Акт 1
/ Келья. Пишущий монах /
Земля была безвидна и пуста,
И пустота бесшумно отворяла
Бездонные, безликие уста…
И тьма над бездною стояла.
Лишь Божий Дух носился в пустоте,
Не уставая пустоте дивиться:
Здесь все, что только может быть в мечте,
Быть может и быть может, не случится.
Минули тьмы, и тьмы, и тьмы, и тьмы,
Тьмы вечностей, скопившихся в мгновенье, -
Мгновенье вечностей резвились мы,
В клокочущем, Божественном виденье.
Блаженствовали мы иль как теперь,
В страданьях грезились тебе, о, Боже?
Ужель тогда уж из одних потерь
Все наши жизни пред тобой мелькали тоже?
И все же Ты решился и воззвал:
«Да будет Свет!» И в пустоте зарницей,
Взыграл огонь, огонь затрепетал,
Бросая отблеск в Ангельские лица.
И ангелы – Твои персты,
Вбирая мощь божественной десницы,
Сорвали с пустоты пласты,
И замелькали сотворенья спицы.
И над землей улегся неба свод,
И с первых гор впервые пала тень,
«Как хорошо», - сказал Господь.…И вот:
Был вечер, было утро – минул день.
И потекло… и Божия рука,
Черпая вдохновенье сновидений,
В горниле сердца плавила века,
Наполненные дерзостью свершений.
/ Монах, отрываясь от пергамента /
Нет, все это снова не то,
Не то, что так жадно хочу:
Хоть истина рядом,
Но слово – преграда,
И узел не дался мечу.
Как вымолвить, что я молчу?
/ Монах в задумчивости водит пером по столешнице /
Расползается тень черного солнца,
Тьма поглощает мрак,
Дно высохло у колодца…
Ноль! Минувшее – брак!
Смешано, скомкано, взбито,
Что будет, тому не бывать!
Испробовано и разбито:
Миротворение вспять!
Нет, это вовсе не ночь,
За ней не последует день,
Гонит надежды прочь
Черного солнца тень.
/ Монах со страхом взирает на написанное /
О, Господи, это не я!
Почерк и тот не мой!
Дьявольская колея,
Скрежет зубов и вой.
/ В келье сгущается бес, сидящий на лежанке /
Бес: Ты, человече, удивлен? Ведь я не вправе, по мненью твоему, существовать?
Монах: Изыди!
Бес: А почему?
Монах: Изыди, Сатана!
Бес: Вот моду взяли, чуть не по них, так сразу в шею гнать.
Монах: Ты Сатана?!
Бес: А коли так, так что же?
Монах: Изыди, лживый дух!
Бес: Я лгал тебе? Да разве мы знакомы?
Монах: Наслышан каждый о твоих делах…
Бес: Что? Каждый? Что же я не слышал? Иль не достоин я и этим каждым, быть?
Монах: Не слушаю, тебя… софист известный. Изыди прочь!
Бес: Ну, нате вам, опять свое заладил. Смотри, обижусь и взапрямь уйду.
Монах: Уйди. Не звал тебя, и звать не думал.
Бес: А старость или смерть, поди, зовешь? Иль коли не зовешь, то не приходят? Приходят все одно. А я то, что же?
Монах: Ты хуже старости, страшнее смерти…
Бес: Кто, я? Вот тут бы я поспорил…
Монах: Избави, Боже, спорить с сатаной.
Бес: Да, чем же я так плох? Обидно право…. Вот так вот нынче в гости заходить…. Увы, где ты, гостеприимство предков?
Монах: Своими кознями ты сам нас отучил гостеприимным быть и вежливым с лукавым. Изыди прочь!
Бес: А вот и не изыду. Хотел уйти, но мера ж есть всему. Меня, выходит, оскорблять кто хочет может, а я терпи?... Мне что же по щеке, я выставлю другую? Ну, нет, я бес в душе, а не Исус. Из принципа останусь в теплой келье. Еще и поудобней размещусь…. Вот так вот, ногу на ногу… видал?
Монах: А крест ты видел, вражее отродье?! Так трепещи!
/ Бес тает/
Монах: Ну, вот…что значит крест животворящий! Пусть взмок от страха, но соблазна избежал. Содеется ж такое, Боже правый.… Не дай, БожЕ. Оборони, Господь…. Ну, что ж, продолжим труд свой со стократным пылом.… / Склоняется над пергаментом /
Он ветер пас. Он воды будто груды,
Собрал в горсти и в реки обратил…
Он семя жизни вынул из-под спуда,..
/ Возникший бес /: А я ему соломки подстелил.
