Глава 13
БЕЗЫСХОДНОСТЬ
Ира пришла домой из училища и легла отдыхать. Она почти заснула, как вдруг до неё донеслись крики из коридора. Протерев глаза, девушка накинула халатик и вышла из своей комнаты.
- Вот дрянь! – ярости отчима не было предела. – Да она же нас так совсем разорит! Я ей устрою «интернет»!
- Устрой, устрой ей «интернет»»! – вторила ему мать. – Ремнём по одному месту!
Ира вся похолодела. Она сразу поняла, в чём дело: наверное, она в предыдущем месяце многовато сидела в сети, поэтому пришёл большой счёт за квартирный телефон.
- Вот она стоит! Полюбуйся! – заорал Василий Степанович, увидев Иру. Он подскочил к ней и схватил её за волосы. – Сволочь! Мои деньги в интернете просаживаешь, да?! Я тебе сейчас всю дурь из твоей башки выбью!!!
С этими словами он начал избивать её. Ире почти сразу удалось вырваться. Она проворно отскочила от отчима и закрылась в своей комнате.
Через дверь она услышала, как отчим сказал матери: «Закрылась, гадина! Ничего, мы её оттуда выкурим! Рано или поздно всё равно придётся выйти!»
Иру трясло. Она уже не могла сдерживать слёзы. Девушка сидела, закрыв лицо руками, и плакала… Если бы посторонний человек сейчас увидел её – он непременно пожалел бы несчастную. Но рядом не было никого, кто бы мог утешить, поддержать. Как же она была одинока в этот момент!
Вдруг Ира услышала, как в дверь забарабанили: «Открывай!» Это был Василий Степанович. Она не посмела не открыть.
- Скотина! Почему ты в этом проклятом интернете столько сидела? Я что, мало тебе ещё мозги вправлял?! Сейчас сделаю так, что до тебя, мразь, наконец, дойдёт, как нужно относиться к родителям! – Его низкий голос казался Ире отвратительным.
- Василий Степанович, я не специально… Я не знаю, как могло так получиться… – начала она оправдываться. – Я совсем немного в интернете в прошлом месяце была, правда!
Испуганный вид девушки вызвал у отчима желание ещё больше её унизить, растоптать, раздавить. Он на минуту вышел из комнаты. Когда он вернулся, у него в руках был ремень от брюк.
- Сейчас я тебе покажу «интернет»!!! – С этими словами он изо всех сил ударил её ремнём по плечу. Ира закричала.
- Не бейте меня, пожалуйста…
- Ах ты тварь! Думала, я не узнаю про твои художества, да?! – отчим снова ударил её.
- Простите, простите меня, Василий Степанович… - Ира давилась слезами. – Только не бейте меня… Мне так больно!!!
Её мольбы о пощаде были настолько жалостливыми, что даже каменное сердце отчима дрогнуло. Он ещё никогда не видел, чтобы так плакали. Он снова занёс ремень над её головой, но вдруг передумал.
- Иди сейчас же проси прощения у матери! – Он опустил ремень и оглянулся на дверь. А там, как ни в чём не бывало, стояла его жена и спокойно наблюдала за этой сценой.
Под грозным взглядом отчима Ира подошла к Ольге Алексеевне. Та молча смотрела на девушку, испепеляя её взглядом.
- Мама, прости, я не хотела… - Ира плакала. – Я так больше никогда не буду, обещаю!
Ольга Алексеевна посмотрела на мужа и сказала:
- Надо перестать её кормить. Тогда быстро жизни научиться! – сказав это, мать вышла из Ириной комнаты.
Скандал, похоже, был окончен. Василий Степанович поднял упавший ремень и сказал Ире:
- Я твой проклятый компьютер сегодня же в окно выброшу!
Ира ничего не ответила. Отчим напоследок дал ей подзатыльника и, наконец, тоже вышел.
А Ирка, плача, оделась и побежала на вечернюю улицу…
Ей было очень плохо. Она шла по тёмной, едва освещённой фонарями улице, ничего не видя перед собой, кроме холодного, неприветливого асфальта. В тот момент ей казалось, что она уже никогда больше не будет счастлива, что никогда больше не будет она смеяться, как прежде, что уже ничто не будет её радовать в этой жизни. Она шла и шла, не замечая лиц прохожих, не видя витрин, деревьев, фонарей, зданий… Она не видела ничего из того, что происходило вокруг… На всём белом свете были только она и её боль.
Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна…
И не вижу ни одной знакомой звезды…
Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда…
Обернулся и не смог разглядеть следы…
Но если есть в кармане пачка сигарет,
Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день…
И билет на самолёт с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет земле лишь тень…лишь тень…
А сейчас у неё даже пачки сигарет не было… Ничего не было, только боль и обида.
Ирины мысли сконцентрировались на единственном занимавшем её в тот момент предмете: у кого бы это стрясти сигарету. Как назло, было уже слишком поздно, и людей на улице почти не было. Ира шла вперёд и смотрела на руки идущих ей навстречу прохожих: вдруг у кого мелькнёт заветный огонёк, которым незнакомец не откажется поделиться. Она шла и шла, а чужие руки были пусты, как будто все одновременно бросили курить…
Наконец, она увидела стоящую возле «Универсама» одинокую девушку, в руках у которой тлел крошечный красный огонёк.
Ира подошла к ней и произнесла:
- Я прошу прощения, у Вас закурить не найдётся?
Девушка почему-то улыбнулась и протянула ей пачку лёгкого “Winston’а”:
- Угощайтесь.
“Winston Lights” были любимыми Ириными сигаретами. «Как всё-таки здорово, что я стрясла не какую-то папироску, а синий “Winston”!!!», - начала она понемногу успокаиваться.
Ира почему-то засмущалась этой красивой, элегантной и, несомненно, богатой и счастливой чужой девушки, и отошла за киоск. А «богатая и счастливая» нервно закурила ещё одну сигарету, одиннадцатую за день и третью за раз. Ей, как и Ире, тоже было плохо, но она умела держать себя в руках. Со стороны было незаметно, что у неё жуткие проблемы. В тот вечер у этой девушки тоже было чувство, что она никому не нужна на всём белом свете… Её, внешне такую благополучную, выше краёв заполняло отчаяние, отсутствие уверенности в себе и ощущение полной безысходности.
За киоском, где Ира остановилась покурить, валялись пустые ящики, обрывки газет, множество окурков, чей-то порванный носок и куча всякого другого хлама. И – до боли знакомый каждому «советскому» человеку резкий непристойный запах. За этим киоском он был особенно силён, настолько силён, что даже привыкшая к дискомфорту Ира не выдержала и снова вышла на тёмную, едва освящённую единственным неразбитым фонарём улицу. Воздух был очень сырой. Пахло только что прошедшим дождём.
Она достала спички. Привычным движением зажгла одну, но она погасла. Другая тоже вспыхнула на мгновение, но была тут же потушена сильным порывом ветра. Девушка подошла к дереву, отвернулась от ветра, и ещё раз попыталась прикурить. Наконец, долгожданная сигарета зажглась маленьким утешительным огоньком. Ира курила, и с каждой новой затяжкой ей становилось легче, как будто вместе с дымом в небо улетали её проблемы. Она посмотрела вверх на тёмное беспристрастное небо и увидела одинокую звезду. Она начала тихо, фальшиво, зато с чувством напевать песню Цоя:
В небе над нами горит звезда…
Некому, кроме неё нам помочь…
В тёмную, тёмную ночь…
Она пела и благодарила Бога за то, что может петь, как умеет, и что никто её в данный момент не видит и не слышит. То, о чём она всегда мечтала: это немного одиночества. Самым невыносимым для неё было то, что она вынуждена была жить вместе с людьми, которых она раздражала одним своим существованием.
«Самое ужасное на свете, – горько думала девушка, - это когда тебя унижают. Когда унижают человеческое достоинство – что может быть хуже этого? Наверное, ничего», – она едва сдержалась, чтобы снова не заплакать.
Отчим каждый день называет её дебилкой, идиоткой, сволочью… И на что он рассчитывает? Зачем внедряет в её подсознание всё это? Если человеку каждый день говорить, что он плохой – так недолго действительно стать плохим...
Докуривая сигарету, Ира думала: «Ничего, когда-нибудь и у меня в жизни будет что-то хорошее, не может же быть так, чтобы человеку всегда было только плохо».
Всё будет хорошо! Нужно только верить. А вот это как раз и трудно.