Дэн, еле восстанавливая дыхания после пятиминутного бега со скоростью света, по крайней мере так ему казалось, махал кулаком вслед последнему автобусу, съеживавшемуся в грязную точку на его глазах. Теперь придется провести часов пять на пустынном пятачке асфальта посреди леса. И это было плохо. Но стоял теплый майский день, обнимающий его взмокшее от бега тело нежными лучами солнца, с маленькой ладошкой на кончике каждого. Это было хорошо. Он улыбнулся и вдруг начал хохотать, пытаясь схватить лучи за ладошки, явленные миру давным-давно через необычного фараона. Дэн, как радостный, не отягощенный запретами ребенок, стал скакать по автобусной остановке вприпрыжку, подставляя солнцу распростертые объятия и напевать: «Пусть всегда будет солнце».
Когда он нарезал двадцатый круг по серому асфальту, его взгляд выхватил среди кустов приближающуюся странную фигуру.
Незнакомец не проявлял к Дэну ни малейшего интереса: он брел, склонив голову к земле и брезгливо переступая через то, что видел на каждом шагу своего пути. От этого его походка напоминала поступь важного, манерного аиста или, скорее, была похожа на замедленную съемку фильма о человеке, идущем по горячим углям и не подготовленном к подобному испытанию.
Незнакомец ругался при каждом опускании ступни на землю на неизвестном и неопределяемом языке. Среди произносимых им слов единственное, что звучало по-человечески, было «алдэр».
Дэн прекратил прыгать и с опаской ждал приближение незнакомца. Странный человек, высоко поднимая ноги и всхлипывая при этом, уже пересекал асфальтный пятачок в направлении к Дэну. Обнаружив вдруг присутствие на остановке мужчины, незнакомец неожиданно разрыдался.
- Вам помочь? – не смог не отреагировать Дэн.
- Алдэр! Алдэр! – доносилось сквозь всхлипывания.
- Я не понимаю, извините.
- О, Алдэр, когда же свершится… О Великий, забери меня быстрее или дай возможность вернуться домой… я не могу здесь находиться… я умираю!
Дэн подумал: «Слава Богу, язык русский, уже проще», а вслух добавил:
- Простите, вы плачете? Что с вами случилось?
- О Алдэр! Как вы живете в этом мире?!
- А что с ним не так? – искренне удивился Дэн.
- Вы слепы! Посмотрите… посмотрите вокруг. Что это за отбросы на лике планеты? - незнакомец показывал на землю. - Вы думаете – она голубая? Нет… нет, она грязно коричневая… И что это? – обернулся он в сторону леса. - Почему звери ходят на двух ногах, притворяясь людьми? Почему они не на привязи? Что это за мир? О, Алдэр!
Дэну не понравилась речь незнакомца, и он тихо стал отходить назад.
- Этот страшный оскал… эти перекошенные морды! Я боюсь… Вы очень сильный и бесстрашный вид, если живете в этом мире, – не унимался пришелец.
Дэн, отходя, уперся в стену заброшенной палатки на остановке и с ужасом замер: незнакомец явно был помешанный. Неожиданно «помешанный» рухнул на скамейку, закрыл лицо руками и затих. Дэн уже собрался со всех ног броситься бежать, но что-то в этой фигуре на скамейке, сотрясаемой от беззвучного плача, вызывало сочувствие и страстное желание помочь. Дэн осторожно приблизился к незнакомцу, сохраняя достаточное расстояние, чтобы тот не схватил его за руку.
- Вам нехорошо. Я могу вызвать врача, он вам обязательно поможет.
Незнакомец поднял голову, вытер нос и выдавил:
- Спасибо, я потерплю, скоро откроется путь домой.
- Не-по-нял?
Они пристально рассматривали друг друга. Внешность незнакомец была не совсем обычной, но Дэн, как ни вглядывался, не мог сказать, что именно отличало его от других. Во всяком случае, глаза незнакомца, хоть и желтые, были глазами здравомыслящего человека. Дэн показался незнакомцу приятным, неопасным и не зверем. Он окончательно успокоился и протянул ему руку:
- Меня зовут Шэд. Это значит «непоседа». Нам дают имена после года от рождения, когда можно определить характер.
