Михаил Макарыч
Агроном встал с единственной табуретки представленной его персоне и решительно прервал бесполезный разговор.
- В общем, ждите!
На днях, этот человек поставит здесь свою пасеку.
Кивнув мне, он добавил.
-Поехали!
В сумеречной мгле ещё страшнее обрисовывались расплывчатые тени старых вампиров, вытянутые, белесые морды в застывшей злобе уставились на меня. На их поясах таинственно поблескивали металлом связки ключей.
И как у былинных героев из сказки кощея бессмертного, светилась радужная оболочка глубоко посаженных глаз подчёркнутая тенью надвигающейся ночи. В то же время, сумрак долгожданной ночи, их окрылял, и подогревал к действу, как вампирическую сущность. Но главное, что их ещё удерживало, это полночь, которая для них ещё не наступила, лишая их возможности расправиться со мной.
Они провожали меня испепеляющим взглядом, до самого мотоцикла, как живую эпидемию холеры нежданно свалившуюся им на головы.
Агроном уселся в люльке но, как бы отмечая это неладное, бесовское место, в пустую хохотнул двигатель, выпуская газы в аромат ночи.
Эхо молчало.
Таинственной тенью в ночном небе появился силуэт совы, бесшумно рассекая воздушные потоки.
Зафиксировав эту сцену двумя пушистыми окулярами, и на прощанье, изобразив виртуозно воздушный реверанс, Силуэт совы так же бесшумно исчез между ветвями деревьев.
Со второй попытки запустить двигатель, он всё-таки затарахтел, заглушая тяжёлый осадок ненормальных переговоров.
Мы опять ехали в сторону деревни, не запоминая дорогу и не оглядываясь назад, я
старался забыть это мрачное место, как чёрную дыру в космическом пространстве. Но мысленно прокладывал путь, к новой счастливой звезде. В ответ на мои мысли, что-то шевельнулось в душе хозяина здешних полей. Потому что, созвездие деревни, под руководством кормчего управляющего люлькой, плавно уходило в правую сторону, очищая душу и небо, от приторной горечи.
Нам на встречу летел огромный, раздвоенный мир ночного неба, слившегося в любовном соитии, с огнями земли.
Глубокая колея сменилась накатанной полевой дорогой и от плоскости чёрной земли, упирались в ночное небо, зарева электрических лучей. Они поддерживали эту неоновую, и на первый взгляд, очень хрупкую красоту.
В ней, как в аквариуме с подсветкой, мигали счастливые звёзды.
Я пытался угадать ту, единственную, к которой мы непременно приедем.
На полевой дороге, в луче мотоциклетной фары заметался тушканчик, он бестолково прыгал в пределах освещённого круга, помахивая длинным хвостом увенчанным белой кисточкой, боясь упасть в провал темноты. Некоторое время, он продолжал бежать впереди мотоцикла, своеобразным эскортом, предупреждая своих сородичей об опасности.
И, в эту, чернильную темноту, уже тихонько вторгалось ночное ярило.
Краешек большой, круглой луны, начал показываться над горизонтом осветляя полукругом, часть тёмного неба.
В нём тоже, мигая друг дружке морзянкой, проплывали звёзды, и в непосредственной близости от королевы вселенной, теряли свою девственную красоту.
Вытянутая рука кормчего, маячила в придорожных отблесках света, посвящала в тайны ночного лабиринта путей и расставляла под каской мотоциклиста, мысленные вешки на поворотах полевых дорог.
Все предметы и существа в ночное время, становились таинственные, неузнаваемые. К тому же, неизведанным образом, как бы сливались в единое целое и приводились в движение.
Меняли своё расположение земные столбы света, поддерживающие звёздный купол.
И мигающие звёзды манили каждая к себе, неподвижной космической далью, унося наш звездолёт в прохладу поднебесной, в тот, таинственно прекрасный, неоновый мир.
Ко всему прочему, в этих местах пахло сладким букетом из поспевающих трав, в котором мне предстояло ещё разобраться.
Стрекотал двигатель, изрыгая зловонное дыхание и заглушая пение ночных цикад.
И, в сумятице нахлынувших мыслей и ароматов, забыв про кормчего и земных вампиров, я парил в небе, под розовым парусом мечты, приближаясь к пространству будущих и дотоле неизвестных, искушений.
