а также многие современные произведения искусства свидетельствуют о том, что тенденция сравнивать творчество земное и Творение присутствует, coming in the air. Это уже не стало преступлением – сравнивать себя с богами. Бог продиктовал пророкам тексты Писания, и Он диктует дружественные «Беседы с Богом» Нилу Уолшу, простому американскому безработному.
Всё, что может продаваться и покупаться, моментально подхватывается и поступает в сети. Каббала в 90-е годы 20-го века выходит из Бней Брака на рынок духовных ценностей и превращается из тайного учения в популярную технологию. В 2007 году я был на лекции раввина Лайтмана в Торонто, и он говорил о еврейской мудрости в условиях роста того-то и снижения того-то, хотя надо бы это прижать, а это ускорить...
В средние века религия была ведущей тенденцией – мышление зависело от веры. В период научных революций – полагалось опираться на правила. Сейчас смутное время. Говорят, что надо продумать как уцелеть, если с Землёй столкнётся очень большой астероид – для этого надо содержать специальный комитет и институт. С другой стороны, опасность подстерегает изнутри: а что, если евреи с арабами никогда не договорятся, и в конце концов всё-таки несколько термоядерных ударов помешают всему человечеству выбирать по вкусу трансформированный Коран или трансформированную Тору. Это для души в ожидании смертного конца, а для жизни всё уже можно купить по ценам для того региона, в котором вынужден тратить то, что тебе распределено Кесарем.
Единственное, что вселяет оптимизм, – неспособность Старшего Брата вынуть из твоей головы всё, что там есть, – и, как на чистой доске, написать своё «меню». Хотя именно это и предпринимается. Если не удаётся – есть хорошо известные сценарии, о которых я не собираюсь сейчас и здесь писать, так как пишу о Хайдеггере.
«...Молчать может лишь сущее, бытие которого определяется тем, что оно может говорить... Того, кто говорит вместе с другими, в рамках молвы принимают всерьёз. Свободно парящее толкование, принадлежащее всем и не принадлежащее никому, властвует над повседневностью...» Мартин Хайдеггер
Вот вам смысл Времени и «вот-этой» реализации Бытия, в которую включена Смерть, – невозможно болтать больше 100 лет подряд.
Любимый поэт Мартина Хайдеггера, Гельдерлин, сказал:
Друг! Я не знаю себя, никого из людей я не знаю.
Дух стыдится теперь всех помышлений своих.