- Дэн, - пришлось сделать шаг вперед и приблизиться. «Сектант», - пронеслось в голове Дэна, но не происхождение Шэда раздирало его от любопытства, и он решился спросить:
- Простите, о каких страшных зверях вы говорили?
- Как? Я путешествую уже три луны и постоянно натыкаюсь на них – они везде! – искренне удивился Шэд, - один шел за мной по следу там, в лесу… почему… почему вы их не отлавливаете?
Ничего не понимающий Дэн пожал плечами и собирался спросить, откуда Шэд и где он путешествовал, но тот вдруг испуганно вцепился Дэну в рукав и затряс вытянутой рукой в сторону кустов:
- Вон! Вон зверь! Вон он!
Дэн вздрогнул и в страхе последовал взглядом по траектории руки Шэда: ни волка, ни тигра, ни кабана… Из кустов медленно выплывало «лицо без определенного места жительства» в грязном пиджаке и изъеденной молью шапочке. Дэн улыбнулся – Шэд был поэтом. Но тот, судя по испуганному взгляду, не имел в виду образные сравнения. Он быстро задышал, и Дэну пришлось успокаивать странного собеседника:
- Это бомж, это просто опустившийся человек…
- Это зверь! Ты разве не видишь? Посмотри на его лицо – это морда зверя! Почему ты ничего не делаешь с этим?
Дэн не знал, что ответить: он не понимал Шэда.
- А что вы делаете с «этим»?
- Мы их отстреливаем, - спокойно и ровно произнес Шэдд.
В первую секунду Дэн нервно хихикнул, удивляясь жестокой шутке собеседника, но уже в следующий миг, заглянув в его необычные глаза, понял: нет, не шутит.
Ласковые лучи убрали свои ладошки, и солнце накрылось облаком. Дэн вздрогнул: по спине прокатилась холодая волна. Он передернулся, позволяя ей скатиться по ногам, и в недоумении заглянул в ледяные желтые глаза Шэда, следившие за передвижениями бомжа. Что-то подсказало Дэну правильный вопрос:
- «Мы» - это кто?
- Ах, да, я не сказал… - Шэд не отрывал взгляда от грязного мужика, полезшего в мусорный бак. – «Мы» - это моя раса, мой народ – алдэрны. Мы живем в другом мире, в …очищенном.
- И где это? На другой планете?
- Послушай, не морочь мне голову. Я откуда знаю, где это относительно тебя! Я знаю, что пользуясь переходом, можно попадать к вам… и все. Все задают этот вопрос про другую планету. К вам что, часто заглядывают с других планет?!
Дэн, смутившись, отрицательно покачал головой. Разговор прервался, и оба слушали мир: один – пение и щебетание птиц за кромкой кустарника, другой – шуршание грязной газеты и хлюпанье отходов в баке, куда бомж запустил свою пятерню. Дэн не выдержал:
- А что за переход? Как он действует?
Шэд задал встречный вопрос:
- Как устроен самолет или подводная лодка?
- Что вы такой нервный? – обиделся Дэн. – Я могу и не разговаривать с вами, если не хотите.
Пришелец дотронулся до его запястья:
- Не обижайся, просто я не могу больше оставаться в вашем грязном мире и… - он покраснел, - я боюсь, что зверь приблизиться ко мне.
Дэн осторожно спросил:
- Ты ведь пошутил, когда сказал, что вы отстреливаете «зверей». Да?
- Нет. И я не понимаю, что тебя шокирует. Мы чистим мир и одновременно помогаем зверям. Так и им, и нам лучше.
Дэн вспыхнул и, вскакивая с лавки, начал отчаянно жестикулировать.
- Это же люди!.. Это бесчеловечно!.. Кто дал вам право? Это не по Завету! – он задыхался от возмущения.
Бомж, застыв с каким-то гнильем в руке, подозрительно покосился в сторону кричащего человека.
Шэд усадил жестом бушующего Дэна и спокойно ответил:
- Отвечаю по порядку. Это не люди. Это более, чем человечно. Это право дал нам Алдэр и это его Завет.
- Вы все попадете в ад за убийство вместе со своим алдэром, - тихо прошептал Дэн.
- Тише, несчастный! Не надо злить богов! – зашипел Шэд.
- А что, если вы неправильно верите в своего бога? – Дэн резко повернулся к пришельцу и смело взглянул в желтые глаза.