Но вот, как бы нарушая слаженность изображений, ночных образов, под правым крылом звездолёта, оранжевым всполохом мелькнул краешек поля.
И следом, из темноты неожиданно материализовалась войлочная юрта, и теперь уже рядом с ней, в зарослях высокой травы, можно было видеть ряды пчелиных домиков.
Здесь, к моему удивлению, нам на встречу никто не вышел, рука кормчего высунулась из прицепного звездолёта и властно показывала:
Вперёд! Туда, к звёздам!
Проехали ещё с полкилометра, как свет фары выхватил из темноты кленовую посадку и старческую фигуру ночного косаря. Он аккуратно скашивал на меже заросли молодого полынка. Неожиданно для себя, он признал в одном из ночных визитёров, колхозного агронома.
Это, его почему-то испугало, и он начал виновато оправдываться.
-Я вот, тут, на меже, а в посевы, ни, ни! Боже избавь.
Как потом выяснилось, это был сторож колхозной пасеки, которую мы только что проехали.
В следующую минуту,а может другую, от чёрных в ночи деревьев отделилась слабая тень, она бесшумно двигалась в нашу сторону и как бы потихоньку проявлялась в микроскопических ионах ночной влаги.
К тому времени, наши глаза адаптировались к лунному свету.
И нам хорошо было видно, как тень, шагнула в лунный свет, вспыхнув голубым неоном. Вместе с тем она росла в высоту и ширину, превращаясь в довольно таки крепкую, мужскую фигуру. Фигура была одета в камуфляж, который носят обычно геологи. Тень, надвинулась на нас, и протянула руку, агроному, потом мне, спросила человеческим голосом.
-Вы что это, по ночам как лунатики шаритесь, или бессонница вас одолела?
Услышав этот голос, я внутренне успокоился, но скромно молчал предоставляя первое слово хозяину.
Хозяин без предисловий сказал:
-Вот вам, человечка привёз, коллегу вашего.
Тень, оттопырив локти рук и слегка согнувшись, приблизилась ко мне, удивлённо разглядывая в лунном свете, неожиданное приобретение.
Потом, так же, не выпрямляясь и не торопясь, повернула голову к агроному, произнесла в темноту.
-Слушай, а я такого не знаю!
И снова, обернулась ко мне.
-А ты, чей будешь?
-То есть как чей? Я сын, родного отца.
-А как фамилия, твоего батюшки?
-Ляпунов.
-Так это, Николая Васильевича, что ли?
-Нет, Василия Дмитриевича.
-Не знаю я такого. А откуда он родом то, батюшка твой?
-Да, как вам сказать, деда своего, я уже не застал в живых, а от отца слышал, что они жили в Камышинке, Бородулихинского района.
-Да, да, слышал такое, там пол деревни Ляпуновых. А к нам как попал, с компании выгнали, или как?
-Да не было у меня ни какой компании, я начинающий так сказать.
-Начинающий, говоришь — так, так.
Тень немного помолчала, собираясь с мыслями, и как мне, в темноте показалось, с добродушной улыбочкой хитрована, продолжила начатый разговор.
-А с ветеринарным осмотром, что у тебя?
-Ветеринарный осмотр прошёл, и справка имеется.
-С медициной значит у тебя всё в порядке, это хорошо.
И теперь, как я понимаю, ты приехал проситься к нам в компанию?
-Да, я ищу компанию, которая, меня бы приняла.
-Так вот что, молодой человек, я не буду крутить вертеть одним местом, а прямо тебе скажу:
Дело в том, что, с молодыми мы как-то не находим общего языка.
Мы вот тут, своей компанией, все пенсионеры собрались, и можно сказать, годков семнадцать каждое лето на пасеке пропадаем.
А молодые, обычно где-то работают, приезжают сюда наездом, по выходным дням.
И так получается, сами недосмотрят свои улья, там глядишь семья у них разроилась, а нас, как правило, виноватыми считают.
Годка два назад, один такой ухарь у нас был, так он нам, такой скандал закатил, обвинил нас и в краже мёда, и в краже пчёл.
