Алла вышла замуж удачно. Ввалилась, как мышь в крупу, хотя на виды была не ахти. Маленькая, худенькая, невзрачная, серенькая, как мышка. Муж, иностранец, во всём слушался её, всегда уступал Аллочке. Они часто путешествовали. Побывали во многих странах.
Одевал её, как куколку. Одежда вся импортная, самая модная, дорогая: обувь - на высоченном каблуке, платья индивидуального пошива от лучших модельеров, а уж если шубы, то наилучшие из натурального меха – одна такая шуба на всю Москву, ни у кого такой не найдёшь.
Аллочка ни в чём не нуждалась. Её муженёк Франк ничего для неё не жалел, лишь бы в грязь лицом не ударить. Дарил ей по всяким торжественным случаям, начиная от огромных букетов цветов и кончая бриллиантами, машинами и квартирами. Конечно, если бы у него не было тити-мити, то он бы не делал такие крупные покупки.
У себя на фирме он получал от десяти тысяч евро и выше, плюс всякие бонусы, так что можно было шиковать – денег куры не клюют. Но даже при таких деньгах иностранцы любят прокатиться за чужой счёт. Особенно если приезжали сотрудники фирмы, то Франк водил их в лучшие рестораны, и фирма потом оплачивала все расходы.
При этом без Аллочки никакая корпоративная вечеринка не могла состояться. Уж такой муж был у Аллочки. Российский муженёк чаще бы праздновал без догляда жены. А Франк, наоборот, загодя информировал свою супругу о предстоящей встрече, чтобы она ничего не готовила и берегла желудок для вечернего ужина.
И хотя у его супруги талия была осиновая, грудь липовая, то есть силиконовая, а мозги дубовые, Франк брал Аллочку с собой в злачные места, несмотря на её пьяные выверты и амбиции. Сколько раз Аллочка позорила его, перебрав в ресторане, выкушав горячительных напитков больше положенного, если вообще что-то положено для женщины.
Она много раз давала мужу слово не выпивать лишку, но стоило ей выпить хотя бы одну рюмочку, как остальные лились сами собой. Причём, вначале Аллочка ещё могла что-то съесть, пока не выпила, а уж если выпила, то никто не мог заставить её закусить хоть чем-нибудь.
Она преспокойненько выпивала иногда по две дозы подряд и, если Франк начинал кормить её со своей вилки, то Аллочка отказывалась, каждый раз повторяя одну и ту же фразу:
- Nein, will nicht. Не хочу. Пить и закусывать всё равно, что ехать и тормозить.
А Франк терпеливо уговаривал:
- Na, bitte, ein Stueck – пожалюста, кусотчек.
Франк сильно баловал свою жену, что вызывало у всех присутствующих женщин жгучую зависть - не родись красивой, а родись счастливой.
Захмелев, Алла могла пересесть за соседний столик, чтобы почокаться бокалом с соседями или пригласить кого-либо из них за свой столик. Она могла подойти к оркестрантам, заказать им любимую песенку или танец, угостить и дать денег за заказ. Франк прощал ей все её капризы, даже ещё и радовался, как ребёнок, находчивости жены. Сам он тоже накачивался изрядно, только у него порой не было так заметно, как у жены.
Аллочка часто эпатировала, кичилась тем, что муженёк мог в такие минуты взять её на руки - она весила всего 42 килограмма - и унести в машину при всех, а Аллочка болтала ножками и целовала Франка. Расплачиваться иногда приходилось его сотрудникам, коллегам.
Вот так случилось и на этот раз. Всё повторилось как обычно.
Немецкое рождество решили отпраздновать всем коллективом в ресторане «Бавариус». У секретарши Вики непроизвольно вырвалось в присутствии жены шефа:
- Я не могу пойти – сижу на мели. Компьютер купила.
А Алла скептически изрекла:
- Конечно, без денег худенек.(худо) Но фирма же расходы оплатит. Так что все сотрудники идут, начиная с водителя Володи и кончая шефом.
