Светлой памяти А.К. посвящается...
Я помню о тебе всегда. Иногда мне кажется, что вижу тебя в толпе, что я тебя узнала, и вот сейчас мы поздороваемся, как обычно, и пойдут-поедут разговоры: как ты? что нового? куда пропал? Но потом я понимаю, что это невозможно. Тебя больше нет - на этом свете. Но я помню о тебе всегда...
Мы познакомились, когда я поступила в институт. Ты был веселым, симпатичным парнем и производил впечатление человека, пыщущего здоровьем - ясные глаза, румянец, хороший рост, широкие плечи. Я была студенткой, молодой девчонкой, совсем ничего не умеющей делать на сцене, не понимающей, куда меня занесло... хотя кое-что стало ясно с самого начала. Стало ясно: легко - не будет.
Ты был уже актером. Тоже недавним студентом, но уже со сценическим опытом. Наша молодость и, вероятно, сходство характеров стали основой для дружбы. Никогда между нами не было недопонимания, недомолвок, обид. Мы смеялись над одними и теми же вещами, флирт между нами не вводил в заблуждение ни одного из нас и был таким же легким и невинным, как белые цветы сирени по весне. Я знала, что у тебя есть любимая девушка, во многом, по твоим словам, похожая на меня. Несколько раз я ее видела. В ее присутствии ты забывал о том, что центр вселенной - ты. В эти мгновенья орбита перемещалась, и центром вселенной становилась она. Вы были хорошей парой, и мне никогда не приходило в голову нарушать эту гармонию.
Ведь у нас была своя гармония. Дружба - вещь глубоко личная, едва ли не более ценная, чем любовь. С любимыми расстаются - но часто ли добровольно отказываются от крепкой дружбы?
Ты хорошо играл на фортепьяно и писал музыку. Я сочиняла стихи. Оба мы бредили пением. Оба занимались актерской профессией: я - студентка, ты - уже на пути к мастерству. Свои первые удачи и неудачи я обсуждала с тобой. Помню наш разговор в пустом зале, в ложе большого зала. Я жаловалась, что мне трудно (а никто и не обещал, что будет легко...) Утешая меня, ты рассказывал о том, как репетировал Мистера Хиггинса в студенческой постановке, и как все тебя шпыняли. "Я ехал на занятия, - рассказывал ты, - и придумывал ответы на их шпильки. Понимаешь, они еще ничего не сказали, а я уже придумал ответ! И приезжал уже в таком состоянии..."
Этот твой рассказ я часто вспоминала в трудные минуты. Это помогало мне понять, что то, через что прохожу теперь я, прошел когда-то и ты, и многие другие. Что это просто путь. Что надо просто быть терпеливой - и стараться быть сильной.
Помню наши долгие беседы, когда я даже чуть уставала от бесконечного потока речей. Наши шутки, и как ты играл для меня на рояле в гроте и на малой сцене. Наши прогулки. И твою улыбку. Светлую-светлую.
Потом ты женился. Было очевидно, что ты вполне счастлив в семье. Конечно, денег в театре платили не густо, и ты крутился, как мог. Ты любил франтить, и это составляло странный контраст с настоящим положением дел. Помню, как ты пытался приторговывать обувью. Но артист и коммерсант - разные профессии...
На сцене ты выкладывался целиком и полностью. Можно ли иначе?.. Крупные капли пота сверкали на твоем широком лбу, а зрители смеялись и аплодировали. Ты был очень обаятельным, и на сцене, и в жизни.
Так прошли годы. Я закончила институт, и ты разделил со мной эту радость. Мы скромно отметили мой выпуск чаепитием в ближайшем кафе. Отчетливо помню, как ели консервированные персики со взбитыми сливками, и какой ясный был день.... Меня оставили в нашем театре - теперь мы были коллегами. Свободного времени не стало больше... нет. Мы много работали, были заняты, но все же продолжали видеться, - благо, служили на одной и той же сцене, работали в одних и тех же спектаклях. Когда мне доводилось услышать похвалу от тебя, это было особенно приятно. Ты не стал бы болтать просто так...
