Он бежал. Бежал по дороге nолком не понимая откуда и куда. Но чуял,что там куда он бежит, однозначно безопасней, чем откуда.
Страх. Страх гнал его. Страх что убьют, и не просто, а сперва дадут шанс на жизнь, надежду договориться. Схватишься за неё, и будешь идти на их условия. А они будут всё страшней и страшней. Заставят встать на колени, будут бить, ещё что-нибудь придумают.
Похоже, бывало в подростковом возрасте, когда в узком проулке один, а их несколько. Начинается почти дружески: «сигареткой не угостишь».
Тогда самое неприятное , когда перед лицом машут кулаками, и смеются, как жмуришься. Самый обидный случай был после того как в школе его чествовали за какой-то там доклад, первое место занявший. И тут рожей в грязь (тогда кажется не в прямом смысле). Только вот где когда это было, он что-то не помнил совсем. Да детство было, школа была
Сейчас уже не детские игры, сейчас всё будет суровей: ствол «калаша» в рот. А может что-то с другое, ещё более жуткое.
Дорога, по которой он бежал, была узкой грунтовкой, но достаточно ровной и чистой. Но картах такие помечают одинарной сплошной чёрной линией. Это он знал с того времени, когда в студенческие годы (что-то стало всплывать в его памяти) занимался в секции туризма и ориентирования. Не долго, бросил, не сложилась, так сказать, спортивная карьера.
Из-за девушки получилось. Сперва как-то почти любовь с первого взгляда, а потом она что-то стала тормозить, и нет, что бы и ему чуть поспокойней, делать вид, что просто товарищеских отношений хватает. Тогда он полагал, что обо всём в отношениях можно как-то договориться. И всё говорил, говорил, хотел ей что-то объяснить, не понимая даже сам, что хочет сказать и услышать в ответ. И, в конце концов, ему уже стало невозможно с ней даже рядом быть. Да и других ребят из команды как-то достал своей занудной рожей. Ушёл из команды,а жаль, сейчас навыки пригодились бы.
Странно, он не помнит своего имени, но помнит ту историю.
Была, наверное, середина апреля, судя по свежей зелени на берёзах и ольхе, и пока единственному замеченному комару.
А по краям дороги чувствовалась активная деятельность человека в виде набросанного хлама, и в основном военного. Заметны были всякие цвета хаки полсумки, противогазные фильтры, цинки от патронов, пустой корпус небольшого реактивного снаряда. Ну и «гражданский» мусор тоже есть, вот ржавые останки «москвичёнка»; просто кучка бытового мусора, сверху бутылка от «кока-колы», совсем свежая, немного в ней осталось.
«Может я из армии дезертирую»- мелькнула у него мысль. Дорога, похоже, шла от военного городка или полигона. Он оглядел себя: не похож он на юношу призывного возраста. А одежда на нём вообще какая-то странная, куртка болонья старомодная, серые брюки, полуботинки весьма потёртые - не его стиль. «А может с зоны бегу». Всё может быть.
Здесь он почувствовал, что хочет есть, а ещё больше пить. Может вернуться на двести метров, к тому глотку колы. Но здесь он вспомнил, что как-то, в каком-то цеху дело было, глотнул так из бутылки, думал лимонад, а туда насикал какой-то приколист. Здесь, конечно, по цвету видно, не тот вариант, но всё может быть. А ещё! У него мелькнула страшная мысль, это зона химического или радиационного заражения. Части противогазов всюду разбросанные, дополнительный аргумент в пользу этой версии. И он ещё крепче навалился на ноги.
Стоп! В лицо ударил холодом страх, впереди стояли две весьма крупные собаки. Он огляделся. Прямо у края дороги передняя вилка от вела. Он только помыслил её взять, собаки скрылись, но вилку он всё-таки взял.
Метров через сто он увидел, что они идут в стороне от дороги, обходя его. Значит и его могут бояться. Одна собака, правда, хоть и была большая, но имела весьма жалкий вид: тощая, сутулая, облезлая. Бок её украшал красный рубец, кто-то наверное железякой уже приложил. Другая была посимпатичней, и на ней был ошейник. А рядом, играя, пролетели две бабочки-капустницы, не боясь ни его, ни собак.