… В ресторане тепло, уютно, но накурено. Как водится, заказали шикарный ужин с крепкими напитками. Зазвучали тосты. Оживление за столом нарастало по мере «принятого на грудь». В глазах у Аллы запрыгали весёлые чёртики, она разрумянилась и сразу стала привлекательной.
К компании по приглашению Аллы подсела парочка, с которой она недавно познакомилась в каком-то шопе. Шефу это не понравилось. Начал ворчать, к тому же у него болела голова еще со вчерашнего обеда с клиентами из Сибири.
Видя, что Аллочка уже прилично осоловела, «задубела» и её всё чаще заносит, Франк стал звать её домой и всё решительней повторял:
- Genug! Schluss fиеr heute! Nach Hause! – Хватит на сегодня! Домой!
Шеф уже давно неплохо говорил по-русски, хотя и с акцентом, но когда пьянел, то чаще вставлял немецкие слова.
Франк рассчитался за ужин и, пошатываясь, вся честная компания направилась по лестнице вниз, к гардеробу. Получили пальто, только Аллочка никак не могла найти свой номерок в сумочке. Она высыпала из неё всё содержимое на столик в фойе, но номерка не обнаружила. Франк тоже долго обыскивал карманы своего шикарного костюма – напрасно – номерка не было.
Тут Франк показал издали на белую шубу до полу и, заикаясь, изменившимся до хрипоты от хмеля голосом произнёс:
- В-в-о-он, т-т-во-ой белый Pelzmantel – я вижу.
Алла капризно протестовала:
- Да это же какая-то дешёвка, у меня самая дорогая шубка на свете. Белая, французская, фирмы «Рекс». Я могу заплатить за утерянный номерок. Только отдайте мне мою шубу.
Она рвалась зайти в раздевалку, но гардеробщик не пускал её. Разъярённая, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами Алла требовала выдать ей шубку.
- Пригласите администратора, я заплачу за утерянный номерок. Но если мою норковую белую шубку с розовым пышным воротником украли, вам никогда будет не расплатиться со мной – такая она дорогая.
- Пишите заявление об утрате номерка. Я не могу так просто разрешить Вам выдать шубу. Какого цвета, размера – всё укажите в Вашем заявлении. Были ли шапка, шарф и перчатки?
Портье стоял у входной двери и, услышав обвинение в свой адрес, резко запротестовал:
- Я всё время здесь стою. Никуда не отлучался и видел каждого входящего и выходящего. Никто не выносил шубу.
- С-с-час? Зачем же её выносить? Кто-то надел её вместо своего старого пальтишка… - настаивала на своём Алла. А Франк поддерживал Аллу, поддакивая ей, нападая вместе с ней на нерадивых сотрудников, что те плохо исполняют свои обязанности. Во всём шеф действовал заодно с женой.
Вика и один из сотрудников компании Андрей уже успели вернуться в зал, обыскали столики и под столами, отодвинув каждый стул. Номерка нигде не было.
Все увидели, как на крики со второго этажа по витой, крутой лесенке спускался солидный мужчина-администратор со словами:
- Что за шум? Пойдёмте ко мне в кабинет. Будете писать заявление. Всё равно Вам придётся ждать закрытия ресторана, пока не останется только Ваша «дорогая» шуба. А как же мы иначе узнаем, украли её или нет.
Услышав акцент иностранца, он уважительно обратился к Франку:
- Может Вы её нашли? Она висит?
- В том-то всё и дело, что она завешана другими пальто. А нам не видно - гардеробщик не пускает в раздевалку.
Алла стала прощаться с остальными сотрудниками фирмы, так как им не было никакого резона оставаться до конца с шефом в ресторане.
Внезапно тяжёлая входная дверь раскрылась, и с улицы вошёл тщедушный, неказистый водитель Володя. Он ленивой походкой подошёл к разгорячённым от неприятности сотрудникам у гардероба и, поняв в чём дело, с издёвкой в голосе произнёс:
- Алла Максимовна! Ваша шуба в машине. Вы её не сдавали в гардероб. Велели мне её стеречь – дорогая очень.
Он хотел добавить: «Пить меньше надо!», но не имел мужества, сказать честно и прямо, чтобы не улететь с насиженного места.