Так что извини, молодой человек, нам неприятности не нужны.
Наступила неопределённая пауза, только пение цикад, нарушало ночную тишину.
Потом вступил в разговор, агроном.
-Вы возьмите его на испытание, а там и решите окончательно -- на вид то он, вроде бы ничего. Да и, молодым помогать надо, кто вас потом заменит. Учите молодежь!
Передавайте же им, свой богатый опыт.
-Опыт передавать, конечно же надо, но нам старикам, неприятностей тоже не хочется.
Разговор затянулся на длинной ни чего не означающей паузе
Я понял, что если промолчу в эту решающую минуту, значит, все мои надежды рухнут не успев начаться и подал свой голос.
-Вы, пожалуйста, извините, я не знаю, как вас зовут?
-Меня здесь, все Макарычем кличут. А вообще-то, Михаил Макарович.
-Михаил Макарович, я вас очень прошу, возьмите меня временно, на испытание, уверяю вас, я человек не скандальный, и вы в этом, непременно убедитесь.
Агроном опять поддержал.
-Да возьмите вы парня, видите, ему приткнуться некуда!
Я обратил внимание, что агроном здесь, не приказывал, а просил.
В это время, со стороны кустов, отделилась вторая тень, и так же, постепенно материализовалась, превращаясь в человека. Второй человек был меньше ростом, он поприветствовал ночных гостей, но в полемику нашего разговора не вступал.
А Михаил Макарович вскоре, по-доброму сдался.
-Ну ладно парень, приезжай, а мы посмотрим на тебя, и промеж себя обсудим, как нам с тобой быть.
После этих слов, мы попрощались и уехали.
Агронома увез в деревню, а сам поехал в город.
Над полями, распростёршимися по обе стороны от дороги, светила луна. И её нежный, бирюзовый свет, покрывал всю местность. Лунный свет, неоновым ореолом подкрасил кудрявые посадки, широкие клетки полей, и чернеющий вдали, бор.
Душа моя ликовала, впитывая всеми фибрами ночные ароматы полей. В полях, залитых лунным светом, наверно пели цикады, но из-за тарахтения двигателя я их не слышал. Звёзды, провожали светлячок моей фары, кружили над ним весёлым хороводом, подмигивая, манили, и сопровождали в пути, пока мы вместе, не слились с городскими огнями.
Получив на заводе отпуск, я впервые укатил в полевые просторы. В отведённом для меня месте, поставил палатку и свою пасеку, из девяти семей.
Короткая летняя ночь вся ушла без остатка на переезд и обустройство пасеки на новом месте.
И вот, настало первое утро, я встречал рассвет в полевых условиях.
На востоке, в малиновой дымке светился небосклон. По мере восхождения солнца, радужными цветами переливалась заря, становилось всё ярче, и прекраснее. Туманная дымка расстилалась над полями, и постепенно улетучиваясь, освобождала пространство видимости.
А на этом пространстве, открывались картины, одна краше другой. В разброс, появлялись большие и малые группки кудрявых деревьев, укрывающих своей сенью, отдалённые строения деревенек. Там и сям появлялись ряды защитных лесополос с позолоченными солнцем, зубчиками вершин, они как заборчики, огораживали клеточки хлебных полей. И что главное, поражало своеобразной красотой экспорцетное море, зленовато-розовые волны, плескались у самого порога моей палатки.
Розовые, цветущие венчики, доставали почти до моей груди, их нежный аромат ласкал обоняние, снимая лёгкую усталость переездки.
Спать совсем не хотелось, только любоваться, и любоваться, чарующей красотой просыпающейся природы. Тут и там, раздавались заливистые песни жаворонков. Они с восходящими потоками воздуха, на распахнутых крылышках, поднимались к голубому небу.
Невольно хотелось подняться вместе с ними, чтобы удовлетворить своё любопытство.
А что же там, за невидимым горизонтом?
Пчёлки, почуяв вольный запах полей, вырвались на райский простор, активно включаясь в работу.
В воздухе, всё с большей силой нарастал пчелиный гул, одни пчёлы торопясь, как с катапульты вываливались из летков и отрывались от прилётных досок летели в поле. А другие возвращались с пыльцевой обножкой и тяжёлой ношей в зобиках. Они садились на прилётную доску грузно, с висящим брюшком, и усиленно дышали. Потом, с тяжёлой ношей шагали в леток улья.