Шэд как-то страшно произнес:
- Это ВЫ – верите, а МЫ – знаем! Это вы со временем забыли, что говорил вам Бог. Это вы, знающие его, засомневались, и теперь вам нужна вера. Мы никогда не забывали! Может поэтому наш мир лучше…
- Если бы кто-нибудь из вас две тысячи лет назад сидел у подножия горы в далекой отсюда стране и слышал, что говорил Бог, вы бы знали, как относиться к людям и что ждет того, кто поднял руку на человека! – гордо отпарировал Дэн.
- Мы слышали Масайю, перед тем как он ушел к вам, - Шэд раскраснелся и стал говорить громче и быстрее, - да, мы убиваем, но делаем это во благо жизни! А вы такие чистенькие и незапятнанные, размахивающие тряпками с лозунгом «не убий», вы просто заливаете свой мир кровью… - он задыхался от злости, - и ВЫ… вы убили Масайю!...
Шэд бушевал:
- Оглянитесь и признайтесь, что убивали, как и мы, но, в отличие от нас… НЕ ТЕХ!
Он вскочил со скамейки и возбужденно маячил перед глазами Дэна туда-сюда, задирая тоненькие ножки и брезгливо перешагивая через окурки, фантики и плевки. Он засунул руку во внутренний карман ветровки, что-то в нем сжал и несколько раз пытался вытащить, но передумывал. По тому, как загадочный предмет оформлял складки ткани, Дэн предположил, что это тяжелая трубка. Наконец пришелец чуть успокоился, вынул руку из кармана, оставив там неопознанный до конца предмет, и, сев на скамейку, начал монолог:
- Ты просто не понимаешь… Человек – это плоть, соединенная с искрой Алдэра. Огненная капля дается всем, но ее надо поддерживать, как вещественный огонь. Если она затухает – человек перестает быть человеком – от него остается только плоть, жаждущая насыщения, машина. Понимаешь?
Дэн кивнул.
- Нет, ты не понимаешь. Ты понимаешь логику этого набора слов, но ты не думал прочувствовать это. Закрой глаза…
Дэн повиновался.
-…Узри начало мира… зверей… теперь зверей, похожих на человека… что они делают? Хватают пищу, спариваются, ищут пищу, спариваются, отбирают пищу у других, спариваются… и так тысячелетия… можешь ли ты на миг прочувствовать ты-ся-че-ле-ти-я такого существования?... Великий Алдэр ищет, с кем разделить любовь, кто будет любить его, и раздает этой всепожирающей плоти огненные капли своей души, отдает себя. Зверь становится человеком, зверь теперь видит Алдэра и начинается жизнь … начинается любовь … начинается красота … Узри великую гармонию одной огромной любви! Каждый есть часть другого в Алдэре и каждый есть часть самого Алдэра!
Шэд замолчал и закрыл глаза, вспоминая своей божественной огненной каплей век абсолютной любви и вселенской гармонии. В Дэне неожиданно разгорелась уже затухающая искра, и он вдруг почувствовал Шэда, мир, почувствовал неведомого ему Бога в бесконечно разбросанном по вселенной огненными брызгами света. Он был сказочно счастлив, а его необыкновенно прекрасный, только что обретенный мир безжалостно рушил твердый голос Шэда:
- Но не каждый удержал божественную искру… Узри, как во многих она погасла, и они, встав на четвереньки, несутся, не разбирая дороги, за пищей и самками, толкаясь, загрызая тех, кто мешает, и оставляя повсюду свой помет. На бегу, одержимые лишь одним – насыщением пустой плоти – звери выбивают огненные капли из других… они как вирус… вирус последней смерти вселенной, вирус, что может поразить через человека самого Алдэра… ты видишь их?
- Да, - еле шепнул Дэн и смахнул слезы.
- Мы должны спасать тех, кто бережно несет божественный огонь… И мы должны дать зверям возможность вновь обрести его.
- Тогда почему нельзя их отгородить от людей и воспитывать в них любовь? – с надеждой спросил Дэн.
