Короткое время свиданий
Барсуков Кирилл 19.04.08
1-я ночь.
Часы трезвонили восемь часов вечера и он, нажав на кнопку их выключения, проснулся. Проснулся, но не встал. А остался лежать на кровати. Слушая вечерние предтишье, он смотрел в потолок покрывающийся мерцающим закатом. Тело было окутано теплым одеялом в белом пододеяльнике. Глаза уставились в одну точку, а голова пыталась вспомнить сон увиденный днём. Пусто. Не получилось. В голове не было не одной мысли. Когда красные цифры часов показывали двадцать три минуты девятого, он откинул одеяло в сторону, раскинул руки и, приняв позу морской звезды, потянулся. Встал с кровати. И так как был вечер, и в комнате было темно, ему пришлось включить свет. Будучи в одних трусах, он сложил одеяло, убрал простынь, поступив с ней так же, как с одеялом, и положил это все, добавив к этому подушку, в два больших ящика комода стоящего рядом у стены. Не выключая свет в комнате, он направился по слабо освещенному коридору в ванную комнату. Мимо пролетели закрытые двери залы.
Уткнувшись лицом в стену, из-за плохой видимости, он сделал пару шагов вправо и, подняв вверх левую руку, включил свет. Через закрытую дверь, находящуюся перед его лицом, пробивались лучи электрического света. Открыл дверь. Ванная комната слегка осветила кухню, расположенную справа от него. По левую сторону, располагалась дверь в туалет, на той же стене, что и ванная. Зайдя внутрь, он включил воду, в раковину. Вышел. Пошел в туалет. Через некоторое время к звуку льющейся воды присоединился звук спускаемой воды в унитаз. Вернулся и закрыл за собой дверь.
Взяв мыло в руки, он поднес его в струю воды и, намочив его и руки заодно, приступил к намыливанию последних, первым. Получив густую пену на своих руках, он отложил мыло на место, где его взял, и продолжил тереть одну руку об другую. Когда пена сменила свою белую окраску на серую, он смыл её под струёй теплой воды.
Набрав в руки воду, он направил её на своё лицо, протерев глаза пальцами. Повторил процедуру. Взял отложенное мыло. Намылил повторно руки. Убрал мыло на место. Мыльными руками начал натирать свое лицо, не касаясь глаз. Сполоснул руки, и, набрав в них воду, сполоснул лицо.
Стоящую на раковине, в специальном стакане, синюю, зубную щетку, он намочил и выдавил на её щетину зубную пасту, из тюбика, который стоял рядом. После приступил к чистке зубов. Щетка ходила по зубам, создавая во рту обильную пену. Периодически приходилось ополаскивать зубную щетку. Пять минут. Столько времени заняла у него данная процедура. Сплюнув пену в раковину, он набрал в рот воды и, погоняв её там, в течение минуты, выплюнул. Пузырек с зеленой жидкостью, оказавшийся у него в руках, направился ко рту и отлил туда, небольшую часть своего содержимого. Эта часть омыла поверхность зубов, десен, языка и вылилась наружу.
Постояв еще некоторое время у раковины, держа свои руки под струёй воды и смотря в зеркало на свое не бритое отражение, он повернул струю воды в ванную, и слегка почистив ее, заткнул пробкой, что бы та наполнялась. Когда ванная наполнилась на треть, он снял с себя одежду, и залез внутрь.
Искупавшись основательно, он вытер насухо свое тело полотенцем и направился в комнату, где горел свет. Достал из комода одежду. Надел чистые трусы, майку, серого цвета, слегка затертую, но для дома было самое, то и штаны, темно-синего цвета, свободно сидящие на нем. Часы показывали двадцать один час тридцать семь минут.
На кухне включился свет, когда туда пришел он. Открылся холодильник и из него извлекли три яйца, вареную колбасу и упаковку молока. Все это разместилось на столе. Газовая плита выпустила языки синего пламени из одной из своих конфорок, на, которой тут же оказалась сковорода с уже налитым подсолнечным маслом. На разогретое масло выпало содержимое первого яйца, разбитого пополам тупым краем кухонного ножа, который был не большого размера. Масло за скворчало. За первым последовали и два других. Желтки были ярко-желтые, свежие и он не стал их трогать, лишь только посыпал солью и оставил их жариться, накрыв сковороду прозрачной стеклянной крышкой. Пока яичница готовилась, он порезал колбасу кругляшочками и положил её на тарелку. В бокал налил молока. Из холодильника достал майонез и кетчуп, оставив там молоко. Снял со сковороды крышку. Глазунья готова. Масло поджарило белок, не оставив прозрачности. Аккуратно выложил ее на тарелку. Достал хлеб и отрезал несколько кусочков. В тарелку с глазуньей добавил две чайные ложки кетчупа столько же майонезу. Все лишние убрал со стола. Взял вилку и нож. Сел. Ножом порезал глазунью на кусочки, так что желток растекся по тарелке, смешиваясь с кетчупом и майонезом. Приступил к трапезе. Ел вприкуску с хлебом и колбасой. Яйца закончились. Маленькими кусочками хлеба собрал остатки желтка размазанного по тарелке и съел. Два куска колбасы и хлеб доел, запивая молоком. Помыл посуду.
Вернулся в комнату, выключив свет на кухне. Достал пять разных свечей в разных подсвечниках и поставил их на письменный стол. Из ящика письменного стола выложил листы бумаги, ручки, спички. Зажег свечи. Выключил свет. На музыкальном центре включил диск с музыкой Бетховена. Заиграла симфония № 8 F мажор опус 93 “Allegretto scherzando”. Сел за стол и начал писать, изредка поглядывая на свечи, полукругом окружающие его. Часы показывали пятьдесят семь минут одиннадцатого.
В два часа ночи он отправился пообедать супом, приготовленным два дня назад. Наевшись, сходил в туалет и вернулся к писанию. В три часа пятнадцать минут, оторвавшись от письма, подошел к окну. Поднял глаза вверх и смотрел на звезды. Потом открыл настежь окно и начал взахлеб напиваться запахом ночи. Где-то сидел сверчок.
3-48 вернулся к писанию, не закрывая окна.
7-30 смотрел на догорающие свечи. Отдыхал. Послышались голоса первых птиц. Солнца не было.
Подошел к окну. Пахло утром. Часы показывали пятьдесят шесть минут восьмого. Встретил рассвет. После чего пошел поужинать. Гречневая каша с подливой.
Солнце освещало комнату, пришлось потушить свечи, которые уже догорали. Сходил в туалет, после умылся. Убрал бумагу, ручки, спички в ящик стола. Закрыл окно. С улицы доносились звуки цивилизации. Зашторил окно, что бы свет ни мешал. Выключил музыкальный центр, из которого звучал Бетховен “К Элизе”. Лег спать. Часы показывали десять часов.
2-я ночь.
20-00 Будильник прозвенел. Он лежал с открытыми глазами и пытался вспомнить сон, который ему приснился. Пусто. В голове было пусто, так же пусто как на потолке, на который он уставился. Белый потолок был сероват от тени падающей на него. Человек лежал и, не отводя глаз, смотрел на эту тень. За шторами были последние минуты заката. Лицо человека выражало пустоту, увиденного нынче днем, сна. Глаза зажмурились в невыносимой боль, руки вытянулись над головой и из открытого рта вырвалось: «Аааа». Глаза открылись, закат умер и комнату освещали красные цифры часов и уличные фонари пытающиеся пробиться сквозь шторы.