Рядом, в основном на сельскохозяйственных прицепах, расположены были ульи, моих теперь уже, компаньонов.
До той поры конечно, если я выдержу испытание.
Прицепы были старые, как и корпуса ульев.
Кроме одного.
В общем ряду автоколонны стоял аккуратный прицепчик. На нём располагалось шестнадцать ульев, по восемь штук с каждого бокового борта, и как специально они все были шестнадцатирамочные двухкорпусные, добротно сделанные, и окрашенные в голубой цвет.
Ещё я обратил внимание, этот прицеп, был с низкой посадкой, потому что резина с дисками, была на нём с УАЗа.
Я разглядывал пасеку и местную бушующую зелень, но, у себя за спиной, услышал шаги, и обернулся.
Ко мне подходил Михаил Макарович.
-Ну, как, тебе наша красота?
-О! Михаил Макарович! У меня нет слов, я в восторге!
-Ты, погоди особо восторгаться, работа пчеловода не из лёгких, ещё может надоесть это занятие, а, в общем то, как сказать, если жилка есть, глядишь и удержишься. Будешь в полях колесить с мухами, как я, до самой старости.
-А вы, Михаил Макарович, давно занимаетесь пчёлками?
-Я то? Давно уж! Как с армии комиссовали, так можно сказать и начал заниматься ими. Правда пару годов, по больницам отлёживался, а потом одна бабулька в больничном коридоре, и посоветовала:
-Ты молодой человек, займись-ка пчёлами, там, на свежем воздухе, да с пчелиными продуктами, и поправишь своё здоровье.
-А что с вами было, почему комиссовали?
-Со мной?
Он вдруг неожиданно повеселел, глядя на простор полей.
-Со мной было! Да, вот, как и сейчас!
Он сделал широкий жест рукой в розовую глубину поля, и продолжил.
- Целый букет был! Только с болезнями.
Глядя на его богатырскую фигуру и здоровый вид лица, я не мог сдержать своё любопытство, и опять задал, тот же вопрос.
-Ну а всё-таки, в настоящее время, со здоровьем как у вас?
-А со здоровьем! Как тебе сказать, благодаря моим пчёлам, всё нормально.
-О чём беседуете?
Услышали мы голос.
Это был уже знакомый мне человек, который подходил к нам первой ночью, когда мы были здесь с агрономом.
Он подошёл к нам, и мы поприветствовали друг друга.
-Значит, в нашем полку прибыло?
-Да, ночью приехал, а теперь вот, любуюсь этой красотищей.
-Тогда давай знакомиться, я Алексей Шапошников.
-А я, Геннадий Ляпунов.
-Слышал, слышал, когда ты приехал -- на газике, что ли?
-Да на газике, сосед мой на нём работает, вот и договорились мы с ним, что он меня привезёт.
****
Михаил Макарыч, взял инициативу разговора на себя и повёл его в нужное русло.
-В общем, мы тут посоветовались насчёт тебя, и так как ты ещё молодой пчеловод, решили сразу поставить тебя перед фактом, так сказать.
А перед каким? Ты сейчас узнаешь. Вот здесь, на весах стоит улей, с того времени как мы сюда приехали.
Он повёл нас к одному из прицепов, и как оказалось, это был тот, который окрашенный был, в голубой цвет.
-Вот, видишь? Каждый вечер, мы записываем в тетрадь вес взятка, она лежит здесь же, под его крышкой. На сегодняшний день, этот контрольный улей дал нам общую прибыль около двадцати килограммов.
Следовательно, ты приехал позже нас и в среднем, потерял, эти двадцать килограмм в пересчёте на каждую семью.
Так что, потом, не суди о нас плохо, и учти, что я говорю это, при свидетеле.
Он кивнул в сторону Алексея Шапошникова.
Я же ответил:
-Михаил Макарович, об этом не будет даже и речи.
-И ещё вот что. Кроме тебя, мы взяли ещё одного человечка, он твоего возраста, так что, скучать со стариками не будешь.
-У меня работы много, рамки сбивать, проволоку натягивать, так и так скучать мне не придётся.