Бежать, бежать. Он не знал не направления, ни время суток. Как известно, зная одно, по солнцу можно узнать и другое. А достоверно то, что не ночь, и где солнце не север. Что-то ему подсказывало, что дело к вечеру. Успеть бы до ночи, но даже не ясно куда. Что ему, возможно, придётся объясняться, что ещё полезна будет такая вещь как деньги - у него в голове что-то мелькало, но он не задерживался на этой мысли.
Усталость, боль мозолей от крайне неудобных для марш-бросков ботинок, жажда; к ночи прибавится голод и холод.
Бежать, а может уже не стоит; иди медленней, не известно сколько ещё.
Дорогу пересекал ручей. Чистый, звонкий ручей.
Пить он не рискнул, но умылся. Особенно приятно было видеть, как с ног чёрный налёт пыли, и уплывает небольшим облачком, исчезая на первом бурунчике.
Здесь его что- то привлекло на холмике на берегу ручья. Сразу не понял что, но поднялся. На грунте был чем-то острым прорисован крест. Он запустил руку в прорезь, и отогнул пласт дёрна, под ними были угли.
Опять воспоминание, похожие сон, или просмотренный в раннем детстве фильм, когда мало во что врубаешься.
Долгая дорога, где, когда, не помнит. Наверное ситуация чуть похоже на данную, только тогда было ясно куда и откуда. Перекладные, немного в товарнике, а в основном почти пустые грязные электрички. Интересные попутчики.
Один из них уже пожилой мужчина. С виду тип маргинальный, но при разговоре совсем другое впечатление, ну разве что искатель приключений. Турист, не из «капроновых»(так тогда называли тех, что числятся в официальных клубах, делают категоричные походы на разряды); скорей ближе к классическому таёжнику. Но противоречия между школами не нашли; рассказывали истории из походной практики, делились опытом. И попутчик ему и поведал о таком костре: режешь крест, отгибаешь дёрн углами, жжёшь в ямке, а потом опять закрываешь. Смысл; если очень заботишься о природе: не хочешь портить дёрн, или есть резон скрыть следы. Здесь похоже на второе.
Кто здесь был? Может такие беглецы как он. Или те, кто их ловит, и его тоже. Из воспоминаний, образы крутых парней в камуфляже и бронежилетах. Где видел: в реальности, в кино. Первое желание - опять бежать. Но потом решение здесь задержаться, не будут возвращаться на прежнее место. А здесь что-то можно найти. Мины-растяжки, выпрыгнуло из глубины сознания. Глупости, не тот случай.
Он осмотрел место. Не чего интересней поломанных веточек, и чуть заметной примятости на земле не нашёл. Ну явно, кто-то стоял, но вели себя очень осторожно.
Некоторое время он лежал на удобном бугорке, ничего не думая, глядел в небо. Потом продолжил путь.
Вскоре он увидел сосну, высокую. При этом толстые, здоровые ветки шли от самого низу. Она выделялась на фоне других небольших деревьев этого леса. Идея залезть. Чтобы осмотреться пришла сразу. Залез. Со стороны откуда бежал, в дали какие-то не понятные, почти фантастические сооружения (лучше действительно бежать подальше). Справа видны холмы, а сбоку от них похоже большой город. Но очень далеко. Неровная светлая полоса над лесом, похоже на современные многоэтажки, дымка от городского смога. Если присмотреться, кажется, иголочки труб, антенн, башенок.
Но путешествие на сосну обошлось не без потерь, лопнули штаны. Совсем вид стал непредставительный.
И от вдруг чего ему ещё захотелось: компьютер, интернет. Он вспомнил про эти вещи. Что в них хорошего. А то, что сидишь, и общаешься совсем миром, можешь посчитать себя его центром. А так не понимаешь где вообще. В сети можешь отстаивать своё мнение спокойно, в меру цинично и высокомерно. А сейчас потерян, и любой встречный, у кого будет ружье, дубинка, просто сильные кулаки, и просто знание о местности, или фляга с водой, будет в тысячу раз правей.
Да к интернету дорваться здорово. И он, если сядет за монитор, вспомнит и никнэйм и пароль, но вот имя своё он ни как не вспомнит.
А ещё там много картинок с красивыми голыми девушками. С девушками (ну не с картинками) можно заняться сексом. Да это он вспомнил. А вообще он занимался? Ему понравилось? С кем? То ли только на картинках видел, как это делается. А может, вообще, где-то ждут жена и дети.