20-23. Откинул одеяло, принял позу морской звезды и потянулся. Включил свет. Убрал постельное белье и направился в ванную, прихватив с собой одежду, оставленную с прошлой ночи. Включил свет. Положил одежду и открыл краны с водой. Пошел в туалет. Вернулся. Умылся. Постоял, держа руки под струей воды и глядя на себя в зеркало. Пусто. Набрал в ванную воды и залез внутрь. Насухо вытиравшись, одел одежду лежащую рядом. Вышел. Выключил свет.
Зашел в комнату. 21-31. Постоял несколько минут, глядя на комод. Почесал правой рукой свою щетину. 21-37. Выключил свет и направился на кухню.
Из холодильника достал остатки молока, поставил на стол. Посмотрел в открытый холодильник, заглянул в кастрюлю с супом. Закрыл холодильник. Налил молоко в маленькую кастрюльку и поставил на медленный огонь. Из шкафа достал овсяную кашу, насыпал её в миску и лишнее убрал на место. Молоко подогрелось, не доводя его до образования пенки, снял с огня и залил кашу. Холодильник опять открылся, и из него досталась банка варенья, которое небольшой частью оказалась в миске. Холодильник закрылся. Огонь зажегся, и на него поставили чайник. Человек начал есть. Поев, он налил себе чай. Горячую кружку он держал обеими руками. Медленно глотая чай, он смотрел на дно кружки, прислонившись к ней губой. Помыл посуду.
Зайдя в комнату, он сложил руки за голову и глубоко вздохнул. Глазами пробежался по комнате, улыбаясь ей и самому себе. Не прекращая улыбаться, он потер ладони рук друг об друга и достал джинсы синего цвета слегка потертые. Надел их и рубашку, клетчатую, черно-синей окраски. Включил музыкальный центр, Бетховен, засунул ноги в черные ботинки, накинул коричневую осеннюю куртку и вышел.
На улице стояла, осеняя прохлада усиленная ночными порывами ветра. Под ногами слышался хруст листьев. Небо освещалось луной и по нему проплывали серые облака в быстром оттоке воздуха. Небольшое количество окон, пролетающих мимо его пути зданий, искусственно светили, вмешиваясь в природное освещение.
Он шел, запрокинув голову, и смотрел на звезды, засунув руки в карманы. Они сияли, мерцали, их закрывались облаками. А он улыбался, щурился им, отвечая им взаимностью. Когда он дошел до супермаркета, звезды потускнели на фоне электрического света магазина. Половина его губ прибывала в улыбке, другая же погрустнела. Глаза широко раскрылись и посмотрели на супермаркет. У входа сидела девушка с опушенной головой и в наушниках.
Он зашел внутрь. Взял большую тележку и прошелся по ярко освещенным прилавкам, без людного магазина. Накидав в тележку все, что ему было необходимо, он подъехал к кассе и расплатился за все карточкой находящейся у него в кошельке. Девушка, сидящая за кассой постоянно улыбаясь, положила его покупку в пакет и протянула ему. Выйдя на улицу, он не обнаружил девушку, сидящую до этого у входа.
С пакетами в руках он направился обратно, все так же поглядывая на звезды, но, уже радуясь тому, как они становятся все ярче и ярче. Горящих окон домов стало намного меньше, что не могло его ни радовать. Он остановился с запрокинутой головой, щурясь в улыбке от лунного света. Шуршание листвы продолжалось. До его ушей доносился слабый звук какой-то страной для него музыки. Играла группа “Deep PURPLEP”. Шуршание прекратилось. Он обернулся и увидел не подалеку от себя знакомую фигуру. Он не мог разобрать кто это, но знакомость от этого не уходила. Фигура приблизилась, нарушив создавшуюся тишину шорохом. Он прищурил глаза в надежде разглядеть кто это. И да же не замечая того пригнулся подавшись корпусом вперед. Фигура стояла не подвижно из-за чего он, то же не шевелился, оставаясь согнутым. Создавшаяся тишина нарушалась глухими ударами барабана.
Фигура слегка пошевелилась, чем-то щелкнула и замерла. Тихо. Он осмелился пошевелиться, приблизив свой корпус ближе насколько это было можно, и замер в ожидании дальнейшего действия субъекта находящегося рядом. Ничего не происходило. Раздавалось сопение на фоне тишины.
Его глаза пытались разобрать суть фигуры, из-за чего непрерывно двигались, щурились, расширялись. Безрезультатно. Раздался кашель, фигура дернулась, он пошатнулся и чуть не упал лицом в лужу, где отражалась луна, но удержался руками, выставленными вперед. Пакет ударился оземь. И часть вещей вылетела. Фигура подбежала к нему и помогла встать. Пока он отряхался, фигура собрала вылетевшие вещи в пакет и протянула ему.
Он, непрерывно кивая головой, протянул руку за пакетом и увидел то, что хотел. Это была девушка, которая сидела у входа в магазин. На ней были те же наушники, что и несколько минут назад. Он взял пакет. Она опустила голову и засунула руки в карманы джинсов. Он смотрел на неё и губы его шевелились в попытках, что-то сказать. Не найдя ничего, из губ вырвалось: «Кряк».
Он продолжил свой путь. Она подняла голову и, глядя на него, пошла за ним. На этот раз он шел не спеша, дабы не оступится в потемках, и не упасть, но так, же подняв голову к небу, по которому все так, же проносились облака, и на, котором все так, же ярко, горели звезды. Он любовался их сиянием, изредка поглядывая на луну. Остановился и замер с запрокинутой головой, когда серое облако больше чем на половину закрыло луну. Она остановилась и с удивлением смотрела на него. После чего нерешительно подняла голову вверх и посмотрела туда. Её глаза принялись искать то, что он там увидел, периодически глаза возвращались на него и задавали вопрос: «Ну и что?». Не дождавшись ответа, возвращались на небо и, не понимая, зачем они здесь, опустошено взирали к нему.
Он смотрел, и сердце его переполнял страх за луну. Но где-то в глубине его теплилась надежда на лучшее. Глядя на небо, он ждал освобождения прекрасной луны из объятий ужасной серости.
Дождавшись этого чуда, лицо его расплылось в улыбке. После чего он поймал её вопросительный взгляд и, не снимая улыбки, показывал глазами на это чудо. Она с отчаяньем пыталась понять суть происходящего на небе, но безрезультатно. От чего улыбка его искривилась, и свободная рука почесала затылок. Выдохнув из легких воздух сожаления, он продолжил путь домой, а она последовала за ним.
Подойдя к двери подъезда, он поставил пакет наземь и принялся искать ключи. Она подошла к нему в платную и взяла в руки пакет, что бы тот не намок. Продолжая шарить руками по карманам, он кивнул ей головой. Ключи вы удились из кармана куртки, пребывающего в дырявом состоянии, и направились к двери. Прозвучало пиканье, его рука протянулась вперед в ожидании пакета, ее свободная рука взялась за ручку двери и потянула её на себя. Дверь открылась.
Он посмотрел на дверь и кивнул головой. Непонимающе посмотрел на пакет, который так и не оказался у него в руке, на девушку, держащую и двери, и пакет. Опустив руку, весящую без дела, он решил подержать открытую дверь. Когда он сделал так, девушка отпустила дверь и вошла в подъезд. Он за ней. Дверь закрылась.
