Деревья выращивают для того, чтобы был свежий воздух. А еще для того, чтобы строить туалеты и бани. Даже если дерево не пригодилось, оно всё равно генерирует кислород. Все деревья знают свое место и делают свое дело.
За деревья кто-то уже подумал. А за человека - нет. Потому что человек должен выбрать свою судьбу сам. Представьте себе человека, лежащего на железной дороге под рельсами вместо шпалы. Как минимум, это глупо и смешно, а когда проезжает электричка - еще и больно. Так выглядит тот, кто находится не на своем месте.
Прошло пять лет с тех пор, как мы закончили институт. Кое-что поменялось. Вчерашняя встреча дала мне это понять. Нас остается всё меньше. Кто-то приезжает уже "по накатанной", у кого-то дети, у кого-то бизнес, все торопятся и разъезжаются еще засветло. В этот раз нас осталось трое. Лёлик. Вождь. Я.
Мы стояли и пили водку, пряча ее в пакет от ментов, на том месте, где раньше лежал большой бетонный камень. Было очень тепло и немного грустно. Яркое апрельское солнце медленно сползало за дом, и мне показалось, что вместе с собой оно уносит всё наше студенческое прошлое, веселое и беззаботное, полное приключений, радости, разочарований, побед и поражений, веселья и священной непринужденности. На закате краски ярче. Догорая, спичка вспыхивает и гаснет, чтобы больше уже никогда не гореть. Человеческая память обладает очень похожим свойством. За пару часов я, благодаря ей, просмотрел все те пять лет, контрастные и захватывающие. Я побывал в Яропольце, я снова посидел за рулем своей старушки-Волги, и в кабине было тепло и уютно, а снаружи горели желтые фонари и падал крупными хлопьями снег. Мы бухнулись с Вождем в сугроб лицом, а потом он смешно протирал залепленные глаза, мы стояли на плотине, задумчиво разглядывая гремящую воду, а потом я, не в силах больше пить, уехал домой. Но уже в автобусе понял, что обязательно вернусь.
Я вспомнил запах в сотый раз перекрашенных и подлатанных аудиторий сгоревшего и отреставрированного ныне третьего корпуса, зеленые парты, исписанные талантами на коротко-емкие четверостишия, хотдоги с горчицей и кофе с молоком по праздникам. Я вспомнил маету обязательных семинаров в мае, когда солнце сквозь пыльные оконные стекла цепляет своими лучами и тащит тебя на улицу, я увидел неприхотливость случайных встреч в библиотеке и разговоров ни о чем в курилке, я снова ощутил счастье от того, что преподаватель не смог прийти на занятие и теперь все будут толпиться и ждать следующей пары, и о чем-то разговаривать, и никто не уйдет. Мне снова стало тепло от улыбок знакомых девушек, идущих навстречу мне по коридору, и от рукопожатий друзей и случайных знакомых. Мне стало легко от той мысли, что я могу остановить кого угодно и проболтать с ним хоть несколько часов кряду, а потом, кто знает, может мы даже встретим еще кого-то и пойдем зачем-то в Квакин.
Я вспомнил двоякое ощущение от первого весеннего тепла, потому что с одной стороны уже не надо греть пиво подмышкой, а с другой - надвигается ЖОПА по прозвищу сессия. Я снова посидел на переднем сиденьи красной виталькиной семерки, сначала мы съездили на практику в Ильюшина, а потом понеслись по пыльной летней Ленинградке в прохладу биллиардной. Я доехал в теплом старом желтом автобусе с мягкими потрескавшимися сиденьями до остановки, вышел и встретил кого-то, и мы пошли к Пищевому есть их вкусные хотдоги и пить пиво. А еще я вспомнил, как мы однажды потеряли Леху, а потом оказалось, что он свалился под лавку и еще долго обижался на нас, что мы его там забыли.
Я вспомнил всё, что было, если такое вообще возможно. Мне стало ужасно тепло и невероятно грустно, потому что солнце уже наполовину зашло за дом и Лелик оказался в тени. И тут я отчетливо осознал, что больше я сюда никогда не вернусь. Нет, конечно, будут еще встречи выпускников, будет другая, новая жизнь, я обязательно принесу своё тело на это место первого сентября и двенадцатого апреля, и даже увижу кого-то знакомого в соседней кучке, и мы удивимся друг другу, пожмем руки и о чем-то поговорим, и обязательно будем пить вместе и шутить, но это буду уже не я. И, наверное, это будет уже не он. Нас, тех, кем мы были, становилось меньше с каждым годом. Нас убывало с каждым днем. Мы растворялись в бытовых заботах, новой работе, знакомствах и путешествиях. Сначала мы были совсем как настоящие, а теперь сквозь нас отчетливо видны предметы, находящиеся за нами. Мы исчезали, а сегодня зашло солнце, и мы наконец превратились в прозрачный свежий воздух. Нужно было обязательно сделать это именно здесь, в этом месте, потому что этим воздухом должны дышать следующие поколения рас****яев и лоботрясов. Нас растили именно для этого, и все мы были на своем месте, и это было очень хорошо и правильно.
Пытаться вернуть это время назад - всё равно, что залезать под рельсу и лежать там вместо шпалы - глупо и смешно. Нас больше нет. Есть новые люди, и каждому из них предстоит найти себе новое место. А прошлое... Как сказал об этом времени кто-то, теперь уже едва мне знакомый: "... Нам было хорошо вместе. Но мне нужно продолжать жить, несмотря на потери и теплую грусть в сердце. Жить, любить, путешествовать, читать и писать, изредка вспоминая о тебе..."