В общем: «тут помню, ту не помню». Это из какого-то смешного фильма, точно не помнил. Но вот точно, постаравшись, мог вспомнить. И он решил попробовать. Может и другие воспоминания следом потянутся.
Его отвлёк лёгкий звон. Через минуту перед ним возник человек на велосипеде. Что-то подсказало ему, как всего лучше себя вести:
-Здравствуйте. Не могли бы Вы мне – он стал говорить, как на улице города, а не фиг знает где – куда ведёт эта дорога.
-А тебе куда? – незнакомец сразу перешёл на «ты», но наверное имел право, был старше. Но вот ответ вопросом на вопрос, казалось, содержал в себе провокацию.
-Мне в город нужно
-Какой. Городов много.
Ах, как трудно. Он точно знал. Что в таких случаях имеют в виду ближайший. А показать, что вообще не имеешь представления где ты, как-то стрёмно. Много городов знал. Вот название Лондон есть. Но даже не помнил из какого сам, в каких был, а про какие только слышал.
-Ты просто, как до Петровского дойдёшь, там большая дорога, и в разные стороны, разные города. Но на один из них можно свернуть на срез по просеке, и выйдешь как раз на шоссе в место где дальнобои отдыхают, они тебя может подбросят. А ещё чуть-чуть пройдёшь, разъезд железнодорожный. Там пару раз в день дизель ходит, на вечерний ещё успеешь – мужик, кажется, разъяснил смысл вопроса, но всё равно подозрение о его подозрении осталось.
-А спасибо, разберусь. А долго идти?
-Ну ещё часов шесть. Будет на право виден хутор фермера. Не ходи, он сам мужик недобрый, и псины две у него по участку без привязи бегают. Во такие..
-А, я видел, пробегали.
-А не. Это Манька с Ванькой, как кличем. Они добрые. Сами всех незнакомых шугаются.
-А куда в тот конец дорога ведёт? - спросил, он и здесь же понял, что очень не стоило задавать этот вопрос.
-А что не знаешь, сам от туда едёшь – с ехидным прищуром спросил мужичок.
Как выкручиваться непонятно. Но после некоторой паузы, мужичок кончил пытку молчанием:
-А не знаю. Очень далеко. Мне туда без надобности. Вот в километре ручеёк. Видал наверно -- утвердительный кивок – там метрах в двухстах вниз запруда, в ней омут. Удочку бросил – через мину ужин на всю семью. А я ночку посижу… А ты наверное голоден?
-Да.
Мужичёк порылся в мешке и достал бумажный кулёк:
- На вот. Ну удачи. Смотри, петух вылетит - говоря последнюю фразу, он показал ниже пояса.
Мужичёк уехал. Он вспоминал, что за петух может вылететь. Наверное, такая шутка, касалась порванных штанном.
Бутылка пива, два бутерброда с твёрденькой колбаской, яйцо, почему-то с красной скорлупой.
«Яйца всегда красные?» - пытался вспомнить он.
Детство, квартира с окнами во двор колодец, в который изредка доносился свист троллейбуса, бабушка, пасха. Да точно, праздник людей верующих в Бога - пасха. Да, точно весной. Красят яйца, бабушка дела это всегда. Крашенные они были во много раз вкуснее.
А он сам вообще что-то помнит про Бога, верил в него. Сперва да, как бабушка. Потом нет, как учили в школе. Потом ещё раз то да то нет, и каждый раз по-разному.
В общем, есть мнение, что если уверовать, помолится, то боятся нечего даже смерти. А может в этом странном месте и Бога законы не работают. А может, он уже умер!?
Он начал вспоминать. Там было, что-то про мытарства души, про чистилище, в которое Православные не верят, а вот Католики верят. (Надо же какие вещи приходят на память, вот имя своё таки не вспомнить!). И где-то чистилище представляется в виде дороги, по которой надо пройти, может - вот она. А кто тогда этот мужик: ангел хранитель, бес искуситель, просто мираж.
Покушав и продолжив путь, он пришёл к выводу, что его ум сейчас должен работать в другом направлении.
Петровское. Что есть на это название в памяти.