В подъезде девушка вернула ему пакет и принялась ждать. Он, посмотрев на неё, понял, что раньше её не видел, особенно у себя в подъезде. Хотя всякое может быть, учитывая тот факт, что он днем спит. Как бы там ни было, он поднялся на свой этаж, а девушка проследовала за ним. Остановившись возле своей двери, он засунул ключ в замочную скважину и посмотрел на девушку, та стояла рядом.
Он открыл дверь и зашел внутрь своей квартиры. Играла музыка Бетховена. Сделав несколько шагов, он включил свет. Дверь захлопнулась. Обернувшись, он увидел её, стоящую возле двери. Она прижималась к закрытой двери, соединив руки ниже пояса и периодически меняя их положение, относительно друг друга, не уходя от места их соединения. На ней красовались грязные, запачканные осенним дождем и землей, джинсы. Сверху была застегнута маленькая, осеняя курточка черного цвета и так же запачканная. На ее голове он видел помимо уже знакомых ему наушников, светло-грязные волосы, находящиеся там, как предполагалось изначально, в виде шапочки. Но из-за грязи этого было не видно.
Он смотрел на нее, а рука почесывала левую щеку. Его взгляд опустился вниз и уставился на свои ботинки, рука замерла в задумчивости. Спустя минуту пребывания в трансе он, не сходя с места, поставил пакет и снял куртку. Повесил. Разулся. Девушка все так же стояла и наблюдала за его действиями. Обул тапочки и подошел к зеркалу, стоящие возле входа, а значит рядом с ней. Взял расческу и стал усердно причесываться, глядя на неё через зеркало. Она стояла, выпрямившись столбиком, у которого двигались только руки и те очень редко. Он стоял, причесываясь то так, то сяк поворачивая голову у зеркала. При этом, не убирая с нее взгляда. Она, сжав губы, бросала на него взгляды, а потом медленно, не решительно повернула голову в его сторону. Их взгляды встретились, и он, не ожидая от нее такого решительного шага, замер в оцепенении, не убирая расчески от волос. Простоя не больше и десяти секунд, в таком положении, он дернулся, оторвав взгляд от зеркала, и положил расческу на место. Она же в свою очередь от его дерганий вернула голову в исходное положение.
Решительными шагами он направился к ней, предварительно, крякнув. Подойдя к ней, он повернулся в ее сторону и уставился ей в глаза, прикусив верхнюю губу и выпятив нижнюю. Теперь он видел ее зеленые глаза, наполненные раскаянья, за столь не обдуманный и не учтивый поступок, от чего он отпустил верхнюю губу, зажатую в тески зубов, и опустил глаза.
Он подошел к выключателю и легким движением руки выключил свет. В образовавшейся темноте, черная фигура двинулась на нее, от чего она зажмурила и без того не видящие глаза.
Послышался щелчок и в закрытые веки стучался электрический свет. Открыв глаза, она увидела, что свет горит в меленькой комнате, по левую сторону от нее. Там же находился и хозяин дома. Он снял с себя джинсы и надел, лежащие рядом штаны. Джинсы положил в комод. За ними последовала рубашка, за место которой была надета майка. Он достал свечи и поставил их на письменный стол, оттуда он вытащил листы, ручки, спички. Последними зажег свечи. Подойдя к межкомнатной двери, он бросил на девушку взгляд и выключил свет. Комната освещалась свечами, чей свет лишь украдкой касался девушки. Сел писать, предварительно посмотрев на часы. 00-17.
Она смотрела на него, а глаза закрывались под действие усталости и мерцающего света свечей. Оторвавшись спиной от двери, она сняла свои грязные сапоги и поставила их возле его ботинок. «Весенняя соната» №8, Бетховена, действовала на нее успокаивающе, от чего она зевнула, и дабы не заснуть включила CD – плеер. В наушниках заиграл “Deep PURPLEP” с песней «Fireball». Барабаны ритмично отстукивали мелодию, к которым присоединялись синтезатор и гитары.
Она под звуки этой мелодии расстегнула куртку и сняла ее, обнажив светло-розовую кофту. Из-за темноты куртку пришлось положить в не понятное место.
В комнате он все еще писал, изредка поглядывая на свечи, но так, что не заметил как она села на кровать.
Время, для неё шло чрезвычайно медленно, а хотелось бы побыстрее. Все это долгое время, где-то десять минут, она смотрела на него и пыталась не заснуть, справится с сонливостью, путем прижатия наушников как можно плотнее к ушам, дабы музыка, исходящая из них, большим потоком разогнала сон. Но действие данной музыки не помогало. И потеряв всякую надежду, и силы на борьбу она прилегла на кровать, заодно стянув с себя наушники. Музыка Бетховена ворвалась в ее сознание и потяну за собой в неведомую даль сновидений. Где-то вдалеке слышались отголоски “Deep PURPLEP”.
2-00. Он посмотрел на часы. Пора есть. На кровати лежала она, возле нее лежали наушники, чей провод уходил вдаль к CD – плееру, располагающийся на бедрах девушки. Подойдя поближе, он склонился над ней. До его ушей доносились какие-то удары. Взяв наушники, он проследовал по проводу и аккуратно, чтобы не разбудить девушку, снял, с края джинс плеер. После чего надел наушники на себя. От шума доносящегося оттуда его лицо скривилось в брезгливой гримасе. Не выдержав сего, он нажал на кнопку плеера, тот щелкнул и шум прекратился. Положив ее вещи на комод, он вытащил из него одеяло и укрыл ее. Направился на кухню.
В коридоре включил свет и увидел пакет с вещами, купленными в магазине, неподалеку лежала ее куртка. Он взял пакет, повесил куртку, и продолжил свой путь, на кухню, предварительно выключив свет в коридоре.
Выложив все продукты из пакета в холодильник, он достал оттуда кастрюлю с остатками супа и поставил их разогревать. Поел. Сходил в туалет и вернулся к писанию.
3-16 оторвался от писания и подошел к окну. Посмотрел на небо, на котором светили, местами, звезды. Открыл окно. Подышал свежим воздухом. Она спала.
3-47 вернулся к писанию, не закрывая окна.
7-29 смотрел на догорающие свечи, периодически поглядывал на нее. Через несколько, незначительных минут, про свечи забыл, остановив свой взгляд на спящей девушке. На улице запели утрени птицы. За ними последовал восход, а он все смотрел на нее. 8-30 солнце уже светило в окно, говоря о приходе утра. Он потушил свечи и пошел на кухню. Поужинал. Помыл посуду. Сходил в туалет. И пошел принять душ.
Когда вернулся, она уже сидела на кровати, смотря в окно. Часы показывали 9-48. Он зашел в комнату, прошел мимо нее, и сложил все находящиеся на столе и выключил музыкальный центр. Она, увидев его, встала с кровати и подошла к дверному проему. Вытащил из комода все оставшееся постельное белье и постелил. Снял майку. Начал снимать штаны и замер почувствовав на себе ее взгляд. Глядя на нее в упор, подтянул штаны повыше и лег спать. 10-00. Прежде чем заснуть смотрел на нее стоящую в дверном проеме и глядящую на него. Широко зевнул, закрыв глаза, и отвернувшись в другую сторону, заснул.
1-й день.
