Одиннадцатилетний Олег в вечерней темноте возвращался по тупику домой.
Старые дома в близлежащей округе снесли и многие разоренные хибары с торчащими печными трубами напоминали суровые кадры военной кинохроники.
Специального освещения в тупике никогда не было и только свет из окон нескольких кирпичных пятиэтажек, стоящих метрах в двухстах от развалин, прорываясь сквозь листву деревьев, создавал из полного мрака - полумрак.
Часть безлюдных, но еще сохранившихся домов со скрытой угрозой взирали на Олега осколками разбитых стекол в окнах и черной пустотой дверных проемов.
От неожиданного громкого гулкого удара, раздавшегося из глубины двора мимо которого проходил, Олег вздрогнул, и невольно повернул голову на звук. Вглядевшись, увидел в дверном проеме полуразрушенного дома качающегося повешенного в светлом плаще
Головы не было видно – только плащ и ноги.
Эту ужасную картину вновь и вновь Олег вспоминал уже дома, когда немного успокоившись, лежал в постели. Он дождался прихода отца и с облегчением вздохнул. «Мой папа морской офицер, награжденный именным пистолетом. Если бандиты нашу семью, хоть пальцем тронут, всех их перестреляет».
Заигравшись допоздна у друга дома в пуговичный футбол, Олег быстро возвращался домой. «Ух, и влетит мне сейчас от мамы».
Неожиданно сзади он услышал шаги. Не останавливаясь, пошел еще быстрее, но его догнали и схватили за руки двое взрослых парней в кепках-восьмиуголках, надвинутых на глаза.
Олег знал, кто носит такие кепки и хотел закричать, но рот ему заткнули кляпом из какой-то тряпки.
Парни ухмылялись. Блестели фиксы.
- В карты мы тебя проиграли, – тихо сказал один из них.
Они затащили вырывающегося из рук Олега вглубь двора и, связав за спиной руки, приподняли его, и заставили встать на небольшую узкую скамейку под толстой ветвью старой липы. Один держал Олега, другой накинул ему на шею веревочную петлю, и, подтянув свободный конец веревки, завязал её на ветви. Петля плотно облегала шею.
- Сможешь простоять всю ночь - живым останешься. Утром кто-нибудь тебя спасет – сказал кто-то из них и они, засмеявшись, ушли.
Олег стоял не шелохнувшись. Дышать можно было только носом, но от страха и напряжения воздуха не хватало. Капли пота со лба стекали в широко раскрытые глаза, но он даже не чувствовал это.
Неожиданно скамейка пошатнулась, выскользнула из-под ног - земля взметнулась вверх, на мгновение замерла - и закачалась.
Весь в поту Олег проснулся и закашлялся. Сердце билось сильными толчками и часто. Страх, каменной глыбой навалился на его тело.
Через какое-то время стало легче. Долго лежал с открытыми глазами и только, когда рассвело, заснул без сновидений.
В одиннадцать часов утра он вышел из дома, направляясь к спортивной площадке, где должна была состояться финальная игра по футболу между сборными команд двух соседских улиц.
Солнце безжалостно высвечивало уродливые обломки домов, да и оставшееся жилье виделось жалким и убогим.
Проходя мимо двора, в котором накануне вечером видел висельника, он невольно замедлил шаг и почувствовал, как напряглось тело и учащенно забилось сердце. Пересилив страх, посмотрел на тот дом. Дверной проем был пуст. Олег улыбнулся. «Почудилось вчера». Улыбки хватило ненадолго, и когда выходил из тупика, вчерашнее видение всплыло в памяти до мелочей. «Был повешенный. За ночь дружки сняли тело, иначе сегодня было бы полно милиции».
После этого случая Олег стал возвращаться домой засветло.
Но как-то, увлекшись игрой у друга, он подошел к тупику, когда было уже совсем темно, и в нерешительности остановился у входа. В памяти всплыл страшный сон. Олег с подозрением смотрел на редких прохожих. Двое незнакомых взрослых парней остановились недалеко от него и о чем-то говорили.
Мимо проходил, живущий в соседнем дворе, шестнадцатилетний Алик.
Он много лет занимался боксом, был широкоплеч, плотного телосложения и обладал жестким, тяжелым взглядом, который мало кто выдерживал.
На Олега и его сверстников внимания никакого не обращал, считая их мелюзгой. За них никогда не заступался, сам же никогда не обижал.
Не пил, не курил, не играл в карты, расшибалку и пристенок, но парнем был авторитетным, и его побаивались. Жил с матерью и отцом-пьяницей.
- Алик, – позвал его Олег и замялся.
- Ну, чего тебе?
- Знаешь, несколько дней назад я вечером шел по тупику и слышал, как в пустом доме, грозились кого-то повесить, – присочинил Олег.
- И что? Повесили?
- Может и повесили. Висит где-нибудь в глубине двора, а мне сейчас в темноте домой идти.
- Понятно. Пойдем, провожу, – голос боксера смягчился.
- Правда, проводишь? – глаза Олега радостно заблестели.
Алик, глядя на него, засмеялся.
Они вдвоем шли по тупику. Олег то и дело, поворачивая голову, снизу вверх поглядывал на своего провожатого и чувствовал себя в полной безопасности, но когда они подходили к злополучному двору, Олег почему-то шепотом сказал: - Вот здесь это было – и невольно плечом прижался к боку Алика.
Боксер приобнял его за плечо.
- Я с тобой Олег, ничего не бойся.
Алик довел его до дома и стоял, пока дверь не открылась. На прощанье он, улыбаясь, помахал рукой.
На следующий день они случайно встретились на улице.
Поздоровавшись, Алик спросил:
- Тебя никто не обижает?
Олег молчал.
- Да ты не стесняйся, говори.
Боксер отлично знал, что никто из ребят улицы жаловаться не будет, поэтому он продолжил:
- Жаловаться родителям это одно, а сказать мне совсем другое дело. Я, как все – с улицы. Вижу, как у вас иногда деньги отнимают взрослые пацаны.
У тебя больше никто ничего не отнимет, иначе дело будет иметь со мной. Если пристанут, скажи, что я твой друг. Понял? Мы ведь друзья. Давай лапу.
Олег с радостью обменялся с Аликом рукопожатием.
- Да, вот еще что. Если будешь поздно возвращаться домой обязательно ко мне зайди – провожу. Не дело это - тебе одному по темному тупику ходить.
Взгляд боксера был теплым, улыбка - дружелюбной.
Олег был горд – сам Алик назвал его другом.
«Но почему он меня из всех ребят выбрал в друзья?» - думал по дороге домой Олег.