Витающие мысли, загнанные слова – язык за зубами… Очень резкое желание пространства. Но – давка! А перед глазами – город, как на ладони… будто с крыши. Вздох, мерцание огней… Холод металлических поручней, холод собственных глаз. Когда они успевают у человека остыть? Вслед за сердцем ли? Толчок – быть может конец пути… Для кого-то. Но снова мерцание огней, букет взглядов и усмешек. Кто-то безумствует: злобно ругается. Кто-то устало шепчет слова. И эти звуки… Этот скрип из наушников соседа.
Стоять и смотреть в застывшее на плакате лицо c ничего не выражающими глазами? Бездумное заполнение пространства… Недостаточно красивая, не совсем утонченная, абсолютно не женственная девушка прислонилась козырьком кепки к стеклу. Перед глазами маячит красная надпись, смысл которой давно потерян. Толкотня, спешка, боязнь не успеть заставляет всех (быть может, и её) становиться у этой надписи.
Чьё-то плечо… Кто может осудить её за брезгливость? Отстраняется. Ей неприятны и случайные прикосновения рук вспотевшего мужчины, что рядом с ней. Люди потеют даже в собачий холод… Она закрывает глаза – упивается городом на ладошке. Тот, кто стоит слишком близко, совершенно не чувствует её желание отодвинуться. Но узнать, кто это такой совсем не хочется.
Город кружится, вслед за её сознанием. Счастье переполняет его и богатыми каплями срывается с ладони… с её ладони. Она любит, когда только он прикасается к её рукам. Как он дотрагивается до кончика её носа, проводит по щеке… От одного воспоминания становится тепло на душе, радостно. Ещё она любит мамины руки, как она гладит по волосам, приговаривая нежные слова.
«Ну, зачем вставать так близко?» – возвращается в реальность она, чувствуя снова толчок локтем в спину. Предпочла не открывать глаза… Усталость давила ей на веки, давила и разлука. А ждать ещё столько времени!
Кто-то сзади протянул руку к стеклу. И пальцем нарисовал сердечко. Но закрытые глаза не видят. Сегодня они холодны ко всему, что близко… И только то, что далеко теперь согревает. Тот, который далеко.
Двери открылись, выпуская волну с букетом взглядов, мыслей, усмешек, улыбок и слов. Вышла и она – металлический, но приятный голос оповестил: пора. Наступая на ноги, прокладывая себе путь по течению, люди бежали. Двери захлопнулись. Монстр, устало выдыхая, поспешил дальше по тёмному тоннелю к свету.
Её остановила чья-то рука. Резкий поворот головы – и головокружение. Снова ладошка и родной город, запах рубероида, крыша, солнце и ещё более яркие его глаза!
– Приехал… – шепчет радостно. Обнимает, целует. Его ладони гладят её щёки. Неужели он здесь?
– Привет, малыш. – говорит он. Потом, отстраняя от себя, так серьёзно смотрит.
– Ты не увидела моего подарка тебе.
– Какого? Когда?! – удивляется она.
– Я нарисовал своё сердце, согретое твоим дыханием. Нельзя ездить с закрытыми глазами… даже в метро! – смеётся он. – Можно пропустить что-то очень важное.
– Ты ехал со мной в вагоне?
– Ага! И всё время подталкивал тебя, думал, что повернёшься.
Она удивлена. Никто её не осуждает, но глаза потеплели, глядя в лица людей. Никто не осудит, но любовь не полноценна, когда есть неприязнь к прикосновениям других. Никто ничего ей не скажет, но не будет яркого чувства счастья, когда холодеют глаза, бросая взгляд на незнакомцев. И она спешит понять, взращивает любовь в своём сердце. Спешу и я... Суметь бы.
Харьков 21.05.09