Она стояла и смотрела на него, на лучи солнца, падающие на кровать из окна, на то, как он ворочался и периодически проводил рукою по лицу. Она аккуратно, на цыпочках подошла к окну и так же тихо закрыла окно, и задернула шторы, перекрыв тем самым падающие лучи. Он остался спать, а она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
В коридоре она увидела свою куртку, весящую на вешалке. Пройдя мимо большой двери залы, подошла к меленьким дверям, за одной из них увидела ванную, за другой туалет. Сходила в туалет. Зайдя в ванную к4омнату, включила воду, сняла кофту и умылась над умывальником. Для чистки зубов она не решилась взять синюю зубную щетку, а выдавила зубную пасту на палец и им почистила зубы. Прополоскала рот. Набрав в руки воды, окатила ей свое лицо и провела мокрыми руками по нему, и дальше по волосам. Постояла, глядя в зеркало и подержав руки под струей воды.
Все тело чесалось. Решила принять ванную. Перевела струю воды из умывальника в ванную и заткнула последнюю, что бы та наполнялась. Раздевшись, залезла в ванную.
Искупалась, вытерла насухо свое тело, полотенцем, висевшим неподалёку, и посмотрела на свою грязную одежду, лежащую на ящике, от чего лицо ее перекосилось. На закрытой двери весела его одежда, в числе которой был халат. Надев его на себя, она вышла из ванной комнаты, выключив за собой свет.
Постояв несколько секунд у двери на холодном полу босиком, она вприпрыжку понеслась в прихожую. Тапочек по близости не нашлось. Не отчаявшись, она опустилась на колени и приступила к поиску, в области стоящего зеркала. Не найдя их там, она проползла по полу к шкафу стоящему неподалеку от зеркала с той же стороны. Тщательный обыск шкафа окончился выуживанием оттуда одной пары тапок красного цвета и притом большого размера для нее.
Обувшись, заглянула в комнату, где он спал. После не долгих раздумий зашла внутрь. Он спал, а она, рассматривала его спящее тело, которое уже лежало, не укрывшись одеялом, рассматривала его комнату под дневным освещением, пытающимся пробиться сквозь занавески, которые она так охотно закрыла, дабы помочь ему. Заметила на комоде свой CD – плеер. Аккуратно взяла его и ушла.
Включив себе музыку и положив плеер в карман халата, хорошо, что он там оказался, пошла на кухню. Ужасно хотелось есть. В холодильнике ничего не было готового, кроме вареной колбасы, которую она взяла и отрезала в не большом количестве. Подавив колбасой чувство голода, на небольшой срок, она решила на этом не останавливаться. Порывшись в ящиках, достала кастрюлю и налила туда воды. Поставила на огонь. Из холодильника достала мяса, разморозила его в микроволновой печи. Из мяса и всего прочего, что он купил и положил в холодильник, она приготовила суп. На второе она решила потушить картошку, которая находилась в одном из ящиков. Там же на кухне она увидела стиральную машину, которой тут же воспользовалась, засунув в нее свои вещи.
Пока одежда стиралась, а еда готовилась, она решила проведать его. Зашла в полу мрачную комнату, на ней до сих пор были наушники, через которые доносилась музыка, чтобы не разбудить его, она выключила ее. Подошла к письменному столу, села за него. Проводя руками по шершавой поверхности стола, она ощущала тайну его ночей, тайну его жизни, мечтаний, тревог. Руки прошлись по ящикам стола и остановились на них. С замиранием сердца она направила свой взгляд на него лежащего в кровати и долго смотрела, не убирая рук с ящиков и в то же время не открывая их. Очень странное чувство бродило внутри нее, выходя на поверхность кожи. Его спящее лицо завораживало своим спокойствием, манило к себе. Преодолев силу притяжения, она повернулась к ящикам, взялась за их ручки, но не открыла их, а только подержала в руках, насладившись их холодным теплом и тайной представшей перед ней в образе не рушимого, каменного возвышения стоящего где-то в далекой пустыни. Руки оторвались и полетели вверх, но мимо них с большой скоростью пронеслось ее лицо и, устремившись к музыкальному центру, где некогда звучал Бетховен, впилась в него. Руки прекратили свой путь на поверхности стола. С помощью упершихся рук тело поднялось вверх. Что-то тайное в ней желало послушать то, что некогда вызывало отвращение и усыпляло ее. Рука нажала на кнопку, и из музыкального центра выдвинулась его часть с лежащим там диском. Она аккуратно взяла его в руки и вставила в плеер, положив свой диск на письменный стол. Наушники наделись, кнопка нажалась, и плеер заработал, начав считывать информацию с диска. Зазвучал Бетховен.
Вслушиваясь в музыку, она вышла из комнаты и направилась на кухню. Там она поела только что приготовленный суп и помыла за собой посуду. Картошка то же приготовилась, но есть уже не хотелось. Слушая музыку, она бродила по квартире, рассматривая стены, обои на этих стенах, мебель, стоящую в коридоре, который был чрезвычайно длинный. Будучи здесь продолжительное время, она много раз проходила мимо большой закрытой двери, и только сейчас ей захотелось заглянуть внутрь. Может это чувство, было простым любопытством, а может сложным переживанием навеянное музыкой звучащей в ушах и атмосферой квартиры. Но как бы, то, ни было, она подошла к двери и без особых раздумий и колебаний открыла дверь, толкнув ее от себя.
Зайдя в комнату, большую залу, первое, что бросилось в ее глаза, были обои, яркие обои с детскими рисунками. На ярко синем небе проплывали белые облака – лошадки. Медведи с воздушными шариками стояли неподалеку от них. Другие медведи вмести с ежиками, собирали цветы, ромашки. Сразу вспомнилась песенка из детства, про дружбу и слова которые были очень связаны с этой песней: «Раз ромашка, два ромашка, три ромашка, а я четвертую нашел». Связь эта ей помнилась, но только связь, а не, то в чем она заключалась. На стенах, местами весели детские фотографии. Из мебели был только шкаф, стоящий у стены слева от двери. Шкаф бал не больших размеров, поэтому он не закрывал стену полностью, а только небольшую часть. Окно закрывалось прекрасной шторой выполненной под старину, украшенной бархатом и разнообразными узорами. Видно, что ручная работа, притом очень кропотливая. С другой стороны стояла детская кровать из старого дерева, покрытая цветами, вырезанными в этом дереве. Над кроватью находилось каноническое возвышение, изготовленное из белой, шелковой ткани, спадающей своими краями на поверхность кровати. Вся остальная часть комнаты, то есть большая часть оставшегося пространства была заполнена детскими игрушками, разбросанными по поверхности деревянного пола. Пройдя вглубь комнаты, она не удержалась заглянуть в прикрытую тканей кроватку. Раздвинув посередине ткань, которая оказалась, покрыта пылью, увидела в нутрии куклу, лежащую с закрытыми глазами и накрытая одеялом белого цвета. Кукла, оказавшись в руках, открыла свои глаза, поделившись голубым сиянием. Её светлые кудрявые волосы, поблескивая на свету, спадали на плечи. Белое кружевное платье украшало ее тело, по бокам платья, были розовые полоски, две с каждой стороны. Розовый пояс на талии охватывал и дополнял всю композицию данного платья. На маленьких ножках, одеты маленькие серебряные туфельки. Поигравшись с куклой, рассматривая ее и наклоняя вперед и назад, так что веки с длинными лестницами открывались и закрывали, положила на место. В шкафу кроме пыли лежала одежда, исключительно женская виде разнообразных, старинных платьев, которые нельзя было не вытащить из него и не померить на себе. Их количество превосходило все ожидания, а качество и вид восхищали до умопомрачения. Окончив осмотр, и в то же время прим6ерку платьев, она вернулась в мужской халат. Проходя возле стен и проводя рукой по их поверхности, она рассматривала фотографии, явившиеся сюда как будто бы из прошлого, с целью напомнить о чем-то очень важном, и значимом в жизни каждого человека ну или покрасней мере в ее жизнь. На фотографиях изображался ребенок в разные промежутки времени и в разных жизненных обстоятельствах. «Возможно это он» - подумала она, проходя мимо очередной фотографии. Удивительный и странный факт въелся в ее голову – на этих фотографиях не было взрослых. Ни папа, ни мама не изображались рядом с ребенком, хотя платья в шкафу говорили об обратном.