Монах: Ты? Снова, ты? Уже ли мало?
Бес: Ага, узнал?! Я вижу, что узнал! Ну, что, монах – готов продолжить диспут? Иль просто поболтаем по душам?
Монах: Изыди, Сатана! Развейся пеплом! Вот крест живой и «Отче Наш» к нему…
Бес: Да-да…. Приидет царствие Твое…Прекрасно право. Я это на ночь погнусить люблю. Вселяет бодрость, согревает душу… и силы придает творить добро…
Монах: Молчи, молчи, лукавый! Твои уста пятнают даже святость./ Вскакивает, потрясая руками/ - Молчи! Не смей перечить, дьявольское семя, отец греха, исчадье пустоты!
Бес: И это что - культура спора? Ой ли?
Монах/ в исступлении /: Будь проклята земля, где ты ступаешь!
Бес: Чудак-монах, ну, не грешно ль гневиться? / исчезает /.
Монах/ падает на стул /: Смутил меня проклятый: дрожь в коленях. Изнемогаю! Мысли как в чаду! Но как он, Боже правый, не боится креста и слов священных.… Как он смог? Как святому дерзают вторить сатанинские уста? О, Господи, спаси от наважденья! … Да-да, конечно, это наважденье! Не явь! Виденье! Морок! Бред! Бред слабости моей, сомненья моего. Я в вере слаб… на скептицизме взрощен. Сосуд без дна! / Бросается к нише в стене. Роется в свитках, падающих на земляной пол. Дрожащими руками разворачивает очередной и читает /:
Я - эхо чужого мненья,
Я – ворох чужих идей,
Ведущих во мне боренья,
В поисках панацей.
Я вечно во всем сомневаюсь,
Я сомневаюсь и в том:
Действительно ли сомневаюсь?
Действительно ль я и во всем?
/ Потрясает свитком /:
Вот приговор! Портрет моей гордыни… сумятице в душе моей больной…. Я в вере слаб! Кой толк во власянице, в трудах, в аскезе? … Пот мой лишь снаружи! Коррозия нутра – вот приговор!
/ Вернувшись к столу, рушится на стул, роняет голову на руки и бормочет /:
И я в тщете кричал ему - изыди? Да полно: не ему – себе кричал! Себя боялся я… своих сомнений…. Я мира удалился, чтоб обресть в душе покой и веру в справедливость того, кто тяжкий жребий нам послал. Не рассуждать, не мудрствовать лукаво…. Что в мысли? Мысли не объять не совершенства, Твоего творенья: слезу дитя и торжество злодейства, наследственность греха и суету сует. Мысль – мать греха! Мысль - тот колодец, что жажду утоляет, как огонь, глоток, еще глоток, и ты в геенне. Лишь вера чистая – спасения залог! И вот я здесь; труды из года в год; труды всечасные…. И что? Ответствуй, инок! Ответствуй: вера, инок, твоя где? Себе ответствуй! … Соль не солона?
Бес/ ерзая на лежанке и аплодируя /: Браво, добрый отче!
Монах/ украдкой смахнув слезы, глядя в упор. /: Не морок, нет. Ты, дьявол, здесь взаправду?
Бес: Ты вопрошаешь? Или утверждаешь? Иль вопрошаешь, но не у меня?
Монах: Как будто явь…. Но всё же сомневаюсь…
Бес: Ну, вот тебе. Опять ушел в сомненья. Не ты ли утверждал – бесплодность таковых?
Монах: Как будто явь…. И крест тебе не в тягость?
Бес: Помилуй! Что же нехристь я какой?
Монах: Не смей глумиться!
Бес: Ладно, коль так стало.
Монах: Я не боюсь тебя!
Бес: Охотно верю.
Монах: Ты? Веришь? Нет. Не смейся надо мной. Ты видишь дрожь в перстах,… но это лишь снаружи.
Бес: Так ты замёрз?
Монах: Да, ледники Коцита не согревают старческую кровь.
Бес: Брось, инок. Ты ж не веришь в эти сказки.
Монах: Как знать. Как знать. Вернувшихся не зрел.
Бес: Так успокойся: нет давно Коцита…
Монах: Так значит был?
Бес: Как ты сказал: как знать.
Монах: И ты не лжец? И как вести беседу? Ведь я не звал тебя. Ты сам сюда пролез. Ты диспута хотел и так вот отвечаешь? Сомнений не убавилось ничуть.
Бес: Так это ж ты сомненья порицаешь. Я полагаю благотворность таковых.