Петровское раз. Соревнования по туризму, первая любовь, ещё в школе. Отъехали не очень далеко от города, но совсем другой мир, петляет шоссе, по бокам сосны и ели. Большие, не то что сейчас. А потом солнце, снег, отлично скользят лыжи, место на финише где-то в середине. И она, в модной тогда шапке «петушок» и ярко оранжевой куртке. Он даже не смог толком завести знакомство. Первые попытки отношений с женским полом были потом.
Петровское два. Дорога, очень похожа на эту; они с приятелем. И ещё канистра, в точь как эта, что сейчас лежит раздавленная на дороге. Но та полная пива. Долго ждут электричку.
Петровское три. Зима, вьюга по заснеженному голому полю. Трасса, приятное урчание мотора, но ноги зябнут даже в кабине. Внезапно на перекрёстке, уютное, даже можно сказать стильное, кафе, тепло, очень вкусно. И при этом, против города очень дёшево; точные цифры, и даже денежные единицы не помнит. С кем точно был, тоже не помнит, вроде хорошая компания.
Потом ещё, наверное, несколько раз указатели «Петровское» мелькали в его жизни.
Через пару часов стемнело. Усталость, и боль в ногах всё сильней. Панический страх перед чем-то неведомым, отступал. Заблудится тоже не возможно, боковые дорожки есть, но главная просматривается однозначно. По боку остался огонёк, со стороны которого доносился лай собак. Перспектива голодным и холодным заночевать под кустом, или даже на перроне полустанка совсем не радовала. Он помнил, такое уже с ним бывала. Одну такую ночёвку скрашивало присутствие прекрасной девушки. Она читала стихи, что-то про Эльфов. И сквозь сон сама казалась прекрасной эльфийской принцессой. Но сейчас похоже придётся быть одному. Бывают конечно встречаются горемычные. Делишь с ними последнюю бутылку пива, слушаешь грустные рассказы. Но сейчас, похоже, он сам такой. Нет, точно, для него это случайность. У него где-то что-то есть где ждут. Должны ждать. Может быть эльфы. Что он про них знал, да забыл. Может к ним он и идёт.
Он прилёг отдохнуть. И вырубился. В сознании закрутилась какая-то воронка, из обрывков фраз, картинок, мыслей.
Но холод не дал долго спать. Привстав, он сделал небольшую гимнастику, что бы размять забитые мышцы. Прислушался. Где-то вдалеке лай собак, кукушка, ещё какие-то шорох ночного леса. Но во, кажется человеческие голоса.
Он пошёл на звуки, боятся глупо. Вскоре стало заметно зарево костра.
Костёр горел в стороне от дороги. Там стояла красивая цветная палатка, и даже маленький домик – небольшая вагон-бытовку.
Он пошёл туда. Интересно, что хотя он и выходил из темноты, о его приближении все уже знали. Было там человек пятнадцать, разного возраста (кроме детей и стариков). Вид был у всех разный. Рядом с крупным мужчиной, лет под пятьдесят, в камуфляжной форме, сидел парень лет тридцати, миниатюрный, но сразу видно крепкий, с экзотической причёской, какого-то «неформального объединения молодёжи». А вот одежда на нём была как раз для занятий спортивным ориентированием. Они смотрели на него спокойно, но молчали.
-Привет. А мы рады, что ты пришёл -- это к нему обратилась девушка из группы справа.
Там сидел парень, по виду «ищущий интеллигент», с выше средней длинны распушёнными волосами и маленькими очочками на остром носу; но при этом весьма крупного сложения. Он обнимал сразу двух девушек. Одну совсем миниатюрную; с веснушками на курносом носу, маленьким ртом в сжатым в солнечной улыбки, солнце светило и из небольших, прищуренных глаз. Другая наоборот была несколько грубовата, но с совсем детскими голубыми глазами. Эти трое были босиком, сложив ножки в одну кучку.
-Садись. Сейчас накормим –- это ему сказала девушка, подошедшая с боку, и положившая ему руку на локоть. Он не стал оборачиваться. Голос и прикосновение ему показались очень знакомыми.
А в вагончике, кто-то сидел за компьютером.
-Что там, Саня? – громко сказал парень с «причёской»
-Всё в норме. И прогноз погоды хороший – отозвался сидящей за компом.
-Ну что – теперь «неформал» обратился к нашему главному герою, когда тот уже взял дымящую миску супа – ты с нами. Я думаю, это для всех лучший вариант.
Знакомая незнакомка не снимала руки с его плеча.