Предыдущая глава:
http://www.proza.ru/2009/05/21/73
На следующий день, возвращаясь из института, Павлуша вышел из автобуса за три остановки до общежития. Каждый год, в конце марта – начале апреля, наступал день, когда, выйдя на улицу и сделав первый вдох, он абсолютно четко и сразу понимал: пришла весна. В этом глотке воздуха вместе с запахом мокрой земли вдруг проступали ароматы-предчувствия. Павлуша узнавал запах распускающихся листьев, молодой травы, черемухи, майских вечеров. Один вдох – и сердце начинало биться быстро и гулко, разгоняло кровь, застоявшуюся за месяцы зимней летаргии, наполняло тело долгожданной и радостной силой.
Молодой человек шел домой через парк, вытянувшийся вдоль реки, и вспоминал. Прошлым летом после длинной и муторной сессии, совпавшей по времени с очередным романтическим разочарованием, Павлуша облачился в тренировочные штаны, футболку и резиновые шлепанцы, сел в автобус и уехал на самую дальнюю окраину, вверх по течению одной из двух больших рек, протекавших через город. Там он спустился по обрывистому склону, завязал штаны на голове как чалму, вошел в воду и поплыл. Река была судоходной, с очень оживленным движением. Заметив одинокого пловца в синем тюрбане, баржи, буксиры и катера приветствовали его громкими гудками, свистом и криками вроде «Уйди с фарватера, мореплаватель гребанный!». Вода в реке сверкала всеми цветами радуги и пахла мазутом. Вкус соответствовал цвету и запаху. Штаны, завязанные на голове, вскоре намокли, и голову становилось все труднее удерживать над поверхностью. Несмотря на неудобства, Павлуша продолжал плыть, чувствуя, как постепенно мозг освобождается от утомивших его мыслей. Через пару часов одиночного плавания он уже не думал ни о чем, погрузившись в подобие транса, позволявшее ему, тем не менее, реагировать на внешние сигналы и опасности.
Потом одна река закончилась и началась другая, еще более крупная. Павлуша проплыл мимо речного вокзала с его причалами, уворачиваясь от «Ракет» и «Метеоров». Пассажиры и матросы показывали на него пальцами и делали выразительные жесты, кто-то даже попытался бросить спасательный круг – он не обращал на них внимания. Позади остался центр города, набережные, парки.
Наконец, через шесть с лишним часов, достигнув противоположного конца города, он повернул к берегу. Как оказалось, дно было выложено бетонными плитами, илистыми и склизкими. К тому же, за время заплыва ноги успели забыть свое прямое назначение: они отказывались держать вес тела и подгибались, как веревочные. Пытаясь выйти на берег, Павлуша несколько раз падал и скатывался по скользкому склону обратно в реку. «Будет глупо так вот утонуть», – мелькнула мысль. В конце концов, подплыв совсем близко к берегу и встав на четвереньки, Павлуша кое-как выполз на берег. Тут же желудок свело судорогой, и бурая, насыщенная нефтью вода хлынула изо рта. Минут десять Павлуша пролежал неподвижно, как утопленник. Потом поднялся, натянул мокрые штаны и босиком поплелся на остановку.
Придя домой и напугав своим видом Фреда, обозвавшего его зловещим мертвецом, Павлуша рухнул на кровать и мгновенно уснул. На следующее утро он проснулся свежим и спокойным, от усталости не осталось и следа, и ему было все равно, кто, с кем, когда и сколько раз.
Идя по парку и глядя на набухшую реку, в любой момент готовую прорвать корку льда, Павлуша вспоминал свой заплыв и улыбался. В парке было еще много грязного снега, аллеи и тропинки раскисли, на грубом кружеве березовых веток клочьями висел туман. Павлуше было плевать на лужи под ногами, на промокшие ботинки и забрызганные грязью брюки. С каждым дыханием запах весны – такой знакомый, и все же каждый год новый – капля за каплей, как краска, стекающая с кисточки в банку с водой на школьных уроках рисования, вливался в бесцветную массу обыденных ощущений и распадался на цветные нити, которые, крутясь и переливаясь, опутывали все большее пространство и, наконец, становились неразличимы на новом сотканном ими фоне – сочном и живом.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2009/05/21/65