Из залы она пошла в его комнату, вернуть его диск на место. Он продолжал спать. Она пошла, принять душ.
3-я ночь.
Часы запиликали в восемь часов вечера, и он проснулся. Глаза открылись и уставились в потолок. В голове пролетела мысль: «Девушка» - но только пролетела. Скинув с себя одеяло, он потянулся, зазевал и поднялся с кровати. Увидел зашторенное окно, которое он оставил открытым, забыв про него. Не убирая постели, он вышел из комнаты. Пройдя по коридору мимо закрытой залы, он открыл дверь ванный комнаты и зашел внутрь. Услышав шум льющейся воды, и почувствовав электрический свет, пробивающийся сквозь сонные веки его глаз, он увидел очертания чего-то тела, за шторкой ванны и вышел за дверь. Закрыв дверь, он постоял возле нее в раздумьях, что происходит и, что делать дальше. Не найдя ответа на первый вопрос, он нашел – на второй и отправился в туалет. Разделавшись с делами в туалете, он вернулся к двери ванной комнаты и стоял в ожидании, не решаясь войти внутрь. Шум воды исчез, и создалась небольшая тишина, нарушающаяся не которыми шорохами и звуками.
Дверь открылась и оттуда вышла девушка, в его халате, который, он давно не одевал. Его глаза уставились на влажные, светлые волосы девушки, спускающиеся на плечи. Она же смотрела на его глаза, зрачки которых суетились, они были расширены, не смотря на то, что он еще не проснулся. Постояв некоторое время в растерянности, она сделала первый шаг, но не вперед на встречу к нему, а назад в сторону кухни. Сделав этот шаг она не отвернулась от него, а только освободила проход в ванную комнату и продолжала смотреть на него изучающим, запоминающим взглядом, не так, что она видит его в первый раз, а как будто это взгляд последней встречи и если сегодня в него не вглядеться, то он исчезнет навсегда не оставив от себя ничего.
Его же взгляд набирался решимости, для сказания нужных слов, слов, которые слетят с его губ, в данный момент находящихся в скованном положении, и направятся на неё, с удивительно завораживающей силой притяжения. Губы зашевелились, глаза замерли в ожидании наступления, и он сделал шаг вперед, в ё сторону, но только один шаг, единственный на который у него хватило сил. Все остальные шаги направились – в ванную. Перед чем он буркнул, опустив голову, набором нескольких звуков, состоящего из произвольно взятых букв, при этом не составляющие, не единого слова всех лексических запасов мира. Дверь закрылась. Она направилась на кухню.
Он вышел из ванны. На кухне вовсю горел свет, не обращая внимания на него, он пошел в свою комнату, там, включив свет, он оделся. Но не как обычно. Взяв в руки свои штаны и майку, он постоял, глядя на них, и решил, что они уже грязные и вообще он от них устал. От этих размышлений, он не нашел ничего лучше, как положить штаны с майкой на кровать. Подойдя к комоду и открыв, его он потянулся рукой к точно такой же майке и штанам, которые лежали на кровати, их было несколько пар одинаковых, аккуратно сложенных в две стопочки.
Рука остановилась, лицо скривило гримасу не довольного человека от чего он закрыл ящик комода и из другого достал черные брюки и белую рубашку, которые в последствии оказались на нем. Возле зеркала, он причесался и босиком направился в сторону кухни, прихватив майку и штаны, которые кинул к грязным вещам в ванной комнате, через полуоткрытую дверь, не заходя внутрь.
21-37. Заходя на кухню, он целенаправленно стремился к холодильнику, дабы взять оттуда что-то перекусить и вытащить продукты, закупленные прошлой ночью, дабы приготовить первое, второе. Но на входе пришлось остановиться, в глаза бросилась девушка, сидящая за столом, напротив неё с другой стороны, на столе стояла тарелка еды, кружка чая и бутерброды с колбасой лежали рядом. Он сел возле всего этого изобилия и приступил к поглощению. Она сидела напротив него и смотрела, положив голову на руки стоящие локтями на столе. Их внутренняя тишина нарушалась постукиванием ложки о тарелку и чавканьем, исходившим из его рта.
Она сидела, слушала звуки, доносящиеся до нее с его стороны. Эти звуки ни чего не вызывали, лишь только отголоски радости звенели в глубинах её уставшего тела. Веки тяжелой пеленой то и дело накрывали ее глаза. Устав бороться приходящим сном она сделала последние усилия: встала из стола и вышла из кухни. В этот момент он бросил сна нее свой взгляд и вернулся к еде. Окончив трапезу, он пошел мыть посуду. В раковине стояла грязная посуда.
22-18. Зайдя в комнату, он не решился, включит свет, а в полу мраке, из-за фонарей, горящих на улице, достал свечи, поставил их на стол, туда же положил все то, что раньше клал и зажег свечи. Она уже спала, по шею укрывшись одеялом. На стуле он обнаружил свой халат.
Он включил музыкальный центр из колонок, которого донеслась уже знакомая мелодия Бетховена. Сел писать. Взяв в руки ручку, он посмотрел на неё, спящую после долгого дня, и выключил музыку. Посидев некоторое время в возникшей тишине, задумчиво засунув ручку в рот и глядя неподвижными глазами перед собой. Он встал и направился к комоду, где как он помнил, он оставил её плеер. Взяв его, он вытащил оттуда её диск, который оказался на поверхности комода. Сел, вставил диск со своей любимой музыкой и стал писать.
В два часа ночи пообедав супом, стоящим в холодильнике. Помыл посуду.
В ванной комнате снял её высохшую одежду и аккуратно сложив, положил в комод.
Поменяв в плеере свой диск на её, он продолжил писать. Быстрые ритмы ударных стучали в голове, что способствовало ритмическому ведению ручки по бумаги и таких же быстрых вытеканий слов, но не из уст для направления к собеседнику, что бы тот мог услышать, понять, переработать и ответить другими словами, а слов в виде закорючек синего цвета чернил на белой бумаге, закорючек, которые выводились его рукой.
Время шло. Слова вылетали на бумагу. Глаза не отрывались от пачкающейся бумаги. Свободная рука убирала грязные листы, в сторону, освобождая место чистым. Рука водила ручкой по бумаги не останавливаясь. Мерцающий свет свечей скользил по его лицу с некой силой невысказанности, метаясь из стороны в сторону, дребезжа в не смотрящих зрачках. Жидкий, горячий воск, наполненный теплом огонька, вырывался из границ свечи и стекал по ней, с каждым мигом замедляя свое движение, теряя разгоречёность отдаляясь от центра, очага воспламенения.