Монах: О, да! Во всем сомненье: проходили. Ничто нельзя ни утверждать, ни отрицать. И солнце, вечное светило, быть может, завтра двинет вспять. И есть ли солнце в этом мире? Весь мир в мозгу моем – как знать? И то, что спорим мы с тобою, нельзя без спора принимать. К чему ж ты здесь?
Бес: Ты думаешь, на свете этом белом хоть что-нибудь бесспорным может быть?
Монах: Не может быть, чтоб не было начала, бесспорного до кончика ногтей…
Бес – И это?
Монах – Скажем: Бог…
Бес: Вот это ляпнул. Очами, чур, так грозно не сверкать! Коль Бог, то Бог… и что же он такое?
Монах: Не мне определение давать.
Бес: Э, нет! Постой! Раз Бог твой несомненен, то несомненен он для всех и для тебя.
Монах: Он несомненен для себя. Других он шире. В горшок не влить безбрежный океан.
Бес: А, вещь в себе? Но нам- то проку? Зачем, скажи, непознаваемый он нам? Зачем, скажи, он нам, когда не знаем тех ценностей, что он собой являет? Не ведая его стремлений ясно, подстроиться, не можем мы под них. Мы умоляем, просим, заклинаем…. Кого? Скажи, монах: мы просим у кого? Кто знает сам себе, что он такое? Так можно обращаться к пустоте.
Монах: Ну вот: не долго ждать пришлось хулы на Бога. Как хвост не прячь – все лезет он на свет. И ты не лжец? Закончим словопренья.
Бес: Я лжец? А кто ж лжеца в ловушку заманил? Ты, простачком прикинувшись наивным, готовил мне усердно западню. Забавно! Вот она – монашеская честность! Коль это правда – я тогда за кривизну!
Монах: Тебя я не манил, не звал, не думал с тобой в беседах время убивать. О чем нам говорить? Во всем сомненье, и вечных истин нет, и веры нет словам. На что ж они? … Уйди, прошу, мне надобно трудиться.
Бес: Трудиться, для чего?
Монах / поднимаясь /: Что надобно тебе?
Бес: Мне кажется, старик, спросил я первым?
Монах: Я у тебя учусь вопрос не замечать.
Бес: Святой отшельник учится у беса?
Монах: Я не святой!
Бес: Но им желаешь стать.
Монах: Опять пустые словеса. Ответствуй прямо: зачем ты здесь? Что надобно тебе?
Бес: Вот, старче, озадачил. Я ж лукавый! И как при этом правдой отвечать? И что она?
Монах: Виляешь, бес?
Бес: Виляю! Ты ж предлагаешь мне истоки попирать. Мне что же отказаться от традиций? От веры предков? Где же прецедент?
Монах: Начни с себя! Всегда был кто- то первым…
Бес: Но-но… меня гордыне не учи. Я скромный отрок.
Монах: Тогда прощай!
Бес: Послушай! … Тьфу ты, дьявол! / осматривается /: А у тебя квартирка ничего…. Обставлена немножко скудновато. / Монаху, склонившемуся над рукописью / - Вот же, бука. Я, значит, тут стараюсь для него. … А кстати, не помочь тебе с приборкой? Ну, там резные потолки, наборный стол, кровать а-ля Луи(займет всю келью)? Шучу, шучу, упрямый старый черт.
Монах: Ты здесь еще? И что тебе здесь нужно?
Бес: Ну, скажем, душу вечную твою…
Монах: Зачем потеть? И так я многогрешен…. Дорогой к вам и так прямой иду.
Бес: Так всё-таки вернее. Для порядку. Опять-таки: учет свободных мест, заказ котлов, смолы, резервы серы…, а штат чертей по заготовке дров? Тут, знаешь, вылетишь в трубу, когда без плана. Контроль за адом – вот уж адский труд!
Монах: Юродствуешь?
Бес: Зачем? Шучу изящно.
Монах: И как, по-твоему, что нынче, стою я?
Бес: Тебе видней. Скажи, чего желаешь?
Монах: Я разве что-то у тебя просил?
Бес: Так попроси, монах, чего же стало?
Монах: Моим желаньям, дьявол, нет предела…
Бес: Ага! Торговля, вижу, началась!
Монах: Ну что ж, лукавый, огласите список.
Бес: Да, выбор-то не шибкий у меня. Власть, славу, золото тебе не предлагаю. Познанье истины?! … И как тебе цена?
Монах: Я и предполагал…. Не мелочишься. Соблазн соблазнов…. Только вот беда: скажи теперь, на свете этом белом хоть что-нибудь бесспорным может быть? Скажи: на что с тобой мы обопремся? Что истиной бесспорной назовем?
Бес: Ну, говорил…. Могу я заблуждаться? Ошибся несколько. Чуть-чуть. Моя вина!