-Ну, вот и хорошо.
А, кстати, пчёлы твои гляжу, трудятся отлично. Молодец ты, однако, подготовил свою пасеку к медосбору на высшем уровне.
Я кивнул головой, соглашаясь с его оценкой, хотя и сам видел работу своих пчёл, и моя душа пела, сливаясь с приятным гулом их полёта.
Прошёл этот день, а за ним потянулись другие.
Под вечер, в пятницу, приехал на Иже с коляской, обещанный мне ровесник, пчеловод.
Познакомились, представился Александром.
Михаил Макарыч, как политрук общей пасеки и старший товарищ, тут же ввёл нас в курс дела.
-Поскольку вы у нас самые молодые, вам будет такое задание:
-Первое. Постоянная разведка медоносов, в окружающей нас, местности.
-Александр возразил: Так что, нам выходит нужно мотаться за пятьдесят километров вокруг пасеки?
-За пятьдесят километров не надо, а за десять или двадцать, придётся, однако.
И прошу запомнить!
Мёд даётся, через ежедневное трудолюбие, и бензин!
Хотя, можете и сократить расходы.
В колхозной конторе возьмите план посадок колхозных земель, и тогда уже, легче будет ориентироваться.
Но, в таких случаях, не нужно забывать о засорённости полей.
Помните! Для колхоза, засорённые поля, это горе.
А для нас, золотое подспорье!
Бывали годы, когда мы и на пшеничных полях, имели до четырёх килограммов в день.
Так что, мелочей в нашем деле, не бывает.
И, второе! Фляги с водичкой, тоже на вашей совести. Пчёлы нашей пасеки, выпивают в жаркие дни, до двух фляг, так что, вода всегда должна быть на пасеке!
Макарыч дал нам задачу и удалился, а мы распределили план действий, потихоньку впитывая реальность крестьянских и пчеловодных будней.
Первые дни было немного тоскливо, с непривычки оказаться наедине с полями, и оторванным от семьи.
Но когда откачал первые две фляги мёда, было очень приятно везти их домой.
Мои старики пчеловоды, по-отцовски напутствовали меня в дорогу.
-Геннадий, ты фляги положи набок, проверь, чтобы из-под крышек не вытекал мёд, и вязальной проволокой, зашплинтуй замки.
У нас тут, случай такой был.
Один из наших знакомых пчеловодов, и, кстати, уже опытный, поленился это сделать.
И представь себе, в дороге фляга открылась, а под брезентовой накидкой не видно же было.
Он и привёз домой пол люльки с мёдом.
Во двор заехал, а мёд из-под люльки, на землю в тридцать три струи стекает. Так что, хорошо проверь, и ещё, в дороге посматривай.
Дома тоже, не ожидали меня увидеть, с таким богатством, которому были несказанно рады, и янтарное яство, тут же появилось на столе. Его разлили в чашки, вымакивая хлебом, уплетали дети и взрослые, без всякой экономии.
Моя тёща, на это время зубы съела.
И свою двух рядную пилу, складывала на ночь, в емкость с водой, в разобранном виде, по-видимому, только для того, чтобы не заржавела, до поры, до времени или, удобного случая.
Добытчика, зауважали в семье и всё как-то, ладком стало получаться, дружненько, с хорошим нестроением в доме.
На следующее утро, я прихватил палатку для вывода маток, все принадлежности и опять укатил на пасеку.
Когда начал разворачивать свой матковыводной комплекс, недалеко от ульев, старики собрались вокруг, и глядя друг на друга, спрашивали:
-Ты что это собираешься делать?
Собираюсь завтра, начать вывод маток.
-Ты же угробишь свою пасеку!
-Я её не угроблю, а омоложу!
-Так значит, ты учился где-то, а нам лапшу на уши вешаешь, говоришь что начинающий пчеловод.
-Да, я изучал самостоятельно всю литературу, которую удавалось купить в книжных магазинах. И только благодаря этим книгам, стал разбираться в пчёлах.
-Твои семьи очень сильные, а это, говорит о том, что хорошие матки, и куда же ты их будешь девать.
-Сделаю себе один отводок, для ровного счёта моей пасеки, а остальных могу подарить вам, если вы этого хотите.