3-36. Рука остановилась. Голова оторвалась от листа. Он повернулся сидя на стуле, к ней. Полумрак окутывал ее лицо, периодически открывая его взору то те, то другие черты ее лица, изогнутые линии ее волос. Он смотрел, и на лице губы кривились в улыбке. Не убирая это состояние, он встал, подошел к окну, собираясь раскрыть и впустить аромат ночи, в полу мрачную комнату. Но рука остановилась, вцепившись в ручку окна. Он замер глядя на свое отражение в оконном стекле. Улыбаясь самому себе и глядя в прищуренные глаза, рука сильнее сжала ручку окна. Не разжимая руку, он отвернулся от самого себя и повернулся к ней. При виде её силуэта в белом одеяле рука отпустила ручку окна, не снимая с себя напряжения. Сделав несколько шагов к ней, он вышел из комнаты и направился на кухню. Там раскрыв окно и закрыв глаза, он начал вдыхать открытым ртом свежий воздух ночи. Да же при этом губы оставались в положении улыбки. На улице дул ветер, шурша по асфальту опавшими листьями и сдирая с деревьев последние отголоски лета. Звезд не было видно.
Оторвавшись от окна, тут же сел на стул и сдернул с себя наушники, в которых звучал “Deep PURPLEP”. Положил их на стол стоящий рядом. Выключив плеер, долго сидел на месте, глядя в раскрытое окно и слыша шуршание листвы.
4-28. Решился вернуться в свою комнату и продолжить писать. Положил плеер на место и вставил свой диск в музыкальный центр. Включил его, сделав потише.
7-30. Остановил писание. Потушил свечи и, продолжая сидеть, смотрел на неё. Птицы за окном во всю уже пели, солнце встало, заглянув первыми лучами к ним в комнату. Она проснулась, вытащив руки из-под одеяла и протянув их вверх перед лицом. Решила встать и увидела его сидящего рядом и смотрящего на неё, от чего вцепилась в край одеяла и легла. Их взгляды столкнулись. Он – прищуренными глазами наслаждался ее взором, с расцветающей улыбкой на устах. Но в его глазах, на фоне радости и блаженства, проглядывала не успокоенность вызванное потребностью достичь большего, того, что уже имеется. Эта потребность, эта не успокоенность отражается в глазах в виде энергии вызывающую у неё испуг, страх перед ним. От чего она полностью кутается в одеяло, оставляя распахнутые глаза. Он, продолжая сидеть и пожирать ее взглядом, направляет свою руку к раскрытому рту, губы которого растянуты в улыбке. Прислонив кисть, согнутую в подобии кулака, ко рту, он зубами впивается в свою кожу. Музыка продолжает играть. Сжав кулак и освободив его из плена зубов, он встает, продолжая держать руку у рта. В её глазах уже прослеживается отчаянье. Он стоит в решении сделать шаг. И делает его в сторону комода, достает оттуда одежду и кладет на кровать. После чего уходит.
2-й день.
Когда шаги его стихли, она приподнялась в свете пасмурно-осеннего солнца и увидела аккуратно сложенную стопку её вещей, которые она постирала. Надев трусы, лежащие в этой стопке, она встала и накинула на себя его халат, висящий на его стуле. Оставшуюся часть одежды, она положила на комод. Выйдя в коридор, она последовала к ванне. Убедившись, что свет там не горит, и значит, его там нет, она подошла поближе и зашла внутрь, закрыв за собой дверь на замок. Дверь на кухню была закрыта.
Выйдя из ванны, она встала перед закрытой дверью кухни, откуда доносились звуки тишины. Решившись открыть дверь и войти, она обнаружила его сидящим за накрытым столом для двух персон. Стол был накрыт скатертью, посередине стояла маленькая ваза с искусственным цветком. По обе сторона от него стояли тарелки с яичницей, приготовленной им в то время, когда она была в душе. Возле тарелок лежали сверкающие ножи и вилки. Он сидел, улыбаясь с повернутой головой к ней и держа сжатые кулаки на столе. Она подошла к столу, от чего он вскочил, подбежал к ее месту и отодвинул стул для того чтобы она села. Из ее уст вырвался небольшой смех, который он тут же поддержал. Она села. Он побежал на свое место. Сел. Вскочил и забежал за ее спину. Она не успела обернуться, как вдруг он оказался с двумя хрустальными бокалами в руках, в каждом из которых была налита белая жидкость. Поставил бокалы на стол и сел. И посмотрев украдкой на нее, приступил к еде. Она, то же взяла нож вилку и приступила к поглощению яичницы его приготовления, запивая молоком из хрустального бокала.
Он доел первый. Взял свою тарелку и положил её в раковину. После чего вышел из кухни.
В комнате он уже спал, когда она туда зашла. Музыка продолжала играть на уровне тишины. Она стояла, прислонившись к косяку двери, смотрела на него, думая, что делать. Он лежал посередине кровати на боку, укутавшись одеялом. Полюбовавшись им, она задернула штору окна. Выключила музыкальный центр. На столе остались лежать его листы, чистые и уже исписанные, ручки и спички, рядом стояли потушенные свечи, которые уже практически догорели, оставив только малость себя. Она взяла в руки стопку исписанных им бумаг и расположила их напротив своего взора, дабы увидеть, что там написано. Она увидела там аккуратно выведенные закорючки именуемые буквами, они соединялись в слоги, те в свою очередь в слова, слова в предложения, предложения составляли абзацы. Не вдаваясь в суть написанного, она наслаждалась красотой его изысканного почерка, получая эстетическое удовольствие. Поднесла к лицу, уткнувшись в бумагу носом. Последовал глубокий вдох и запахи бумаги и чернил, окутали её разум.
Положила бумаги в ящик стола, туда же ручки и спички. Стопка, ее одежды, лежащая на комоде присоединилась к его вещам. Вышла.
Посередине дня она вернулась к нему в комнату. Он уже лежал, на половину скинув с себя одеяло. Все так же на боку, но уже на краю кровати. Села рядом на кровать свободной стороны от него. Села и смотрела на дверь в коридор, откуда исходил свет. После легла рядом и посмотрела, на него, слегка улыбаясь. Накрыла его одеялом и повернулась в его сторону, уставившись на его затылок.
Время шло. Она уже пообедала. Приготовила. Убралась не много на кухне, в коридоре и в его комнате, но так, что бы он не проснулся. В залу она не решилась зайти. Ближе к вечеру, к тому времени как он проснулся, она приняла ванную.
4-я ночь.
Он проснулся, когда часы, с красными цифрами показывая 20-00, прозвенели. Глаза открылись и, не вспоминая сна, увиденный днем, у него в голове появилась мысль: «Она». Отчего он встал, увидев её на пороге комнаты стоящей в его халате прислонившись к двери. Подойдя к ней, он замешкался, но прошел в коридор и направился в ванную.
Выйдя оттуда, пошел на кухню, где уже на столе стоял завтрак. Её не было, чему он огорчился. Помыл посуду. Зайдя в комнату, он обнаружил ее лежащую с закрытыми глазами в его халате на его же кровати. Свет был выключен, но на столе стояли новые свечи, зажженные её рукой. Ручки так же располагались на месте рядом с бумагой. Окно было зашторено. Он сел писать.