Монах: Так значит, есть незыблемое в мире?
Бес: Совсем недавно в это верил ты…
Монах: И я был прав?
Бес: Подписывай – узнаешь!
Монах: На знанье должен веру променять?
Бес: А ты страшишься знанья, добрый пастырь?
Монах: Страшусь, что знанья нет и у тебя. Ты дашь мне лишь свою картину мира. Одну из многих, пусть и посочней.
Бес: Я что, кажусь настолько ординарным? «Одну из многих», - эко пригвоздил.
Монах: А чем тебе гордиться, бес линялый? В твоих устах пока банальности одни.
Бес: А ты у нас источник откровений?
Монах: Я ничего тебе не предлагал.
Бес: И черт с тобой! И черт с твоей душою! Алтын за дюжину на вес твоя душа! Душа – вот невидаль! Подумаешь, красотка. Венера, молью траченная вся! А я танцуй? Да пропади ты пропадом! Живи в своей роскошной конуре! Тьфу, пропасть: ада он еще страшиться! Да преисподняя – рай к твоей норе! Чертоги дивные! Мечтать лишь остается. Ну, дудки, инок, впредь и не мечтай! / испаряется /.
Монах: Похоже, разум повредился в одночасье: бес – ерничает. Что за балаган? …. Я возбужден: труды не по летам. Когда я спал? Вчера? Вчера не спал. Уснуть? Забыться? Видеть сны? Но, что же…. Зачем мне спать, когда я грежу на яву? Я сплю?... Зачем он приходил? Не за душой же? Ходульно все. Какой-то мелкий фарс. Что он? … О, Господи, опять, опять я брежу! Здесь я один и был один весь день. Но что со мной? Устал я очень-очень…. Раздумья тяжкие покоя не дают! Покоя нет! Покой в могиле? Иль только каторга и там? Устал. И надобно поспать…. Что бесу нужно? Нет! Что нужно мне? Что я хочу обресть? Чего я жажду? Что? … Рука, за пост, совсем уже иссохла, а голода не чувствую ничуть…. Есть лук… головка или две… и хлебцы в погребце. Не плохо бы поесть…. Устал я очень… / голова монаха опускается на руки /
Бес,/ раскинувшись на лежанке /: Прости, что я ушел немножко по-английски. Но церемонии промежду нас зачем? / с хрустом потягивается / - Кровать твоя, старик – сплошная пытка: жестка и холодна, что саркофаг. Но если хочешь, можешь примоститься. Приляжешь, отче?
Монах: Я достаточно поспал.
Бес: При чистой совести – здоровый, крепкий сон. В награду нам за кротость мысли он. Как почивалось?
Монах: Продолжаю спать.
Бес: В реальности сомнения опять? Я сон твой?
Монах: Сон.
Бес: Чудесно, инок! Весь мир должно быть чей-то глупый сон…
Монах: Пустая надоела болтовня! Я спать хочу! Оставь меня!
Бес: Ты что-то часто стал себе противоречить. Наверное, действительно устал.
Монах: Устал…. Все те же наважденья…. Тревожащие душу голоса.
Зачем? Сомнения в сомненье! Банальных истин полоса! Мой морок пуст! Мой бред бесплоден! Из сновиденья выхолощен смысл…
Бес: Анахорет, да ты совсем раскис. Встряхнись, старик, еще не вечер. Еще успеешь сумасшедшим стать. Мы оба здесь! Забудь о прошлой встрече и можешь мне вопросы задавать.
Монах: К себе лишь одному вопросы. Ты не способен отвечать. Ты бред пустой… / бес подскочив щиплет монаха за нос / - Ой!
Бес: Вот так-то!
Монах: И что хотел ты этим доказать? Понятно, что любые ощущенья способен мозг больной мой порождать. Пустышка!
Бес: Задавай вопросы, ответ на коии ты сам не в силах дать.
Монах: Бесцельный опыт…
Бес: Чем рискуешь? Попытайся! Бедлам от психа и захочешь - не уйдет.
Монах: Ну, смеха разве ради: кто ты дьявол? Какой имеешь чин среди чертей?
Бес: По табелю о рангах – я есть канцлер. И звать меня пристало – Люцифер.
Монах: Да будет врать!
Бес: Не лгу, монах, на йоту. Нам самозванство - это смертный грех.
Монах: Ты Люцифер? Ты первый падший ангел? Ты соблазнитель прародителей моих?
Бес: И что коль так?
Монах: От зависти задохся сивый мерин, барон Мюнхгаузен отгрыз себе язык…
Бес: И поделом лгунишкам.
Монах: Ну и зачем ты здесь?