-Не только хотим, и непременно возьмём, к тому же, этот год должен быть урожайным, увеличим численность семей, да и медком он нас не обидит.
С довольным смехом отвечали они.
Чтобы не мешать, мои старики ушли к своим прицепам, по пути, о чём-то переговариваясь, наверно говорили о чудаковатом пчеловоде.
А я, спешил использовать благоприятную погоду, и остаток трудового отпуска, для замены маток в своих семьях. Думая о том, что, скоро закончится мой отпуск, и в тех условиях, врят-ли удастся хорошо выполнить эту операцию.
Через какое-то время, они опять пришли и спрашивают:
-Слушай, Геннадий, когда всё приготовишь, дай нам самим, попробовать пересадку личинок сделать.
-У меня секретов от вас нет, конечно же дам, и всегда буду рад оказать вам эту помощь.
На завтрашний день, когда все подготовительные работы были закончены.
Михаил Макарыч, первый решился испытать себя в этом деле.
Покряхтывая, втискался в палатку, пристроил очки с резинкой на душках, после короткого инструктажа, принялся за работу
Проткнув насквозь светло коричневый сот, и выворотив шпателем дыру величиной с палец, он быстро остыл в желании, к этим занятиям.
А двое остальных, посмеялись над ним, но сами не рискнули даже пробовать.
-Куда уж нам, с нашим зрением.
Через целлофан доносились удаляющиеся шаги и голоса пчеловодов. Михаил Макарович, то ли, оправдываясь, то ли с досады на не получившуюся операцию, ворчал.
-Да ну её нафиг, эту проблему, проще по нашему, сот с молодыми личинками обрезал по кругу, и все дела!
Выправив согнутый шпатель, я продолжил работу.
При наличии в улье, большого количества пчёл и природного взятка, пчёлы хорошо принимали на воспитание маточных личинок.
Посоветовавшись с пчеловодами, мы организовали ещё одну семью для маточного воспитания.
И с шестидневным циклом, у нас, таким образом, вывелось сорок пять маток от одной семьи кормилицы.
Старики мои были довольны этими результатами.
И с этого дня, я стал признанным членом нашей бригады.
Но это, только так, с внешнего виду.
А на самом деле, ко мне приглядывались, следили за мной, так тихо и опытно, что я по началу даже не замечал. Только впитывал дух коллектива, навеянный с духом природы.
Мои компаньоны, так же вкладывали в меня тот опыт, который не описанный в книгах, или не осознанный в естестве, пока сам не столкнёшься, с определёнными нюансами в пчеловодной работе.
В общении с людьми и психологии, каждого в отдельности.
Михаил Макарович, учил меня жизненному опыту, подсказывал в каких ситуациях, как себя вести.
Когда приехал агроном, за обещанным оброком, и вместо трёх литровой банки, как мы с ним договаривались. Привёз пяти литровую и ещё литровую банку как довесок за трудовые заслуги.
Что поделаешь! Пришлось наливать.
Михаил Макарович, оказывается, всё видел, только спросил потом:
-Он с тобой, за три литра рассчитался?
-Даже не подумал!
-Не надо потакать таким идиотам, они тебе на шею сядут.
Поверь моему жизненному опыту, такие люди мало что, ехать, они ещё и ножками по земле бороздить будут.
Старая русская пословица, гласит: Договор, дороже денег.
Надо иметь, ответственность, и держать, своё слово!
А им только слабинку дай, старшие и младшие агрономы, они как журавли, клином сюда потянутся.
Думают что здесь, как у них в колхозе, всё для них дармовое должно быть.
-Ладно, Михаил Макарович, я учту это на будущее.
-Конечно, что отдано, то назад теперь не воротишь.
Возразить мне было нечем.
Приходилось принимать, всё как есть.
И прибыль, и убыль, чтобы за тем подвести черту, с дебит-кредитом.
Пока мы стояли на эспорцетном поле, выпали обильные осадки, пропитывая землю и в то же время, они шли так беспрерывно, что, не давали пчёлам вылететь из своих жилищ. От чего, некоторые семьи, начали выкидывать белых трутневых куколок.
