Свет факелов и масляных ламп отбрасывал на стены залы с балконами нечеткие тени. Не прекращавшаяся ни на минуту музыка то заставляла задуматься о великих свершениях и судьбах мира сего, то вынуждала многочисленных пирующих пускаться в пляс. Фраата, замершая у ног Дарии, время от времени пыталась поймать пальцы наследницы блестящей династии Ихиминидис губами. Благосклонная улыбка правительницы создавала впечатление полного покоя, довольства и расслабленности. Азам, появившийся словно тень – один, вопреки напутствию – заставил Дарию улыбнуться еще шире и благосклоннее. Однако Фраата почувствовала закипающую ярость Дарии всем своим существом, выпустив легкие пальцы на волю. Быстро подойдя к царице, начальник личной охраны что-то тихо проговорил, наклонившись к ажурной подвеске, скрывавшей висок. Глаза царицы, обрамленные шелком ресниц, сверкнули. Внезапно чей-то весело-серьезный голос взрезался в общий гомон, заставив головы повернуться в свою сторону:
– О Великая правительница! Вот он, странник далеких северных земель, победивший Раха-ль-Шкрхана! Попал в Илам по морскому пути! Все его люди погибли в бою, на нем же не осталось ни царапины! Я и мои борцы гадаем, то ли это божья милость, то ли Господь не хочет видеть в своих чертогах этого безымянного шайтана, припадающего к твоим стопам!
Хасан Кабис стремительно подвел пленника к царскому трону. Ударив медноволосого в спину, начальник Арены замер в глубоком поклоне перед царицей и только что подошедшим к Дарии Первой Великим визирем. Пленник чуть вздрогнул от удара и слегка склонил голову, наблюдая своими яркими глазами за происходящим.
Она горделиво восседала на высоком золотом троне, окутанном небрежно сброшенными на него леопардовыми шкурами. Тонкие запястья рук и узкие тюльпаны ладоней легко покоились на широких подлокотниках. Длинные пальцы, увенчанные многочисленными, диковинными перстнями, проигрывали в воздухе мелодии никому не слышных мыслей. Резко очерченные, высокие скулы словно выткали аристократический лик жесткой линией, мерцающая в свете огней кожа казалась атласной. Влажные лепестки приоткрытых губ застыли в задумчивости, пробуя на вкус то, что вот-вот должно быть озвученным. В голове северянина промелькнула мысль, что Дарии Первой не нужно воевать для присоединения очередной страны или города к государству Иламскому – достаточно улыбнуться или прогневаться. Впрочем, будучи прекрасно осведомленным о ратных подвигах воистину великой царицы, медноволосый усмехнулся подобной мысли, тут же, подчеркнуто не спеша, поклонившись Дарии, чтобы скрыть пристальность взгляда. Однако, выпрямившись, воин на миг замер, словно перед битвой, неожиданно пораженный внезапной силой чудесного голоса, раздавшегося в наступившей после его появления тишине:
– Я видела, как искусно ты убиваешь…Но не рассмотрела – правда ли, что ты убиваешь с улыбкой на устах, чужеземец?
По роскошной зале пробежал ропот, когда присутствовавшие увидели, что северянин улыбается. Улыбается, глядя прямо в черные глаза правительницы.