Это когда мерещится поле. И от нивы и до нивы гонит ветер прихотливый… И гонит вперед – раздвигать границы мира. Мир огромен. И лето – навсегда. Оно не эдакая фря – прошла, взглянула, обнадежила, а потом ищи-свищи ветра в поле. Оно всей ядреной, плодоносящей сущностью обрушивается на мир. Нет, не обрушивается, а повсеместно вылезает и душит в горячих объятиях. И все зовет, зовет куда-то. Мол, вся земля нам дом, живи и пользуйся. Как-то даже уговорила. Давно. Сборы были недолгие. В желтую корзиночку – носовой платочек. Новый. Для приличия. Красную заколку. Для волос. Самое дорогое. Две сушки. На всякий случай. И – вперед. Поле – безбрежно. Ноша легка. Ветер – в спину. И ясно! Ровное, трепещущее, желтое поле. В желтом солнечном свете. Ни единой тени. Даже ни тени сомнения. Весело! И ни конца, ни края. Ни души. И только мощный высоковольтный столб маячит впереди ориентиром. И первой целью – встать на его бугорок и послушать гудение незнакомой жизни.
Тогда вычислили и вернули. Даже поля не перешла. А недосягаемый столб еще долго стоял и манил. Потом как-то затуманилось все, поблекло, и он рухнул. Как колосок. Колос. Колосс-паралитик. И другие выпуклости размягчились, разложились, растеклись. По чумазому лицу земли. Что помельче – засосало ненасытное нутро. Чем-то поперхнулось. Что-то выплюнуло. И заколосились руины. Поле, поле, живое, плодоносящее, ау!