Через некоторое время она встала и подошла к нему, расположившись сзади. Своей рукой она включила музыкальный центр, потянувшись через него. Он продолжал писать, пока она не развернула его кресло, в котором он сидел, держа в руке ручку. Он посмотрел на нее и увидел ее взгляд. Рука ладонью коснулась его щеки и осталась, там поглаживая его легкую небритсть. Вторая рука прислонилась к другой щеке. Держа его голову в своих объятиях, она присела передним на корточки, оказавшись своим лицом наравне с ним. Взгляды встретились и ее губы потянулись к нему, закрыв глаза. На пути встала ручка, изображая своим видом знак – тише, который делают указательным пальцем руки. Её глаза открылись от неожиданности. Своей свободной рукой он взял ее руку, тыльной стороной руки, в которой все так же находилась пишущая ручка, он провел по её ладони.
Пишущая ручка уткнулась своим металлическим концом в ее кожу ладони и начала выводить синие знаки красивым, ровным, архитектурным почерком. Знаки преобразовывались в буквы кириллицы, буквы в слова, слова в предложения. Короткие, но приятные. Оторвавшись от одной руки, ручка перешла на другую. Кожа ладони закончилась, и ручка последовала вверх по руке от запястья к локтю, поднимая рукав халата. Оставляя на ней знаки все так же архитектурного почерка, но они уже превращались в иероглифы японского языка. Ее голова, запрокинутая в правую сторону, открывала напряженные мышцы шеи, по которым скользила пишущая ручка, находясь в его руке. Свободная рука гладкими, медленными движениями скользила по шеи, освобождая ее от кудрей золотистых волос. Ручка начала спускаться по позвоночнику оставляя за собой загадочны иероглифы, прямо до поясницы. Перелетев к началу позвоночника, ручка уткнулась в кожу и продолжила свое писание по правой лопатке до самой руки, выводя буквы кириллицы. От уже написанных иероглифов, по левой стороне возвеличился иврит. Вокруг пупка образовалось солнце, из синих знаков, своими лучами оно уходило в разные стороны. Пишущей ручкой он опоясал, поглаживая ее расслабленные губы полуоткрытого рта.
2-00. Показывали красные цифры часов, в комнате освещенной пятью свечами. Играла «Лунная соната» Бетховена и он встал с кровати, в которой сладко спала она. Он направился на кухню, прихватив с собой свечу, которая аккуратно разместилась на центре кухонного стола. Разогрел еды. Поев, остался сидеть на месте, не помыв посуду, уставившись на свечу. За окном по асфальту перемещались листья под действием неугомонного ветра. Они, то поднимались, вверх улетая куда-то в неизвестность, то падали вниз шурша по асфальту. Старые, сухие листья смешивались с новыми, свежими только что отсоединившимися от дерева. В скором времени они превратятся в сухие, но тогда уж, те, что сейчас старые, сгниют на земле, оставив от себя только пустоту памяти.
Он сидел без малейших движений. А после встал и направился в свою комнату. Она спала. Музыка играла. Он сел за свое пишущие место, где стояли четыре свечи. Взял с полу ручку, валяющуюся возле кровати, и приступил писать. Сидя в ритме звучащей музыки и поставив кончик ручки на бумагу, он не двигался. Огонь свечей мерцал в его, не движущихся глазах. Посидев, он убавил звук музыки. Вернулся к писанию. Пуста. Окончательно выключил музыку. Тишина. Ручка двигалась вверх вниз, стуча по бумажному листу и оставляя на нем, темно сини точки. Тем самым тишина нарушалась. Создавался монотонный ритм. Свечи горели. Она спала. Тишина. Ручка замерла на бумаге. Голова повернулась в ее сторону. И он посмотрел на неё, улыбаясь добродушной улыбкой.
Улыбка замерла, лицо отвернулось обратно, и ручка вылетела из руки на бумагу и покатилась по столу. Достигнув края, она упала. Он потушил свечи и сел, глядя на нее, в создавшейся темноте, которую нарушали красные цифры часов, показывающие 5-28. Когда во тьме стал, различим ее силуэт, он встал и подошел к ней, сел на кровать и провел рукой пол ее волосам, слегка их касаясь. Она отвернулась от него и легла на спину. Он лег возле нее на бок. До него доносился сладкий аромат ее волос, и он заснул, опоенный ею.
3-й день.
8-00. Она проснулась. Увидела его лежащего возле неё, свернувшегося в мягкий теплый комок. Она поцеловала его в лоб и по привычки пошла в душ. Когда она вернулась, он все еще спал лежа на все площади кровати. На полу она обнаружила валяющуюся ручку, поднявши ее, она подошла к письменному столу и узрела чистые листы, утыканные синими точками. Она положила ручку и провела рукой по белым листам, ощутив их все принимающую нежность. Свечи стояли не подвижно, оголяя свои застывшие потеки. Оставив все на своем месте, она пошла на кухню. Там она увидела свечу оставившую после себя небольшую лужицу воска, из которой вырастал не большой кончик подгоревшего фитилька. Она достала еду, и разогрев ее села есть, закрыв занавески от дневного света, и зажгла этот остаток свечи.
Он проснулся и первым делом подошел к письменному столу, взял листы в руки и, поднеся их к своему носу, стал вдыхать их аромат. Чистые, белые листы отдавали чем-то новым, неизвестным хотя и чем-то знакомым, но приятным не смотря на неизвестную, пугающую новизну. Ручку, лежащую рядом на столе, он не решился взять, потирая ладонь своей руки. Направился в ванную. Перед входом он остановился, почувствовав ее на кухне. Повернулся. Пошел на кухню. Замер у двери, увидев ее, сидящей за столом. На губах промелькнула улыбка, и он пошел к холодильнику. Внутри ничего не было кроме остатков колбасы, которые он достал, и сев за стол напротив неё стал поглощать, не глядя на соседа по столу. Она встала и подошла к нему, встав сзади. Рука опустилась на макушку головы и стала пальцами проникать под волосы, поглаживая кончиками пальцев кожу головы. Он напряжено замер. Почувствовав его напряженность, рука остановилась и улетела с его головы. Она взяла со стола тарелку и подошла к раковине. Включила воду. Помыла посуду, оставленную ею и им. Доев колбасу, он вышел и пошел в комнату одеваться. Свеча полностью сгорела.
Он стоял в комнате уже одетый, когда к нему подошла она. Она взяла ручку, бумажку и написала список продуктов, которые надо купить. Он стоял и смотрел на нее, сидящую на его месте, там, где некогда он правил и чувствовал свою мощь, реализованную в писании. Писание было целью его жизни, в котором он чувствовал себя защищенным от мира реальности, где отдыхала его душа. Теперь же он испытывал некое разочарование в своей цели. Цель перестала его волновать, восхищать и манить за собой. За место этого появилось реальное, непонятное чувство, внутри клокотало, металось, переворачивалось. Хотелось скрыться от всего этого, и вернутся к прошлому.
Но пришлось идти в магазин, после того как она положила в его нагрудный карман, сложенный в двое листок с написанными ею продуктами, несколько денежных купюр и похлопав ладонью по груди посмотрела на него с легкой улыбкой грусти на него. В след за этим рука с груди поднялась на плечё, где к ней присоединилась вторая рука, и они вместе обхватили его шею, соединившись сзади. Голова легла на его правое плече и ему не осталось ничего делать, как только обнять ее за талию, но и это произошло чрезвычайно нелепо.