Бес: Вот задался вопросом! Тебе что больше нечего спросить?
Монах: А этот чем вопрос тебя смущает? Ты от него как черт от ладана бежишь.
Бес: Резонно…. Но ответ оставлю на закуску. Неужто нет вопросов поважней?
Монах: Похоже, сам себя надуть пытаюсь: пятнашки мозга. Что ж – о Боге расскажи…
Бес: Бог не предмет пустых догадок беса.
Монах: Вот поучиться где! Развернутый ответ.
Бес: Каков вопрос…
Монах: При этом ты не морок?
Бес: Я Люцифер!
Монах: Когда-то Богу правая рука…
Бес: Руке как голову понять? Рука - орудье. Ей не доводят цель ее работ…
Монах: Но если ты безвольный исполнитель, то как же мог на Созидателя восстать?
Бес: Все наговор! Не поднимал восстанья. Меня, как ту же руку, отсекли.
Монах: За что?
Бес: Кому же Он дает отчеты. Господня воля: Он сварил, а мы хлебай.
Монах: Невыносимый разговор! И бесполезный. Ни слова правды: лжа и лжа, и лжа. Мой бред пустой, раздутый самомненьем. Желанье страстное в истоки заглянуть. Но есть желанья – нет под них силёнок. Я черта выдумал пустым, себе под стать.
Бес: Все вздор! Напрасные сомненья. Я существую так же, как и ты. Но Бог ваш лично не участвовал в Творенье: творили ангелы, как ты писал – « Его персты».
Монах: Он не творил? Он созидатель плана?!
Бес: Предполагаю, что возможно это так.
Монах: Предполагаешь?! Только что предполагаешь?!
Бес: А как сказать, когда не знаешь, как сказать?
Монах: Не знаешь?! Верю! Но скажи на милость, к чему тогда на пару время коротать?
Бес: Я вроде слышал, что подобный способ спора положено именовать – шантаж? Достойно ль, инокам?
Монах: Все глубже в паранойю.
Бес: Что ж, попытаюсь. Думаю, точней сказать, я верю, что перводвижетель Творенья - это Бог. Еще точней: я временами в это верю, хоть доказательств не имею никаких. Все! Точка! Я яснее не умею.
Монах: Так убедительно я доказал себе, что я не псих.
Бес: А, что ты, собственно, хотел услышать? Что с Богом об руку шагал я по росе, мир возводя, как дом с подвала к крыше, и гимны пел содеянной красе?!
Монах: Изящно сказано о том, что ты не знаешь того, что неизбежно должен знать. Хотелось бы ответов поточнее, но от себя их не пристало ждать.
Бес: Фома Неверящий…
Монах: Лишь он бы не поверил в настолько убедительный рассказ?
Бес: Ну что ж, когда тебе приятно себя свихнувшимся считать?.. будь им. Не верь себе и чувствам: к неверию тебе не привыкать!
Монах: Эксперимент удачно провалился.
Бес: Прости, монах, мне надо по делам. / Исчезает /
Монах, / расхаживая по келье /: И что с его отбытьем изменилось? Себя иначе ощущаю я ? А если нет, то почему он отбыл? Куда исчезли нездоровья голоса? Проклятье! Если я здоров, то он реален?! В меня вселял сомнененье Люцифер?! Вселял сомненье? Бред! Я сам – сомненье…. “ к неверию тебе не привыкать» - нащупал верно. / Останавливается перед лежанкой, уперев в нее не видящий взор / - Ладно, предположим: лукавый, как ему пристало, лжет! Наверняка! Но что действительно тревожит: какой вообще в его восстании расчет? Зачем ему, участнику свершений, с пролетки Бога прыгать на ходу? Не победить! А прыгать в петлю шеей, чтоб вместо неба стать хозяином в аду? Нет! Пусть какое-растакое самомненье, бес не полезет в безнадежный бой: нет смысла полагаться на везенье, когда дерется всемогущество с тобой! Выходит: тут лукавый не лукавит? Признавши, Бога отрицаю я: пусть даже где-то, в эмпиреях Он витает, зачем он нужен не причастный бытия?
О, Боже, на кого сумняшися дерзаю?
В сомненьях мозг растравленный погряз,
Алкая истины, я шествую по краю,
Не замечая, что давно в грехе увяз.
Нет силы верить, сомневаться выше силы,
Желаю кары…. Как я спать хочу!
Уж даже плоть мой слабый дух смутила:
Я сплю, когда от ужаса кричу!
/Прислоняясь к стене /: Не спать! Прошу тебя, бурдюк с костями. Не спать! Как спать хочу…. Прошу тебя: не спать…