- Воспитывать любовь? По-моему, Дэн, это ты прилетел с далекой планеты… Разве вы не отгораживаете их за высокими заборами? И что? Выйдя оттуда, они продолжают губить мир. – Он помолчал, провожая взглядом бомжа, переметнувшегося к другому мусорному баку, и продолжил, - но ты в чем-то прав. У нас есть резервации для тех, в ком еще теплится искра…
Вдруг Шэд подскочил и стукнул себя по лбу:
- Я все понял… Скажи, что по-твоему случается с душой после смерти?
Дэн пожал плечами:
- Хорошие – в рай, плохие – в ад… наверное…
- А личное «я», а память?
- С тобой же…
- Вот поэтому мы и не понимаем друг друга! Все гораздо сложнее! – Шэд проповедовал медленно, выговаривая каждое слово и заглядывая собеседнику в глаза, чтобы удостовериться, что тот следит за нитью повествования.
- «Я» человека не переносится в чистом виде. Ну, как… А, вот… Ты помнишь, как жил в утробе матери?
- Нет.
- А что делал, пока не обрел речевое мышление и мыслил каким-то иным способом?
- Нет, - Дэн начал смутно понимать, куда клонит пришелец.
- Но при этом ты остался собой! Ты перенес на следующую ступень существования свои приобретенные привычки, страхи, знания, даже если ты этого не осознаешь… Так будет и после того, как твоя изношенная плоть, твоя «подводная лодка» разрушится.
Дэн теперь тоже пристально следил за пьяным бомжем, с трудом вытягивающим из мусорки какой-то пиджак. Наблюдая за «зверем», он отвлекся и теперь встрепенулся:
- Какая подводная лодка?
- А! Мне очень нравится это сравнение! – его глаза разгорелись желтым теплым огнем. - Ни мы, ни вы не можем дышать под водой. Но для того чтобы изведать этот необыкновенный мир с его кипящей жизнью, с его природой, с его стратификацией, с его страстями, мы можем залезть в механизм, помогающий нам существовать в инородной среде. И у этого механизма, как и у нашей с тобой плоти, есть сердце, вены, мозг… но управляется он не этими техническими приспособлениями, а тобой, твоим разумом, твоей душой…
Шэд задумался на минуту и, бросив испуганный взгляд на бомжа, продолжил:
- Ну, я что-то далеко отошел от посмертного существования… Так вот, мой друг, - пришелец положил руку на плечо Дэна, - когда механизм становится непригодным, мы вылезаем из него и Алдэр готовит для нас новый…
- Да-да, знаю, у нас в Индии…
- Имей терпенье, - осадил Дэна Шэд, - никаких обезьянок, слонов и рисовых побегов не будет. Человек остается человеком! Хотя твоя душа и помещается в новый костюм, ты не меняешься! Да, ты теряешь способность вспоминать события… но ты переносишь с собой все, что было наработано в предыдущей жизни. И вот так, шаг за шагом, ты медленно взбираешься на вершину духа, пока не дойдешь до полного совершенства. И только тогда ты можешь заслужить Высший Мир.
Шэд убрал руку с плеча собеседника и обвел широкий полукруг, очерчивающий видимый мир:
- Посмотри, какие разные люди. Ты не задавался вопросом, почему один способен своим мозгом воспринимать только примитивную информацию, а другой с трех лет сочиняет прекрасную музыку? – Шэд замолчал и вопросительно уставился на Дэна, приподняв левую бровь. Он был мастером пауз. Дэн начал открывать рот, но пришелец хотел говорить сам:
- Тот - второй – прожил уже несколько жизней, в которые он упорно над собой работал и становился как музыкант. И теперь ему не надо начинать с азов – он пришел со своим багажом… Посмотри на святых: они достигли апогея пребывания в этом мире, они познали все, что нужно, и этот мир их больше не интересует, этот мир для них ис-чер-пан, и они спокойно ждут перехода к Алдэру.
Шэд встал, походил перед скамейкой, растирая руки и потягиваясь, затем сел и замолчал. Дэн, завороженный откровением пришельца, подхватил нить рассуждений:
- Получается, чем больше в жизни развиваешься и большего добиваешься, тем меньше оболочек придется сменить… и, если жизнь не удалась, - Дэн с удивлением дотронулся до своего лба, покрывшегося неожиданно липким потом от вытекающей из сказанного следующей мысли, - если не удалась, то можно просто грохнуть себя и начать заново?
