– О Боги! Я приказываю тебе отпустить меня, недостойный!..
Ни тот, к кому обращалась дочь царства Улл, ни кто-либо другой из восьми стражников, приставленных к ней, не пошевелились. Взбешенная пленница, оставленная в обществе царской охраны под солнцепеком на внутреннем дворике роскошного царского же дворца, без еды и воды, со связанными руками, уже битых три часа, благодаря не прекращающемуся гневу, обращалась то к одному, то к другому, сыпля проклятиями и требуя отпустить ее на свободу.
«Говорила же Арию, состриги мне волосы, дай ткань замотать грудь! О, Боги! Как этот …с бирюзой в глазах раскрыл меня?! Наверняка Дарии уже известна моя царственность! Но где же я тебя видела, рыжий бес! Подождите все, вы у меня еще на коленях ползать будете, дайте только осмотреться! Особенно ты, что учуял мою природу, сожру тебя, как голодный лев кусок свежего мяса, запью вином и только тогда примусь за сладкое!»
Большие глаза, переполненные слезами злости, вдруг затуманились отчаянием.
«Арий, единокровный брат мой, Арий, жив ли ты? И что сделает с тобой отец, когда узнает про состоявшийся поход, несмотря на все его запреты и потрясания печатями дружбы с этими ублюдками? О Боги мои, а что Ихиминидис сделает со мной…Я слышала о ее жестокости столько ужасов, что…О Боги, как страшно…»
– Отпусти меня, тупоголовый!
В своих метаниях улленка не заметила, как случайно пересекла невидимую черту и очнулась, когда один из стражников, схватив ее за плечо, молча отбросил обратно. Ударившись оземь, пленница взвыла от ярости. Бешенство достигло апогея. Когда дочь государства Улл запрокинула голову, Дарии на миг показалось, что захваченная медноволосым видит ее в узком проеме окна.
Амир, стоящий чуть поодаль, откровенно наслаждался открывавшейся взорам картиной:
– О… Да это, и правда, Архелия, дочь Деметрия. Возможная престолонаследница со вспыльчивым нравом! Надо же, какая удача для Илама, моя царица! Говорят, Деметрису она, если и не важнее Ария, то не менее значима. Вот только причин этого никто не знает.
Дария продолжала задумчиво рассматривать пленницу. Из-за доспехов было сложно понять, что представляет собой высокородная Архелия. Однако длинные, чуть вьющиеся, светлые волосы, большие темные глаза, высокий лоб, полные губы, словно фарфоровая, оливкового оттенка кожа производили благоприятное впечатление. Лицо портили грязь и его выражение. Рассеянная улыбка заиграла на губах царицы. Великий визирь тем временем сверлил взглядом Атаа:
– Значит, ты пленил наследницу царства Улл?
– Да, хан.
– Не обманывай меня, юнец. На ней мужские доспехи. Как понял ты, кто она? Как понял ты, что это вообще – она?
Атаа улыбнулся:
– Грозный человек, ее шея рассказала мне об этом.
Тагхи на мгновение застыл от столь неслыханной дерзости:
– Ах ты, щ-щ-щенок…
– Когда же я убедился в том, что воин этот на самом деле воительница, – будто не замечая шипения хана, продолжил Атаа, – Оставалось только уразуметь, что ни одна из женщин не сможет попасть в абордажную команду улленской флотилии, тем более, на флагманскую бирему, если дева – простолюдинка. Только особа царской крови может себе позволить такое. На скафе не было самого Деметрия. Но был его отчаянный сын, Арий. И он мог допустить сестру в команду, как воина-мужа. Она хорошо дралась. Развязывать ей руки, пока не успокоится, опасно.
– Руки вообще опасно развязывать, Атаа.
Дария окуналась взглядом в бирюзу радужек. Пленник, склонив голову, словно полоснул зрачки царицы лезвием ответного.
– Небеса желают, чтобы ты стал одним из моих личных стражей. Отныне сопровождай меня всюду, куда бы я ни шла, и будь готов в любой момент отдать свою жизнь за мою. Порог, который ты не можешь преступить без особого дозволения, – царские покои ночного отдыха. Ты подчиняешься только двум людям в стране. Мне и Азаму, начальнику моей личной охраны. Ты будешь жить здесь, во дворце. Азам, прикажи кому-нибудь отмыть от грязи битвы, сменить повязку на ране и переодеть нового стражника. Пусть ему выдадут знаки отличия и покажут его жилище. Пленницу же… – властные интонации сменились задумчивостью, – отведите к девушкам в ванны, пусть ублажают ее уставшее оливковое тело, сменят доспехи на достойное платье, и после – накормят. Обращаться с почтением, надлежащим ее особе. На вопросы не отвечать. Сменить охрану, сократив ее вчетверо. Вечером завтрашнего дня приведите Архелию на трапезу. Хан, не отпускаю тебя, ты пойдешь со мной. Шалал, прошу снова быть моим гостем. Как только сможешь.
После этих слов все четыре двери, выводящие на четыре стороны света, открылись на миг и закрылись надолго одновременно.