Около полудня, выходя со двора, я встретил майского жука в белоснежной сорочке и розовом галстуке.
Туфли на жуке коричневые с загнутыми острыми носами - жуткий моветон.
Жук на ходу поедал копченую свиную ногу, да так неряшливо, что пахучее сало текло по его подбородку прямо на канареечного цвета брюки.
Жук был голоден, упрям и самонадеян.
Во мгновение ока жук управился с окороком, вытер жирные руки о сорочку, сел в открытый кабриолет цвета бедра испуганной нимфы и умчал вдаль.
Обглоданную кость от окорока утащили в подвал две дворовые кошки.
- Лёха, выходи, я купила себе новые трусы, хочешь посмотреть? - крикнула в форточку немытого первоэтажного окна вошедшая во двор пьяненькая девица лет сорока.
- Заходи ко мне, дома покажешь, покудова Лорка в отключке! - высунулась из форточки щетинистая лехина физиономия.
- А у меня и бутылочка есть! - гордо заявила дама.
- Эх, Люсинда, за это я тебя полюблю вдвойне! - и Лёха широко распахнул окно, - залезай!
Люсинда прыгнула в жилище. Двор опустел.