- А вот и нет! – оживился Шэд, оставив слежку за «зверем», к которому теперь присоединился второй, более пакостный, - я же говорил про багаж, который ты переносишь из плоти в плоть! Поступив так, как ты предлагаешь, человек просто вычеркнет целую жизнь и придет в новую ни с чем, кроме отрицательного опыта, который определит его дальнейшее существование и может даже откинуть на ступень назад. Так уж мой друг, нет! Если ты натворил в жизни что-то не то, единственный путь вперед – тяжелая борьба с самим собой, и самосовершенствование.
В повисшей тишине раздавался хруст бумаги, кряхтение сдавливаемых железных банок из-под пива, грязное сквернословие и пошлые шутки. Дэн по-другому посмотрел на двух этих существ, двух «зверей», довольствующихся своей низостью: жили ли они впервые или, не поняв замысла творца, сознательно опустошили свои души, как опустошали сейчас мусорные баки. Да разве только они! Сколько зверей бродит по нашим дорогам, сидит с нами в метро, учится с нашими детьми, гуляет в наших дворах. И как ошибается Шэд, думая, что у всех у них звериные лица. Увы, «зверинность» часто проявляется лишь с возрастом, а сколько невинных душ они калечат в своем нисхождении к пустоте.
Шэд, похоже, читал его мысли:
- Теперь тебе будет легче понять нашу политику относительно зверей, - вновь завоевав внимание собеседника, пришелец продолжил откровение.
- Я говорил тебе о резервациях. Мы собираем и ограждаем там от людей тех, на кого еще есть надежда воздействовать разъяснением, воспитанием, знанием о Боге. Но, увы… не многих отпускают оттуда в мир. Зверинность – очень цепкий вирус, а с вирусами борются. … Мы очень ценим каждую душу… именно поэтому в нашем мире мы отстреливаем зверей, давая им шанс в следующем пришествии в жизнь встать на истинный путь. Мы не ждем, пока они станут взрослыми, мы уничтожаем зверей обычно в семнадцать-восемнадцать лет…
Дэн подскочил и, схватив Шэда за рукав, почти закричал:
- А вы не боитесь ошибиться? А если ребенок, повзрослев, измениться?... Почему не дать ему шанс?
Шэд невозмутимо покачал головой слева направо:
- Никто не меняется! Успокойся… и вспомни знакомых и знакомых твоих знакомых… Кто изменился после восемнадцати? Никто!.. А то что он не стал убийцей или насильником – ни о чем не говорит… Этот зверь наносит своим воинствующе серым существованием еще больший вред. Вы не замечаете этого, потому что в вашей цивилизации зверей в разы больше, чем людей. Некоторые из вас чувствуют это, но вы ничего не делаете. Максимум ваших действий – это воспитать человеком своих собственных детей, оградить их и себя в резервации для людей, позволяя зверью и дальше рушить мир, или написать книгу о проблемах общества, передавая по маленькому кругу таких же писателей «охи» и «ахи»…
Пришелец наклонился к самому уху Дэна и медленно прошептал:
- Думаю, во время моего следующего визита людей будут показывать зверятам в Хомопарках.
Дэн молнией взметнулся со скамьи и, совершив прыжок, оказался прямо перед Шэдом. Он медленно поднял несопротивляющегося пришельца за грудки и заглянул в его желтые безжалостные глаза:
- Какого черта вы вообще ходите к нам? Что вам нужно?
- Я этнограф, я описываю вас и все, - ответил Шэд.
- Да? Описываешь? – он трясонул пришельца, - А вот мне сдается, что кто-то «из ваших» уже проповедовал здесь в начале прошлого века! А еще… - Дэн задыхался, но старался говорить так, чтобы каждый слог долетел до безумного иномирца, - сдается мне, что кто-то «из ваших» остался здесь под именем Адольфа!
Дэн отпустил руки, оттолкнув пришельца:
- Убирайся в свой мир и не появляйтесь больше здесь!
Шэд покачнулся, но удержался на ногах. Он расправил ветровку и запустил руку в карман: таинственный предмет зловеще вздыбил ткань. Не известно, чем бы закончилось движение руки пришельца, но он вдруг просиял и радостно вскрикнул. Дэн повернул голову в направлении его взгляда и увидел посреди асфальтного пятачка колебания воздуха.