Михаил Макарович, накинув дождевик, просматривал прилётные доски, беспокоясь о том, что, если пару дней ещё протянется такая погода, то пчёлы начнут выкидывать детку рабочих пчёл.
Но погода наладилась, жаркое солнце прогревало землю, наполняя воздух влажными испарениями, которые поднимались лёгкой дымкой над полем и серебрились блёстками.
В этих маленьких капельках смешивалось солнечное волшебство, превращаясь в розовый аромат, который окроплял всё вокруг, воздух, землю, небо и нашу пасеку.
Сочные колосья эспарцета выгоняли всё новые и новые душистые соцветия.
Оживлённо гудела пасека, и в эти дни, контрольный улей показывал дневной привес, до восьми с половиной килограммов. Мои старики были весёлыми, довольными.
В один из таких вечеров, Михаил Макарович пошёл проверять контрольный улей, но быстро пришёл
обратно.
Его лицо выражало озабоченность, и недоумение.
-Ни чего не пойму! То-Ли весы сломались? Или действительно взяток сегодня, целых восемнадцать килограммов?
-Ты на стрелку весов, наверно без очков смотрел?
Полушутя, полусерьёзно проговорил Алексей Шапошников, допивая из кружки чай.
-Да нет же, вроде бы в очках!
-Так вроде бы, или в очках?
-В очках, в очках конечно.
-Пойду ещё раз посмотрю, может, и правда ошибся, да такого не должно быть!
Михаил Макарович ушёл к пчёлам, а дядя Лёша, еле сдерживая смех, подмигнул мне:
-Сейчас будет мне матерков.
-А что вы там сделали?
В это время, в дверях пчеловодной будки, появляется Михаил Макарович, держа в руках силикатный кирпич.
-Язви тебя,это твоя работа! Надо же, под крышку умудрился засунуть!
В вечерней тишине, далеко разносится дружный смех, и голос Макарыча.
-Вот змей, ты меня, на старость лет, чуть заикой не сделал!
Но всё когда-то кончается, закончилось и цветение эспарцета, мы переехали поближе к гречишным и подцолнечниковым полям, с множеством цветущих сорняков.
Мой отпуск кончился, теперь я, только по выходным дням мог приезжать на пасеку.
Но к этому времени, мной было откачено десять фляг, до головокружения пахучей жидкости.
Ни когда не думал, что от этого запаха, может с непривычки болеть голова.
Фляги с мёдом стояли в разных углах дома, источая свой ароматный запах.
Приходили соседи и знакомые покупать мёд, и восторгались приятным запахом в помещении.
А для меня он, уже на данный момент, вонял, преследуя меня на пасеке и дома, я не знал, куда от него деться.
А деваться, ни куда и не нужно было, нужно было, работать и работать, не покладая рук.
Постепенно, достаток входил в наш дом, стал обувать и одевать, принося пользу нашей семье и удовольствие людям.
Но и к этому продукту, мы всегда относились с должным уважением и бережностью, как учили нас с детства, относиться, к кусочку хлеба.
Были такие случаи, когда знакомые люди, наслушавшись о фальсификации мёда и покупая мёд у нас, говорили:
Дайте нам пожалуйста! Только чистый мёд, он нам нужен для лечения.
Это воспринималось, так обидно! Равносильно незаслуженного плевка, в лицо!
Так и отвечали этим людям:
-Вы же нас знаете? Так зачем, плюёте нам в душу?
Человек краснел, извинялся, и что-либо рассказывал о каком-то пчеловоде, который фальсифицирует мёд.
Вздыхая, держали ответ.
-Нам бы этот мёд, до следующего сезона реализовать, на базар то, мы его не возим.
А если нам понадобится больше мёду, мы разведём больше пчёл.
Да! Мы больше будем работать!
Но фальсифицировать – никогда!
Михаил Макарович, тоже откачал мёд, фляги с мёдом помогли ему загрузить в его военную машину, Газ 67 и на несколько дней, он уехал в город.
А чтобы на пасеке, постоянно находилось не меньше двух человек, вместо Макарыча, должен приехать однофамилец Шапошникова, Николай Шапошников.
Это его и был, аккуратный, голубой прицепчик.
Глава шестая - http://www.proza.ru/2011/07/14/700