Наш последний разговор состоялся незадолго до 14 февраля - дня всех влюбленных. Я показала тебе подарок, который приготовила для любимого человека. Ты улыбнулся грустно и сказал: "Как ты похожа на нее". На нее - значит, на жену. Мы сели вместе обедать, и ты рассказал, что вы разводитесь. "Я спросил ее: почему? Что было не так? - говорил ты. - А она ответила: "Все было так. Но с ним мне лучше."
Милый мой друг... Если бы знать заранее, как мягко надо лечить раны тех, кто нам дорог, как крепко нужно обнимать их, как много говорить с ними, чтобы удержать здесь! Но мы всегда торопились... Вот и теперь после обеда мне нужно было скорей куда-то бежать...
Потом был спектакль, любимый всеми нами, который снимали с репертуара. Мы жалели о нем. Был как раз день рождения моей мамы, когда спектакль назначили на замену какому-то другому - и мы играли, зная, что прощаемся с ним. Но не знали, что не только с ним...
И был еще последний наш с тобой спектакль, детский, утренний. Быть бодрыми и веселыми с утра пораньше было привычно - но по-прежнему не так уж легко. Так что когда ты промелькнул в коридоре - и я почувствовала, что ты, верно, хочешь поговорить о чем-то, - я не повернула головы к тебе, ведь скоро был мой выход, и я готовилась...
А потом был тот звонок. "У вас отменили спектакль. Сказали: в связи со смертью актера". Я подумала: может быть, этот?.. или тот?.. Подумала о тех, кого тоже не стало через год, через два. Тоже о дорогих и близких мне людях, о моих учителях, о мастерах. Но ни на секунду не подумала, что речь идет о тебе... И когда на мой вопрос в режиссерском назвали твое имя - не поверила. Автокатастрофа?.. Нет. Сердечный приступ.
Оказалось, что ты был болен давно, видимо, всю жизнь. Что скрывал это от всех, и лишь случайные свидетели приступов спустя годы знакомства узнавали, что ты болен... Что ты принимал лекарства, несовместимые с алкоголем. И что в день до смерти тебя видели выпившим. Ты тяжело переживал крах своей вселенной... В ночь перед разводом твоя жена приходила собирать вещи. А потом ты лег спать... и уже никогда не проснулся. Тебе уже не суждено было отметить твой тридцать третий день рождения.
В день, когда тебя хоронили, мы играли два детских утренних спектаклях - то же название, что и в последнюю нашу с тобой встречу. Их не позволили отменить. Мы пели, шутили, прыгали по сцене, а возвращаясь за кулисы, думали только об одном - о том, что вот сейчас, прямо сейчас тебя отпевают и хоронят. (Уже никогда не будет прежним человек, которому пришлось пережить такие часы...) Потом вернулись с похорон те, кто могли пойти на них, кто не играл спектакли в это утро. Говорили, что на отпевание и похороны пришли все твои сокурсники, приехали и из других городов... Что отпевал тебя тот же батюшка, что венчал вас с твоей женой. Что к ней никто не хотел подходить. Вы так и не успели развестись...
Можно ли в чем-то винить ее? Разве могла она предполагать такой исход? А если и могла - нам ли судить ее?.. Конечно же, нет. Я сочувствую ей... очень. Верно, трудно жить с таким грузом на сердце...
Я не могла быть на твоих похоронах - и, может быть, потому так и не смогла поверить до конца, что ты ушел. Но могла скучать о тебе и думать, что бы ты сказал мне на тот или иной мой рассказ. И о чем бы мы мечтали теперь. И тосковать по нашим прогулкам. И еще могла плакать, когда услышала записи сочиненных тобой песен.
Иногда мне кажется, что я вижу тебя в толпе...
Я помню о тебе всегда.