Он вышел на улицу. Дневное солнце ослепляло его глаза независимо от серых облаков обволакивающие всецело голубое небо и в том числе солнце, плывущее по нему. Следующей неожиданностью для него стало наличие множество людей, несущихся во всех направлениях. Люди неслись мимо него, погружаясь сами в себя и образуя на лице закостенелую маску безразличия. От чего не замечали окружающего их величия природы, подобно серым облакам они, люди, покрывали землю. Толпа бурлила и неслась стремительным потоком, сметая все на своем пути.
Не увидев на небе звезд, или черного неба, на которое он так любил смотреть, он вошел в этот поток и понесся к магазину, сломя голову, от чего та закружилась. Зайдя в супермаркет, он вместе со всеми понесся мимо прилавков в поисках нужных продуктов. Листок со списком трепыхался в руке задеваемый проносящимся ветром, покупателей. Продукты, которые он успевал схватить своей рукой, падали в специальную корзину. В бешеном ритме он дважды пролетел по магазину в поисках нужных вещей и в таком же состоянии направился к выходу. Но у касс он на конец-то остановился, замерев в напряженной, как внутренняя пружина, очереди. Все стояли, направив свои взгляды, куда-то вглубь мрака, перебирая деньги в кошельке, и только он рассеянно поглядывал по сторонам с испуганной улыбкой на устах. Подошло его время расплачиваться. Выложив из ящика продукты, он протянул деньги к насмотревшей на него продавщице. Та пересчитала деньги и протянула сдачу, в то время когда он уже сложил продукты в пакет. Взгляд ее упал на него, и она застыла. Он кивнул ей головой и помчался по дневному потоку. Она провожала его взглядом, так как не ожидала увидеть этого покупателя днем. Пронесясь быстротечно по улице, он оказался в своей квартире, где его ждала она.
Положив на пол коридора пакет с продуктами, он с трудом снял с себя куртку и тут же бросил ее возле себя. Он стоял и улыбался ей с прикрытыми глазами. В таком же состоянии направился к ней, проводя ногами по полу. Обнял ее голову своими руками, поцеловал в щечку и тут же заснул у нее на плече.
Она приволокла его в комнату и, сняв с него одежду, уложила спать.
Она стояла возле его кровати и смотрела на него взглядом жалеющей привязанности. Правая рука обняла область солнечного сплетения, зацепившись кистью за левый бок, левая рука уткнулась локтем в свою сестру и ладонью прислонилась к щеке. Пальцы залезли в находящиеся рядом волосы и стали их перебирать. Через некоторое время рука остановилась, и она посмотрела на нее. Между пальцами был зажат светлый волос, фоном ему служил спящий молодой человек. Она подошла поближе и, нагнувшись над ним, положила волос на подушку.
5-я ночь.
Часы зазвенели, показывая восемь часов вечера своими красными цифрами. Он выключил их, нажав рукой на кнопку, и тут же лег обратно.
Рука вела ручку по бумаге. С каждой новой строкой ручка тяжелела, замедляя свой ход, не подаваясь его усилиям. Он сидел за письменным столом и пытался сдвинуть с места ручку, прикладывая к ней вторую руку, но силы его уменьшались, а ручка все больше и больше тормозила выведение иероглифов. С каждой секундой он все ближе приближался к листу бумаги, склоняя над ним голову и ставя ноги на письменный стол. Веки его со страшной силой смыкались, а зубы были сжаты до придела, тем самым преодолевая упрямство ручки. Открыв глаза, он понял, что стоит ногами на листе бумаги и обнимает ручку. Рядом с ним в полнейшей темноте, белыми, восковыми колоннами стоят большие свечи, на верху, на не досягаемой высоте горят еле уловимые огоньки. Чувствуя охвативший его страх, он отпускает ручку, которая падает, создавая неописуемый грохот от волн, которого слабый свет свечей гаснет. Лишь листы освещали собой его и близлежащую темноту. Ручка покатилась по черной поверхности стола и исчезла. Он побежал за ней, и листы вылетали из под его ног оставляя его на месте. Он бежал все быстрее и быстрее пока не полетел вперед в бескрайнюю темень. Очнулся он только на мягкой коже, чьего-то тела. То там, то тут скользили руки, сжимая кожу в своих тисках. Каждый момент, он чувствовал, что его сейчас раздавят. Бежать было не возможно, он прирос ногами к этой упругой коже, и ему оставалось лишь только вжаться в нее всем своим телом и надеяться на лучшее. И это лучшее настало. До него донеслись звуки шаркающих и топающих ботинок, от чего, он осмелился поднять голову. Возле него проходило множество народу. Он смотрел, пытался разглядеть лица каждого из них, увидеть знакомые, но все безрезультатно, шаги увеличивались, люди мелькали с большей скоростью и лишь он стоял, и не двигался с места. Вдруг в хаосе мелькающих силуэтов, он увидел ее стоящую в наушниках и смотрящую на него. Он с не желание сделал к ней шаг и остановился. Глядя ей в глаза он начал пятиться , пока не споткнулся и не упал. Затем последовала темнота.
Он проснулся, когда на часах уже было 1-47. Потянувшись в кровати, он понял, что его окружает темнота и тишина, закрытое окно не пускало в комнату звуки ночной улицы, лишь слегка через похолодевшее стекло проникал свет фонарей. Встав с кровати, он нащупал в темноте выключатель и нажал на него. Темноту комнаты пронзил электрический свет, вспышкой лампы. Из коридора свет не доносился. Одевшись, он вышел из комнаты. В комоде ее вещей не было. Куртка, висевшая в коридоре, отсутствовала.
На кухне он включил свет и открыл холодильник, внутри стояли приготовленные первое и второе блюда. Поев, он зашел в ванную и увидел на двери весящий свой халат. Ни где не найдя её, он встал у закрытых дверей залы. Внутри было темно, и он прислонил руку к холодной, металлической ручке и замер, не решаясь повернуть ее, открыть дверь простым и легким движением руки. Не выдержав холода передающегося его телу, он направился в свою комнату.
На комоде отсутствовал ее плеер, зато на письменном столе лежала новая стопка белой бумаги, новые ручки и свечи стояли в подсвечниках. Спички лежали рядом. Он зажег свечи и сел. Вытянув руку вперед и чуть выше, он нажал на кнопку музыкального центра. Тот заработал, начал считывать, информацию с диска, слегка жужжа. Он взял в руки ручку и прислонил ее шариковый кончик к бумаге. Произошел щелчок в музыкальном центре, и заиграла песня группы “Deep PURPLEP”. Легкие гитарные ритмы смешивались с резкими ударами барабанов. Он начал писать. Через некоторое время гитара сменилась органными нотами, к которым присоединилась скрипка, высоко раскачиваясь в тех же энергичных ритмах. К этому дуэту присоединился новый партнер – электрическая гитара. Но не прошло и минуты, как дуэт гитары и барабана вступил в свои владенья, а он продолжал писать.
4-15. Приоткрыл окно и, вдыхая прохладный воздух, смотрел на темное небо. Вернулся к писанию.
Поужинал он в 8-46, после умылся, переоделся, убрал письменные принадлежности, в стол предварительно потушив свечи. Закрыл окно из-за прохлады, веющей с улицы. Выключил музыкальный центр, прервав пение “Deep PURPLEP” и лег спать, уткнувшись лицом в подушку. Он лежал и вдыхал аромат ее волос. 11-00.
На улице выпал первый снег.