- Открылся, открылся, - завопил счастливый пришелец и побежал в центр аномалии, оставив стоять с глупым выражением лица и Дэна, и удивленных бомжей, которые покинули манящий бачок и, сделав пару шагов к асфальту, в страхе остановились.
Дэн, неизвестно зачем, побежал за удаляющимся Шэдом, но не решился переступить черту. Пришелец, окруженный перекатывающимися вверх-вниз волнами воздуха, снова запихнул руку в карман и, уже растворяясь, бросил Дэну загадочный предмет. Голос Шэда, звучащий будто из другого мира, донес до испуганного человека: «Сначала белую, потом черную». Аномалия захлопнулась, вызвав восторженное сквернословие у бомжей, которые, постояв еще секунду, вернулись в свое королевство отходов.
Дэн сел на скамейку и рассмотрел подаренное устройство. Это была небольшая короткая серебристая гладкая трубочка с двумя маленькими кнопками посередине под большой и указательный пальцы и с каким-то камнем на конце. Дэн знал на все сто процентов, что загадочный предмет не был ни музыкальным инструментом, ни ключом от древнего храма, ни зажигалкой, ни подзорной трубой, ни телепортом…
Небо потемнело, и наступило время силуэтов. Перерывшие уже пятый бак, уставшие бомжи сидели на траве, пируя, чем бак послал. Они лениво проводили взглядом приехавший автобус, закрывший от них странного одиноко стоящего на остановке человека, товарищ которого три часа назад растаял в воздухе. Автобус, выпустив в лесной воздух отходы своей жизнедеятельности, повисшие черным облаком над землей, громко уехал, оставив на остановке нешелохнувшийся черный силуэт.
Дэн вновь опустился на скамейку и стал пожирать глазами серебристую трубочку. Наступила ночь. Бомжи, собрав огромные тюки и оставив после себя на недавно еще зеленой молодой траве содержимое мусорных баков, удалились в лес. Дэн полчаса слышал их непристойности, доносившиеся из-за разлапистых елей. Бомжы смолкли. Птицы смолкли. Мир уснул.
Дэн не мог оторвать взгляда от подарка пришельца. Лихорадочный бег его мыслей спутывал реальность со сном. В полубодрствовании в полудреме он видел таинственный мир, жестокого Алдэра, повелевающего убивать вопящих о пощаде детей, звериные маски на еще более страшных перекошенных лицах чудовищ, хватающих пролетающих ангелов и стаскивающих их на землю. Он видел, как Алдэр хватал монстров и откусывал их головы. Через образовавшееся отверстие вылетали тоненькие черные струйки, пытающиеся заползти ангелам в глаза, но те меняли свой облик на безликих, и черные змейки нападали на людей… Люди бегали, закрывая глаза и рот руками, но они были очень напуганы и кричали, позволяя черному дыму заполнять их души. Их лица трансформировались в оскаленные дебильные морды, и бывшие люди, став на четвереньки, начинали бегать за ангелами и сбивали их мохнатыми лапами. Ангелы падали… люди кричали… Алдэр откусывал головы…
Дэн проснулся в поту от жуткого холода, который застигает на переходе ночи к утру неразумного майского путника. Он достал из сумки куртку и, укутавшись, снова заснул.
Следующее пробуждение было более неприятным. На остановку в ожидание первого автобуса высыпала горстка не проспавшейся после попойки молодежи: три парня и одна девица. Все четверо были опухшими и помятыми. Из перекореженных ртов вперемешку с рыганьями вылетали простые предложения, состоящие из набора десяти слов. Компания обсуждала план на нарождающийся день: они долго не могли вспомнить, кто сегодня наливает. Самка (Дэн не мог назвать ее девушкой) задирала майку и, хлопая себя по животу рукой с зажатой в ней бутылкой пива, верещала, что в ее положении надо найти и того, кто дает закусывать. У одного из зверей зазвонил телефон: мама, интересующаяся, где ее чадо, была послана поочередно к черту, дьяволу, «в» и «на» некоторые органы тела, под одобряющий хохот товарищей…
Дэн оценил возраст пришедших – им было около двадцати. Он встал, глубоко вздохнул, ища поддержки у неба, и решительно шагнул в сторону компании, крепко сжимая поблескивающую в нежных первых лучах света трубочку. «Сначала белую, потом черную».